Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
– Я рад, что пришелся вам по душе, – начал Каспер робко. – Может быть, в случае, если мне не посчастливится в Лидзбарке, пан негоциант сможет меня порекомендовать…
– Не знаю, не знаю, – снова не дал ему закончить фразу купец. – Вот я просил вас замолвить словечко за меня в доме Суходольских, не так ли? Просил, а сам был уверен, что молодой человек мне ответит: «Матка бозка Ченстоховска, как могу я вас рекомендовать в столь уважаемый дом! Да я вас вижу в первый раз!» Однако пан студент не проявил должной осмотрительности. Я ненамного старше вас, но намного опытнее и первого встречного никому рекомендовать не стану!
Каспер вздохнул. Может, купец по-своему и прав, только очень уж неожиданно было слушать эти горькие слова после давешних излияний Куглера. И тут юноша по-настоящему призадумался о своей судьбе. «Ах, Митта, Митта, надолго ли мы с тобой расстались? И придусь ли я по душе ученому мужу Миколаю Копернику? И доведется ли мне вообще повидать его?» – думал Каспер с тоской.
Занятый своими печальными мыслями, юноша и не заметил, как на закатном небе стали вырисовываться шпили домов и башен.
– Торунь, – показывая кнутом вперед, объявил пан Конопка.
Глава четвертая
ЗАМОК ЛИДЗБАРК
– Не знал я, до чего же прекрасен город Торунь, Вуек! – заявил на следующее утро Каспер, покончив с осмотром города и вернувшись в харчевню. – Пожалуй, поспорит он даже с Краковом… А народу здесь сколько! Из каких только стран не понаехало! Ну в точности как у нас в Гданьске! Прислушайся, даже здесь, в харчевне, и по-польски, и по-латыни, и по-французски, и по-испански разговоры ведут… Знаешь, Вуек, если бы не надежда устроиться в Лидзбарке и не тоска по Кракову, век бы, кажется, отсюда не уезжал бы!
– Боюсь, Касю, желание твое исполнится скорее, чем ты думаешь, – хмуро отозвался боцман. – Купец-то наш совсем нестоящим лайдаком оказался! А я-то еще старался ему угождать, как самый настоящий кучер! И за лошадьми смотрел, и возок мыл, и – уж этого я себе не прощу! – ягненочка хлопа этого несчастного велел повару зажарить! И никакой ведь платы за свою службу не просил: мне бы только добраться до Лидзбарка. А вот…
– Что? – спросил Каспер с беспокойством.
– Да вот, разыскал он, видишь ли, здесь, в Торуни, какого-то своего немца – и поляков, конечно, побоку! Даже не так я сказал: разыскал он своего торгового человека – и, понятно, студента и боцмана побоку! Полопотали, полопотали по-своему, думают, я их не пойму, да скажи, какой гданьщанин по-немецки не понимает! Тот, другой немец, просится к нашему за подводчика. Вот Куглер и говорит мне: «Я, правда, окорок твой и гуся твоего ел, но ведь и ты со своим студентом на моих лошадях две недели ехал! А овес, говорит, тоже ведь денег стоит!» Гляжу, а тот немец уже к нему на козлы карабкается. Знаешь, Касю, я скупым никогда не был, но тут разобрала меня досада. «Вот и ели бы две недели свой овес, – говорю, – а до моего гуся и сала не касались бы!»
Веселый взрыв хохота за соседним столом прервал речь пана Конопки.
– Гданьщане? – спросил маленький каноник, жестом приглашая Каспера с Вуйком занять места рядом. – Я сужу по разговору старшего пана и по его повадке. А ну-ка, пан моряк, повторите, что вы купцу ответили.
Нисколько не чинясь, оба каноника за соседним столом приняли угощение Вуйка, а потом сами заказали трактирщику и фляков[16] и старки, но, как заметил юноша, больше потчевали его и боцмана, а сами на еду и выпивку налегали мало.
Изредка обращаясь к Конопке и к Касперу, каноники вели между собой беседу, понятную только им двоим, хотя говорили они не по-латыни, как следовало бы ожидать от таких ученых людей, а на чистейшем краковском наречии. Насколько мог разобрать молодой студент, речь шла об обращении крови, о строении человеческого тела – вещах, в которых Каспер не очень разбирался. Доказывая что-то своему соседу, каноник повыше вытащил из-за пояса дорожную чернильницу, гусиное перо и начертил на листе бумаги какие-то круги и овалы.
– Дело ведь в том, что печень – печенью, но брат Миколай считает, что кровь поступает сюда вот таким путем, – и тут же отметил движение крови стрелками.
Тогда маленький каноник, выхватив у него из рук перо, принялся возражать высокому, тоже чертя что-то на бумаге. А славный боцман все прикладывался к оловянной кружке и доприкладывался, видно, до того, что, осмелев, вдруг спохватился:
– Да что это мы, святые отцы, все «пан моряк», да «пан студент», да «пан каноник», точно нам не дали при крещении христианских имен! Я хоть человек не родовитый, но, надо сказать, имени своего не гнушаюсь. Зовусь я Якуб Конопка, отслужил я семнадцать лет на Гданьском трехмачтовом корабле «Ясколка», товарищ мой – студент Краковской академии Каспер Бернат. Едем мы по приглашению к племяннику Вармийского епископа канонику Миколаю Копернику. Да вот, пся крев, с лошадьми у нас дело разладилось… А святых отцов как нам приказано будет величать?
Каспер не знал, куда ему деваться от смущения: во-первых, Вуек опять явно прихвастнул насчет приглашения в Лидзбарк; во-вторых, не в обычае расспрашивать подорожных людей о том, о чем они сами молчат. Еще более он смутился, когда маленький каноник, отложив гусиное перо, промолвил с доброжелательной улыбкой:
– Спасибо за откровенность, пан Конопка, мы рады, что можем вам ответить тем же. Вот это – ученый медик, отец Ян Барковский, а меня можете называть отцом Тидеманом Гизе. И, если у вас какие-нибудь затруднения с лошадьми, я с радостью вас подвезу. Для меня составит особое удовольствие выручить гостей отца Миколая. – И, к ужасу Каспера, добавил: – Я тоже направляюсь к нему, в замок Лидзбарк.
…У самых границ владений Тевтонского ордена, в шестидесяти километрах от Гданьской бухты Балтийского моря, высится замок Лидзбарк.
Стройный, выстроенный из темно-желтого камня, он увенчан четырьмя башнями, на которых развеваются флаги с гербами вармийских городов. Уже это одно как бы дает понять подъезжающему путнику, что именно здесь и находится центр управления всей Вармийской областью, резиденция главы и властителя Вармии, епископа Лукаша Ваценрода.
– Ну вот, хвала святой Марии, как будто бы и приехали, – сказал Вуек, из которого за дорогу вытряхнуло весь хмель. – Да это, оказывается, только первый двор замка, ух ты! – добавил он, видя, что тут и не собираются распрягать.
Пока кучер с боцманом, добравшись до внутреннего двора Лидзбарка, снимали багаж, а лоснящиеся от пота, окутанные паром лошади, тяжело дыша, переминались с ноги на ногу, Каспер торопливо спрыгнул наземь, чтобы помочь сойти утонувшему в своей тяжелой шубе маленькому отцу Тидеману.
