Саймон Скэрроу - Британия
Макрон быстро разрешил его дилемму:
– Центурион Луций Корнелий Макрон, Четвертая когорта, Четырнадцатый легион. Я буду командовать фортом в отсутствие префекта.
– Вы будете командовать? Мне дали понять, что я буду командиром… господин.
– Не будешь, – сказал Катон. – Центурион Макрон поправляется после полученного ранения и не может возглавить свою когорту в предстоящей кампании. Он останется здесь.
– К сожалению, – добавил Макрон сквозь зубы.
Фортун покачал головой:
– Прошу меня простить, господин префект, но я получил четкие указания. Меня назначили командиром форта в ваше отсутствие. Так сказал начальник штаба легата. – Он похлопал рукой по своей сумке. – Вы же сами видели приказ.
Катон махнул рукой в сторону неопрятной толпы солдат Иллирийской когорты и последних гражданских, проходивших в ворота.
– Я не намерен оставлять пограничный форт в руках человека, который командует этой рванью. Я принял решение. Если тебе что-то не нравится, можешь обсудить данный вопрос с легатом.
– Но… он собирается отправиться в горы, – запротестовал Фортун. – Пройдет несколько месяцев, прежде чем он ответит.
– Это не моя проблема, – рявкнул Катон. – До тех пор мое решение останется в силе. И ты будешь называть меня и центуриона Макрона «господин», когда обращаешься к нам. Тебе все понятно?
– Да, господин префект.
– Так-то лучше. – Катон взглянул на вновь прибывших, толпившихся у ворот. – А пока ты можешь разместить своих людей и всех, кто пришел с вами, в конюшнях в дальнем конце форта.
– В конюшнях? – Фортун поморщился: – Господин префект, я…
– В бараках из-за вашего опоздания сегодня ночью будут спать мои люди. А лошади займут самые удобные конюшни. Вы получите то, что останется, и скажи спасибо, что я не приказал тебе разбить лагерь за воротами форта и оставаться там до тех пор, пока завтра я с моими людьми не покину его. А теперь убери их с глаз моих.
Фортун отсалютовал и отправился к своим людям, а Катон и Макрон мрачно посмотрели ему вслед.
– Это самый жалкий пример солдата, который я имел несчастье видеть в своей жизни, – тихо проговорил Макрон.
Катон приподнял бровь и взглянул на друга:
– Правда? А как насчет тощего новобранца, который вступил во Второй легион некоторое время назад в Германии? Насколько я помню, про него сказали, что он «бесполезный засранец».
Макрон пожал плечами:
– И это было правдой. Полной и совершенной. Но в конце концов он исправился. Армия сделала из него вполне приличного солдата.
– Благодарю тебя за неявное признание моих успехов.
– Тебе нет нужды ждать от меня признания твоих заслуг. У тебя впечатляющий послужной список, который говорит сам за себя.
Катона слова друга смутили. Его всегда удивляли собственные достижения, как будто они являлись скорее результатом слепой удачи, а не его собственных усилий, и он заслужил похвалы не больше, чем кто-то, пользующийся плодами везения. Префект откашлялся:
– Теперь у тебя появится возможность выдрессировать Фортуна и его людей до нужного состояния. Думаю, ты будешь занят по горло.
Кое-кто из солдат гарнизона вышел из бараков, чтобы посмотреть на вновь прибывших; на лицах некоторых появились удивленные улыбки, другие добродушно подтрунивали над иллирийцами, отвечавшими им тем же, пока Фортун не принялся громко вопить, приказывая им построиться, – но старался он больше, чтобы произвести впечатление на старших офицеров форта, чем призвать к порядку своих людей.
Ауксилиарии не спеша заняли свои места, уперли концами в землю копья и стали ждать, когда остальные их товарищи, болтавшиеся среди сопровождавшей их компании, к ним присоединятся.
Макрон отвернулся и сплюнул в открытую канаву, проходившую мимо штаба.
– Обезьян выдрессировать проще, чем этот сброд. Настоящий позор для армии.
– Ну, теперь они твои, друг мой.
– Большое тебе спасибо.
– Просто позаботься, чтобы они не ввязывались в неприятности, – фыркнул Катон. – И присмотри за моим фортом. А еще постарайся по возможности давать отдых ноге. Я хочу, чтобы ты как можно скорее вернулся в строй и надрал задницу нашим врагам. Кстати, как твои дела?
Макрон похлопал по бедру выше повязки.
– Шрам заживает прекрасно, а вот мышца болит жутко, и ощущение такое, будто ее кто-то растягивает во все стороны. Пока я еще не могу переносить на больную ногу свой вес и хожу с трудом, точно субурская[3] шлюха после двойной смены. – Он вздохнул: – У меня были ранения и похуже, но ничего настолько унизительного. Подумать только, меня подстрелил мальчишка-варвар… Впрочем, должен признать, что смелости ему не занимать.
– Ему и остальным варварам в этих горах.
Настроение у Катона резко испортилось, когда его мысли вернулись к предстоящей кампании. Время года было совсем неподходящим для начала широкомасштабной военной операции. Армия выступит в поход в середине осени, частые дожди сделают дороги труднопроходимыми для обозов, пехоте придется месить ногами липкую грязь, которая станет только хуже из-за копыт лошадей, колес и подбитых гвоздями сапог римской колонны. У варваров будет преимущество, поскольку они знакомы с местностью, и враги, вне всякого сомнения, продолжат свои набеги – нередко приносившие им успех в прежних кампаниях.
Однако, если тактика использования грубой силы и жестокости для подавления декеанглиев и друидов, к которой решил прибегнуть легат, принесет желаемые результаты, у армии появятся хорошие шансы вернуться в зимние бараки до того, как в Британии наступит сезон коротких холодных дней. Уже и сейчас из-за прохладного сырого воздуха у Катона начинала ныть рука в том месте, куда некоторое время назад угодила вражеская стрела. Он потер бугристый белый шрам, находившийся за костяшками и на ладони, и почувствовал, как знакомое покалывание поднимается от кончиков пальцев до самого локтя.
Макрон заметил, что он поморщился.
– Рука все еще тебя беспокоит, господин префект?
Катон опустил обе руки.
– Просто задумался.
Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не услышит. Часовой у входа в штаб находился ближе остальных, и Катон на всякий случай понизил голос:
– Ты подумал о том, что я тебе сказал?
– Про Квинтата? Да, подумал. Не могу сказать, что я счастлив отдать свою судьбу в руки другого интригана после всего, через что мы прошли вместе с Нарциссом…
– Я тоже. Но не думаю, что у нас есть выбор. Квинтат прав. Звезда Нарцисса закатывается, и, полагаю, совсем скоро он не сможет оказывать нам поддержку. Он даже себя защитить будет не в состоянии.
– Ну, я не стану горевать, когда вероломный ублюдок упадет на собственный меч. Проклятье, да я бы с радостью одолжил ему для этого свой клинок! Или своей рукой вонзил бы его ему в живот, если б у него не хватило духа сделать это самому. – Макрон мрачно улыбнулся, представив, как оказывает услугу императорскому секретарю.
