Энн Бенсон - Огненная дорога
— Доброе утро.
Он поставил поднос на стол и слегка подвинул компьютер, чтобы освободить место для кружек. И при этом он буквально сиял: прекрасная улыбка утра «после».
— Ну вот, — сказал он, — есть еще один повод восхищаться тобой: ты трудоголик.
Джейни сумела улыбнуться.
— Да. Ты находишь это восхитительным?
Он поцеловал ее в лоб.
— Я нахожу все в тебе восхитительным.
Эти слова звучали так хорошо, так правильно.
«Но, господи, до чего же все это неправильно», — подумала она.
Он встал рядом, глядя на список на экране.
— Нашла что-нибудь?
— Нет.
С кружкой в руке он уселся в мягкое кресло чуть-чуть в стороне; в таком кресле хорошо читать, пока другой, более значительный человек работает за письменным столом. Кресло компаньона. Джейни развернула офисное компьютерное кресло, чтобы оказаться лицом к лицу с Томом. С легким уколом ревности она спросила себя, кто другой, возможно, сидел бы в этом кресле, если бы Том оказался в ее положении. Однако он, похоже, чувствовал себя там очень удобно, хотя это был его кабинет и его дом.
— Думаю, нам нужно поговорить, — сказал он.
Джейни взяла свою чашку. Ее тепло действовало успокаивающе, хотя руки по-прежнему дрожали.
— Не знаю, почему это произошло именно сейчас.
— Забавно. А я только что спрашивал себя, почему это не произошло раньше. Если бы у меня хватило мужества рассказать о своих чувствах до твоей поездки в Лондон, может, этого разговора и не было бы.
— Почему ты не сделал этого? Господи, Том, если бы я только знала! В смысле, я, когда была замужем, всегда испытывала к тебе любовь некоего… особого сорта, но мне почему-то казалось, что на самом деле это просто дружба. — Джейни иронически хмыкнула. — Как если бы этим определением все исчерпывалось. Понимаешь? Всего лишь дружба.
— Что я могу на это сказать?
— Ничего, я понимаю. Нам с тобой вместе всегда так спокойно, мы так хорошо подходим друг другу, что если бы я имела хоть малейшее представление о твоих чувствах, то в жизни не позволила бы себе увлечься Брюсом. Все могло бы начаться, когда я вернулась из Лондона, или, может быть…
Она замолчала, борясь со слезами.
— Что «может быть»?
— Может быть, вообще никуда не уехала бы.
— Джейни… конечно, ты уехала бы.
— Может, и нет.
— Ты ни за что не упустила бы такую возможность. Все повернулось совсем не так, как ты планировала, но предвидеть этого ты не могла. Ты всегда отвечала на любой вызов. Может, тебе и было бы тогда к чему возвращаться, но ты все равно уехала бы. И я понимаю это. Я же помог тебе все устроить, помнишь? Предполагалось, что для тебя это очень хорошо, и я никогда не позволил бы себе удерживать тебя от того, что для тебя хорошо.
— Странно слышать это от тебя. Сейчас ты на грани того, чтобы поступить именно так.
Он поставил кружку на стол и наклонился вперед, обхватив руками колени.
— Разве? У меня нет ощущения, что ты так уж уверена в этом.
Джейни тяжело вздохнула.
— Ты прав. Я не уверена. Ты слишком хорошо знаешь меня.
— А ты знаешь меня. Знаешь, что я не делаю таких вещей с легкостью.
Последовавшее за этим молчание было почти непереносимым.
— Послушай, — сказал в конце концов Том, — если хочешь, я могу отойти в сторону. Но, должен признаться, сейчас я настроен идти совсем другим путем.
— Каким?
— Тем, на который уже встал.
— И куда, по-твоему, он тебя приведет?
— В твое сердце. Надеюсь.
— Там все битком забито.
— Делай, что считаешь нужным, Джейни. Я не намерен убеждать тебя бросить Брюса и уйти ко мне. Ты должна принять решение сама, независимо от того, что мы оба делаем. Я просто хочу получить свой шанс, вот и все.
— Послушай, — сказала она после недолгого раздумья, — может, мне лучше остановиться у Кэролайн или даже в отеле? Так будет легче для нас с тобой разобраться во всем этом.
— Сделай так, если хочешь, но только ради себя, не ради меня. Я так долго сдерживался, а теперь, когда все наконец выплыло наружу, мне так хорошо… не думаю, что могу просто взять и «выключить» свои чувства снова. Куда бы ты ни ушла, я буду любить тебя.
Он встал с кресла, подошел к Джейни и положил руку ей на плечо; его прикосновение было нежным и успокаивающим.
— Думаю, тебе лучше оставаться здесь, пока твоя жизнь снова не наладится. Ты близка к концу вашей с Кристиной работы. Так просто будет легче.
— Получается, что я как будто использую тебя.
— А мне кажется, это я использую тебя. Что лишний раз подтверждает, как по-разному люди воспринимают одно и то же, независимо от того, насколько хорошо знают друг друга. Однако должен тебя предупредить. — На его лице заиграла почти бесстыдная усмешка. — Я собираюсь каждую ночь стоять под дверью твоей спальни и скулить, точно щенок, пока ты меня не впустишь. — Он подхватил поднос. — Ладно, возвращаемся к реальности.
— От нее никуда не денешься, верно?
— Это точно. И она с каждым днем становится все отвратительнее. — Том кивнул на экран компьютера. — Один из твоих ортопедов, — ловко удерживая поднос одной рукой, другой он указал на длинную фамилию восточноевропейского типа, — кого-то мне напоминает. По-моему, я знаком с его сыном еще со времен моих безумных дней в юридическом институте.
Джейни казалось, что не стоит пренебрегать никакими деталями, даже такими, на первый взгляд, незначительными. Она прикоснулась к экрану, и на нем появилась информация о родственниках человека, о котором говорил Том. А также его фотография; у Джейни мелькнула смутная мысль, что, кажется, она видела его прежде. Однако вспомнить не удалось.
— Не вижу тут никакого упоминания о сыне-юристе, — сказала она.
— Не думаю, что он закончил институт, разве что позже. Я потерял его след и рад этому. Парень был полный болван.
Джейни улыбнулась.
— Тогда из него должен был бы получиться классный юрист.
— Ха-ха!
Ощущение близости между ними исчезло, и Джейни сразу же стало недоставать его. Провожая взглядом уходящего Тома, она испытала ужасное чувство одиночества. Однако погружаться в него не было времени. Отложив в сторону собственные маленькие злосчастья, она вернулась к безгласной, непостижимой реальности, страстно желая, чтобы та заговорила и заговорила внятно — поскольку в Большой базе продолжали неумолимо тикать зловещие часы болезни.
Двадцать девять
Стоя на стене замка, Наварра и де Куси провожали взглядом посланца Каля, скачущего в направлении Компьена. У короля Наваррского был нехарактерный для него встревоженный, подавленный вид.
