Игорь Болгарин - Под чужим знаменем
– Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства генерала Ковалевского капитан Кольцов.
Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфебель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-конвоира и хрипло прошептал:
– Пшел вон отсюда!
Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.
– Присаживайтесь, господин капитан! – услужливо предложили Кольцову сразу несколько человек, а капитан с прической «под бобрик» гостеприимно пододвинул к нему кресло: – Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и светлее!
Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на спинку кресла, достал портсигар, закурил и не мешкая перешел к делу:
– Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!
Капитан с прической «под бобрик», не заставив себя ждать, расстелил перед Кольцовым большую карту станции.
– Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. – И он указал участок на карте. – К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера предосторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой видимости.
– Очень хорошо! – довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся папиросой на другой участок карты: – А здесь что?
– Тоже пост. Охраняется выходная стрелка… А здесь вот стоит эшелон с лесом. Направляется в район Ростова.
– Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет, а он там сейчас крайне необходим.
– Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный. Понимаем… Видите ли, тут у нас одноколейное плечо до самого Изюма. Мосты через Роганьку и Северный Донец еще полностью не отремонтированы, сшили на одну нитку.
– Даже если б и два пути, – решил вставить авторитетное слово поручик в кожаной куртке, видно, специалист по боевой технике. – У тяжелых танков далеко за края платформы выступают спонсоны с пушками. – Он даже обрисовал пальцами очертания танка «марк-1». – Если какое-то бревно у встречного высунется… сами понимаете.
Кольцов согласно покачал головой и сказал:
– Что ж, господа, у вас все отлично продумано и организовано. – И сделал многозначительную паузу. – Об этом я доложу.
На стене с отчаянной назойливостью затренькали две серебряные плошки путейского телефона в огромном деревянном ящике. Пальцы Кольцова слегка дрогнули.
– Слушает Харьков-товарный, – ответил капитан. – Так! Вас понял! – и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил: – Через двадцать минут литерный поступает на наш перегон!
Кольцов встал, за ним поднялись и остальные.
– Занимайтесь своими делами, господа! – небрежно махнул рукой Кольцов. – А я, с вашего позволения, пройдусь по территории станции. – Увидев, что капитан собирается последовать за ним, Кольцов великодушно запротестовал: – Нет-нет! Вам, господин капитан, надо быть на месте, мало ли какой звонок. Я вот с караульным начальником пойду.
Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.
– Это тот самый состав с лесом? – спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спускались с перрона.
– Так точно. Задержан до прохождения литерного.
Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд. Изгибаясь, эшелон вытянулся вдоль станции. Прокопченный паровоз, пыхтя, стоял под парами в нескольких десятках метров от стрелки, выводящей на главный и на сотню верст единственный путь, по которому поезда шли в одну и другую сторону, строго чередуясь. Достаточно перевести стрелку – и состав выйдет на этот путь, и уже никакая сила его не остановит в этой тьме.
Перешагивая через рельсы, они подошли к паровозу, и их окутало облако стравленного пара.
– Не балуй! – крикнул фельдфебель в будку, осветившуюся вдруг бликами горящей топки. – Пройдет встречный – сей секунд будь готов!
Чумазая фигура сделала успокоительный жест.
У стрелки фельдфебель обменялся паролем и отзывом с часовым.
Кольцов, строго вглядываясь в простецкое, деревенское лицо новобранца, спросил:
– Каков твой объект, солдат?
Часовой, боясь в чем-либо преступить устав, вопросительно посмотрел на фельдфебеля.
– Отвечай их благородию, – разрешил караульный начальник.
– Мой объект есть эта стрелка! – громко доложил часовой.
– А дальше на выходе есть охрана? – спросил Кольцов у фельдфебеля.
– Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет.
– Безобразие! – возмутился Кольцов. – Нет, вы подумайте! Ставят караул у стрелки, которая и без того видна, а весь главный путь и даже семафор никем не охраняются. За это под суд отдают. Ведь литерный с минуты на минуту выйдет на перегон!
– Ваше благородие, я здесь ни при чем… Мне приказали!.. – взмолился фельдфебель.
– Ты все напутал, болван! – болезненно поморщился Кольцов и махнул возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. – «Приказали»! Не это тебе приказывали! Выход надо охранять! Сейчас же отправь этого, – он кивнул на часового, – к семафору!
– Слушаюсь, ваше благородие! – Фельдфебель обернулся к часовому и заорал: – Ну что стоишь как истукан, прости господи! Слышал, чего приказали их благородие? Шаго-ом марш к семафору! И смотр-ри там у меня!..
Последних слов фельдфебеля солдат уже не слышал. Придерживая одной рукой винтовку, другой – полу шинели, он во весь дух мчался к семафору. Кольцов достал портсигар, вынул папиросу. На лице его мелькнуло подобие улыбки. Он протянул портсигар фельдфебелю.
– Закуривай, служба!
– Премного благодарен, ваше благородие, – почтительно привстав на носки, кончиками пальцев взял папиросу фельдфебель.
Они закурили. Постояли немного молча.
– Ты вот что! Где стоят конские вагоны – видел? – спросил Кольцов.
– Так точно! Видел!
– Иди туда и прикажи, чтобы дневальные позакрывали двери всех вагонов. Пока не пройдет литерный, из вагонов чтоб никто никуда! Понял? – тоном, не терпящим возражений, произнес Кольцов.
– Понял, ваше благородие! – осовело взглянул на капитана караульный начальник.
– Потом вернешься к семафору, я тоже туда пойду.
Фельдфебель козырнул и, круто повернувшись, побежал в сторону удаленных запасных путей.
Кольцов выждал некоторое время, пока не стихли вдали шаги фельдфебеля, и подошел к стрелке. Постоял, оглядываясь и прислушиваясь. Взялся за рукоять рычага с противовесом и, поднатужившись, перебросил его в противоположную сторону. Резким металлическим звуком щелкнули рельсы, открывая выход с запасного на главный путь.
Затем Кольцов, пригибаясь, побежал к паровозу. Машинист и кочегар не особенно удивились, увидев офицера, влезающего по лестнице на паровоз. Плащ у него был расстегнут, блестели аксельбанты, и они поняли, что это важный чин.
