Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1
– Я же вам говорил, что японцы отштупают. Шкоро они побегут по вшей линии, – не поднимая головы, равнодушным тоном отозвался генерал.
В это время справа показалась выезжающая на позицию полевая батарея. Звонарев залюбовался, глядя на то, как на широком галопе она строго держала равнение и дистанцию между орудиями. Впереди на вороной лошади скакал командир, сопровождаемый трубачом на традиционном в артиллерии белом жеребце. Как только батарея вылетела на хребет, в воздухе блеснула командирская шашка, и тотчас, совершив на полном галопе заезд, батарея снялась с передков, а упряжка двинулась в тыл. В следующее мгновение первое орудие уже дало выстрел, а за ним, нагоняя друг друга, загрохотали и семь остальных.
– Очередь! – донеслась команда с батареи.
– Не правда ли, лихо? – проговорил очнувшийся Надеин. – Люблю шмотреть на артиллерийшкую штрельбу. Шердше радуетша.
Но не успела батарея выпустить и нескольких очередей, как на нее обрушились десятки японских снарядов. Огонь батареи сразу ослабел, ее заволокло дымом и пылью, сквозь которые были видны падающие на землю люди, перевернутые зарядные ящики и опрокинутые подбитые орудия.
Не прошло и пяти минут, как прислуга начала торопливо на руках скатывать вниз уцелевшие два-три орудия. Еще немного, и на позиции батареи никого не осталось, кроме белеющих на зеленом фоне травы рубах убитых и раненых. Батарея прекратила свое существование.
Звонарев был потрясен.
– Царштво им небешное! Не повежло им шегодня, – прошамкал генерал и, сняв фуражку, перекрестился размашистым крестом.
– Что прикажете доложить полковнику Третьякову? – осмелился наконец спросить прапорщик.
– Ах, вы еще ждете? – откликнулся генерал. – Там под горкой в куштах шидит капитан Романовшкий. Пожовите его ко мне, я с ним хочу посоветоваться.
Звонарев подошел к указанному месту и нашел лежащего на бурке молодого капитана генерального штаба.
– Вас просит к себе генерал Надеин, – обратился к нему Звонарев.
– Что? Надеин? Что еще надо этому старому!.. – нехотя отозвался капитан, лениво поднимаясь на ноги.
Надеин рассказал Романовскому о просьбе Третьякова.
– По-моему, вполне основательные требования, ваше превосходительство. Если японцы начнут отступать, то эти батальоны с артиллерией можно будет бросить в преследование, а если опять будут атаковать, они помогут Третьякову отбить атаку, – с апломбом проговорил капитан.
– А что шкажет потом Фок?
– Едва ли он скоро появится здесь, – усмехнулся капитан.
– Да, и Фок, и Штешшель не любят штрельбы. Еще в шеяьдешят шедьмом году, когда они у меня в роте шубалтернами были, то как подниметша штрельба, так оба и норовят в обож уехать, – оживился генерал. – И оба крешты жа других получили. Фок на Шипке и не был, а крешт жа нее имеет. Штешшель в шорока верштах от Тяньджиня был, когда его брали, и тоже умудрилша получить крешт жа его вжятие, вше по протекции. Хорошо тому, у кого рука наверху ешть, – вздохнул генерал.
Романовский быстро набросал на полевой книжке ответ Третьякову и подал Надеину для подписи.
Звонарев уже собирался ехать назад, когда неожиданно к ним подъехал с большой свитой Фок.
– Как дела, Митрофан Александрович? – обратился он к Надеину, поднявшемуся со стула ему навстречу.
– Японцы отштупают, а Третьяков прошит помощи! – ответил генерал, указывая на Звонарева.
– Передайте полковнику Третьякову, что он не командир полка, а дерьмо собачье! – крикнул Звонареву сразу вскипевший Фок. – Больше ничего, можете ехать.
Прапорщику ничего не оставалось как повиноваться, и он пошел к ординарцам, которые валялись на земле около своих лошадей.
Через четверть часа Звонарев уже был у Третьякова и передал ему на словах ответ Фока.
– О чем они думают? Японцы не только не отступают, но, наоборот, усиленно накапливаются против нашего левого фланга у деревни Сидай и против центра – за Цзинджоу! На левый фланг я отправил последний резерв. Теперь у меня остались только штабные ординарцы, – возмущался полковник. – Потом меня же винить будут, если японцы прорвутся и займут позицию.
Прапорщик отправился к своим батареям.
Вскоре бой возобновился по всей линии. Теперь японцы обрушились на стрелковые окопы. Эти окопы вовсе не имели бетонных блиндажей, а прикрывались лишь легонькими деревянными козырьками, которые могли предохранить только от ружейных и шрапнельных пуль, но не от артиллерийского огня.
Траншеи наполнялись ранеными и убитыми. Вскоре на задние аппарели окопов стали выбрасывать трупы, которые мешали передвижению в траншеях.
Белые рубахи убитых образовали за окопами четко видимую японцами кайму, чем еще больше облегчали им пристрелку.
На море появились ушедшие было японские суда и начали фланговым огнем обстреливать стрелковые траншеи. Мощные взрывы морских снарядов сносили сразу по нескольку саженей окопов и проволочных заграждений. Положение пехоты стало критическим. Звонарев с волнением наблюдал за развертывающейся перед ним драмой, не имея возможности ничем помочь стрелкам.
– Ваше благородие, японец лезет на наши окопы! – показал пальцем Купин на цепи противника, быстро приближавшиеся со стороны деревни Сидай.
– Прямой наводкой шрапнелью! – скомандовал прапорщик, и несколько белых разрывов появились над неприятельскими цепями.
Японцы сразу остановились и припали к земле, скрываясь за малейшими укрытиями на местности.
Звонарев еще раз удивился тому, насколько хорошо сливалась с местностью их защитная одежда.
Вскоре губительный артиллерийский огонь заставил стрелков очистить передовые окопы и отойти на вторую линию. Батареи наполнились ранеными, искавшими укрытия в бетонных блиндажах.
На перевязочном пункте не хватало рук, и все артиллеристы, не занятые около орудий, превратились в санитаров, наскоро оказывающих помощь раненым.
Артиллерийские позиции все больше наполнялись стрелками, которые постепенно уходили из совершенно уже разрушенных окопов.
– Ваше благородие, – спросил Звонарева стрелковый унтер-офицер, – кто у вас тут за старшего будет?
– По артиллерийской части – я. А где ваши офицеры?
– Кого побило, кто убег, – спокойно ответил солдат. – Мы не знаем, отступать ли нам дальше, и если отступать, то куда?
– Попытаемся еще продержаться здесь, пока есть снаряды, может, помощь из резерва подойдет.
– Не видать ее что-то, ваше благородие, должно, весь резерв на другие участки израсходовали. Так я, ваше благородие, пока пушки будут стрелять, людей задержу здесь, – ответил унтер и поспешил к своим стрелкам.
