Григорий Кроних - Неуловимые мстители. Наследство Эйдорфа
— Ты чего, обалдел?
— Мы не успеем, — Петр заставил Юру сесть.
Георгий Александрович приблизился к телеге и вскинул винтовку. За ним маячила фигура булочника, спешащего на помощь.
— Руки вверх! Отвечай — что везете?
— А то сам не видишь, дядя? Шкаф.
— Ой, дяденька, мы с дороги сбились, а нам еще в станицу ехать, — затараторила Натка, — а шкаф мы на рынке на сало поменяли, правда, правда, отпустите нас, будьте добреньки.
— Не заговаривайте мне зубы, щенки. Что везете? Оружие есть?
— Есть, — сказал вдруг Петька. — Вот, — протянул он ладонь.
— Что там? — недоверчиво спросил Славкин и шагнул вперед.
— Это ж кусачки! Бисов сын! — хорунжий замахнулся на Петьку прикладом.
— То не простые кусачки, — сказал паренек, доставая из одного ящика бикфордов шнур и откусывая кусок.
— Ты что там робишь? — удивился Славкин. — А ну, подыми руки!
— Сейчас поймешь, дядя, — сказал Петька. Затем он снова сунул руку в ящик, сопровождая действие рассказом. — Если эту веревочку вставить в эту металлическую трубочку и сжав один ее край, зафиксировать, то получится готовый капсюль-детонатор, а если воткнуть его в эту динамитную шашку, то получится бомба.
— Э-э-э, вы что, пацаны, шутки шуткуете? — неуверенно спросил Славкин. — Вы это бросьте! Я вам сейчас все уши поотрываю!
Юра достал спички и зажег.
— Можем и бросить, не успеешь убежать, дядя.
— Погаси, паршивец, пристрелю! — хорунжий передернул затвор и прицелился.
Юра поджег бикфордов шнур, огонек побежал по нему, весело шипя.
Сантиметр в секунду, вспомнил Славкин, и в животе похолодело. Рядом что-то упало. Хорунжий повернулся и увидел булочника ничком, с руками над головой.
— А теперь посмотри сюда, дядя! — Петька распахнул ящик, где ровными рядами лежал динамит.
— Да вы что, пацаны? Бросьте дурить, погасите! Я вас отпущу!
— Кидай сюда винтовку, — скомандовал Петька.
Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.
Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.
— Сомлел, что ли, не шевелится.
— Скажи ему, чтоб встал, дядя.
Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.
— А ты, дядя, русский?
— Украинский, — сказал хорунжий, поднимая руки.
— Тогда снимай ремень.
Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.
— Прощай, дядя и не попадайся нам больше.
Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много…
— Неужели ты бы нас взорвал? — спросила Натка брата.
— Конечно, если бывает взрывающееся мыло, — серьезно ответил Петька и показал свет ло-корич невый брусок. — Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.
Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи…
Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один… Хорунжий объяснил Герману свой план, и тот, кряхтя, взвалил начальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся, и они рухнули в снег.
11
— Проходите, фрау, — пригласил Ксанку худой человек с желтым постным лицом. Он был одновременно и секретарем, и переводчиком лейтенанта Корфа.
Оксана вошла в маленький кабинетик и села на предложенный стул.
— Guten Tag, — сказал офицер. Переводчик перевел.
— Здравствуйте, меня зовут Надежда Петрова, я близкий друг одного из шахтеров, работавших в ремонтной бригаде.
Корф кивнул.
— Это большая неприятность и для вас, и для меня тоже. Я был заинтересован в том, чтобы они хорошо делали свою работу, но их арестовало гестапо… Фрау Петрова, вы сказали? Но среди моих рабочих не было Петровых.
— Я просто друг, понимаете? И хотела узнать о судьбе…
— Конечно, — лейтенант не позволил себе ни тени улыбки. — Как зовут вашего друга?
Ксанка покосилась на переводчика.
— Говорите смело все, это мой человек, — мгновенно уловил заминку Корф.
— Меня беспокоит судьба Валерия Мещерякова.
— Вот как? — удивился офицер. — На этого человека я возлагал большие надежды, но он их не оправдал.
— Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Валерий не мог сделать ничего плохого.
— Это риторика, фрау Петрова, у нас говорят: гестапо не ошибается.
— Я понимаю, что вы сами находитесь в трудном положении, но все-таки прошу вас узнать…
— Нет, нет, и не думайте! — воскликнул Корф. — Если инженер Мещеряков не виноват, его отпустят, если виновен — накажут. Так что лучше молитесь Богу, только он может выступать посредником в подобных делах.
— Например, он не стал бы одалживать у коменданта его автомобиль, — сказала с нажимом Ксанка. — Вы меня понимаете?
— Вы действительно близкий друг господина Мещерякова, — задумчиво сказал офицер, — он многое вам рассказал… Поймите, фрау Петрова, я не имею влияния на гестапо, это другое ведомство. Скорее оно может повлиять на меня. Зачем же мне попадать в его поле зрения?
— Это случится, если гестапо узнает о вашем предложении моему другу заняться дополнительной работой за отдельную плату. Если не ошибаюсь, разговор состоялся в вашу первую с ним встречу вон в том кафе, — Ксанка показала в окно за спину лейтенанта.
Теперь пришла очередь Корфа покоситься на переводчика.
— Хорошо, я постараюсь узнать о судьбе вашего друга и в конце недели сообщу вам.
— Пожалуйста, сегодня, — твердо сказала Оксана. — Заодно узнайте, как дела товарищей Мещерякова. Может быть, все не так плохо, и они сумеют закончить необходимую вам работу.
— Ладно, — легко согласился офицер, поняв, что иначе от собеседницы он не отделается. — Едем.
Он коротко переговорил с желтолицым переводчиком и, подхватив фрау за локоть, вывел ее из кабинета.
Осторожный немец, подумала Ксанка, решил этого переводчика с собой не брать. Значит, вторую часть разговора переведет другой и ни один не будет знать, в какой истории замешан Корф.
