И. Болгарин - Адъютант его превосходительства
– Не видал разве? За тобой шпик увязался… Давай за мной! – проговорил он, тяжело дыша.
– Как ты сюда успел? – удивился Красильников.
– Известно… проходными дворами, – переводя дух, ответил Василий и крепко, по-матросски хлопнул его по плечу. Они торопливо пошли по какой-то сложной, запутанной дороге – мимо дровяных складов, старых сараев, полуразваленных землянок…
Верстах в пяти от Новороссийска, на берегу небольшого заливчика, стояло несколько выщербленных морскими ветрами рыбацких хат. А неподалеку от них вольготно покачивались на волнах заякоренные шаланды и баркасы. Сюда Воробьев и привел Семена Алексеевича.
– Вон мой корабль стоит…
«Мария» – крупно было выведено белой краской на борту ничем не примечательного баркаса.
– Здравствуйте вам, – послышался певучий женский голос.
Семен Алексеевич обернулся. Перед ним стояла с молодой смелой улыбкой на красивом, веснушчатом лице статная русоволосая женщина.
– Мария, те пироксилиновые шашки, что мы когдась рыбу глушили, где у тебя? – спросил Василий у женщины.
– Возле хаты закопаны.
– Много осталось? – уточнил Василий, и было ясно, что такого рода разговоры здесь – дело будничное.
– Богато еще! Пуда два…
– Выбери их из земли и подсуши. Они ему для настоящего дела нужны! – Василий с уважением кивнул в сторону Красильникова.
– Что ж, раз нужны – выберу, – сразу и просто согласилась женщина.
– И деготь мне приготовь, замажу на баркасе твое имя! – крикнул ей вслед Василий и, встретив недоуменный взгляд Красильникова, охотно объяснил: – По сухопутку, понимаешь, вам из города с пироксилином никак не выйти. Патрули везде шастают… Попробуем, как стемнеет, до Зеленого мыса морем вас вывезти…
К вечеру Красильников привел сюда, в рыбацкую хижину, Кособродова и Николая, и они, не мешкая, стали готовить баркас к выходу в море. Воробьев выволок из хаты несколько связок просушенных рыбацких сетей, сноровисто расправил их на корме, возле старенького, добросовестно отслужившего уже десять своих жизней движка. Под сетями сложили пироксилин и несколько динамитных шашек, которые каким-то чудом достал у кого-то Кособродов. Принес Дмитрий Дмитриевич главную новость, ради которой оставался в городе. Знакомый машинист достоверно сообщил, что эшелон с танками тронется к фронту завтра в десять часов. К этому времени они должны уже добраться до места.
Когда совсем стемнело, Мария пригласила всех в хату, выставила на стол чугунок вареной картошки, хлеб, десяток вяленых кефалей.
Ели молча, сосредоточенно и торопливо. Почти одновременно встали, поблагодарили хозяйку, Воробьев взглянул на часы:
– Ну что ж! Тронемся помалу! Времени надо с запасом: Бригантина у меня норовистая. По части мотора!..
Но мотор завелся сразу, с первого поворота ручки, затарахтел бодро, весело.
Баркас шел вперед в кромешной тьме, слегка покачиваясь волнах. Сидя на носу, на бухте свернутого каната, пристально вглядывалась вперед Мария. За рулем стоял Воробьев. Семен Алексеевич, Кособродов и Николай расположились рядом с ним залепленных рыбьей чешуей ящиках.
– Ну что ж, я так считаю, – вращая штурвал, громко рассуждал Василий,
– что если эшелон отправляется в десять, то шьше двенадцати он до Тоннельной не дойдет. Так ведь? – и покосился на Кособродова, словно хотел сверить ход своих рассуждении с тем, что думают остальные.
– У них, конечно, два паровоза будет и толкач на подмоге – рассудительно ответил Кособродов. – Правда, и горки там…
– Во-во! – согласился Воробьев. – Поэтому я два часа кладу.
– Полтора, – коротко уточнил Кособродов.
– Все равно успеете. Пеши – если мерить от Зеленого мыса верст семь, не боле, – поддержала на добром распеве этот разговор Мария.
Светало. Сквозь плотную замесь низких, сильно увлажненных от недавних штормов облаков просачивались мутные волны слегка подзеленевшего света. Справа, вдали, над гребнями бегающих валов, показалась полоса желтоватого гористого берега.
– Василий! – раздался тревожный оклик Марии. – Смотри туда… Мористей…
Там, вдали, за грядой волн, смутно угадывался силуэт какого-то судна. Оно шло прямо на баркас, вырисовываясь все ясней и ясней. И вот уже стали хорошо видны его топовые огни: справа – красный, слева – зеленый.
Василий сразу же переложил штурвал – и баркас, резко накренившись, лег право на борт, носом к берегу.
– Может, пронесет! – тревожно проговорил Василий.
Но куда там! – не пронесло! На судне сначала показалась световая точка, потом из нее вырвался сноп света и быстро заскользил по гребням зыбких пенящихся волн. Он быстро приближался к баркасу. Осветив баркас, прожектор внезапно погас. И тотчас на судне заработал ратьер, который стал посылать в сторону ускользающего баркаса предостерегающие световые сигналы: точки, тире, точки…
«Приказываю… лечь… в дрейф…» – медленно прочитал Василий и вопросительно посмотрел на Семена Алексеевича. Тот стоял недалеко от штурвала, закусив губы, и на лице его резко обозначались скулы.
– Вася! Это патрульное!.. Патрульное… Не отстанут так…
Пироксилин! Пироксилин кидайте в воду, пока нет прожектора! – тревожно закричала Мария.
– Подожди ты, скаженная! – резко оборвал ее Василий, мысленно вымеряя расстояние между судном и баркасом.
Вдали снова ярко вспыхнула красная точка, тут же на воду неподалеку от борта баркаса упал луч, заскользил к баркасу. Тогда Василий второпях передал штурвал Красильникову, а сам бросился к движку: добавить газку – и к берегу. Только в этом было сейчас спасение.
Когда стремительный прожекторный луч накрыл баркас, Красильников мгновенно переложил штурвал – и тут же, резко вильнув, баркас ушел в темноту. И опять луч беспомощно, слепо заскользил по волнам, нащупывая баркас, и опять стал наползать на его борт. И снова Красильников, резко передернув штурвал, увел посудину в темноту. Так раз за разом уходил баркас от луча прожектора, мечась между беспорядочными волнами и бурунами.
– Молодец, Семен! – послышался восхищенный голос Василия.
С судна потянулась пунктирная нитка трассирующих пуль. Однако пулеметная очередь прошла в стороне от баркаса.
К штурвалу снова стал Василий и замысловатыми зигзагами повел баркас к берегу. Верткое суденышко скользило по волнам, то прячась за ними, то взлетая на мгновение на гребень волны, чтобы тут же спрятаться, заслониться ею…
– Все равно сейчас догонят! – хмуро глядя на мчащееся под всеми парами судно, пробурчал Кособродов. Ему не нравилось ни море, ни эти гонки с патрульным судном.
Василий смерил глазами расстояние на этот раз уже до берега и заметно повеселевшим голосом ответил, храня на лице неприступное спокойствие:
