Василий Тишков - Последний остров
— Тогда Лапухину отвинти башку.
— Лапухину тоже не могу. Мой бывший ухажер. Скажут, мстит Татьяна, что Лапухин на ней не женился.
— Нужен он тебе как прошлогодний снег.
— Не скажи. Красивый мужик, хоть и биография подмочена. На гитаре умеет играть… Глянь! Опять Кузя базлает. Вот кому надо курью башку отвинтить. Всю изгородь сельсоветскую на растопку пустил.
У соседнего сельповского дома на грязном, еще не растаявшем сугробе переминался с ноги на ногу Кузя Бакин и, сложив ладошки рупором, истошно кричал:
— Тимо-о-ня-а!
Между сельповскими домами и школой, перекрыв улицу непролазным морем, разлилась талица. А Кузя без путевой обутки, в каких-то драных калошишках. Вот он и вызывал школьного конюха на подмогу.
— Тимо-о-ня-а!
— Эй! Кузя! — гаркнула Солдаткина. — А ну-ка иди сюда!
Кузя, прижимаясь к заплоту, прошлепал калошами к сельсовету, шаркнул рукавом по мокрому носу и с интересом уставился на Татьяну.
— Чо?
— Чего базлаешь каждое утро? Кругом обойти лень?
— Тимоня обещал меня целу неделю на закорках перевозить. А еще каждый раз сухарь дает.
— Это за што такая честь?
— Я на лето у него гусей пасти подрядился.
— А за што финагента Антипова чуть не угробил?
— Фашист он. Хотел меня задушить.
— Будет городить-то!
— Чтоб мне лопнуть!
— Расскажи.
— Не-е. Мне недосуг, — и Бакин хотел убежать. Но Татьяна схватила его за шиворот и тряхнула.
— Кузя, я ведь и участкового могу позвать.
Кузя громко шмыгнул носом, переглянулся с Мишкой. Тот кивнул: давай, мол, крой голимую правду.
— У мамки спину с простуды прострелило, она и легла на печку погреться. Да уснула. А я на кровати улегся, как фон-барон под ватным одеялом. Чую во сне, как кто-то одеяло с меня тащит и рука костлявая горло мое щупает. Открываю глаза — Антипов надо мной…
— Ну?
— Под подушкой у нас всегда полено осиновое лежит — зто от нечистой силы. Ну, я этим поленом и дал ему по башке. Точно угодил, аж фуражка с кокардой в лоханку булькнула… Мамка со смеху сразу выздоровела.
Смеялась от души и Татьяна.
— Вот так Кузя! Ловко ты звезданул Антипова! В другой раз не ложись на кровать.
— Ага. Побег я. Звонок скоро, а я седни орднер.
— Кто?
— Дежурный.
— Ну, беги… одер, — все еще смеялась Татьяна.
Кузя снял калоши и запрыгал босиком по грязюке через дорогу к школе.
— Крути баранку, — Татьяна протянула Мишке руку. — Так насчет лесу для бани отрегулировали, Михаил Иванович? Теперь о самом главном…
— Да знаю я, Татьяна Сергеевна. Мое дело — указать, где и сколько можно вырубать.
— План-то у них. Мы, наверное, и за двадцать лет столько лесу не перевели. Ты это, почаще туда заглядывай. Хоть у них и свое начальство есть, но хозяева-то здесь мы с тобой. Понял?
— Как не понять. Ладно, пойду.
У церкви Мишка остановился в нерешительности: и в школу надо бы забежать, и работа сегодня уж чересчур серьезная предстоит. Его догнали Юлька Сыромятина и Егорка Анисимов. Вот про кого надо говорить «жених да невеста». Вечно они вместе, хотя без конца ругаются и дерутся как кошка с собакой, а друг без дружки скучают. Прямо смех. Оба плохо учатся, и оба любят поесть. Только Юлька всегда веселая и задиристая, а Егорка больше молчит и со всеми соглашается. У него круглые, часто мигающие глаза и оттопыренные уши, отчего он похож на филина. Его так и дразнят — Филин.
Юлька демонстративно ела пирог, а Егорка с тоской наблюдал, как уменьшается кусок, и канючил:
— Юль, отломи кусочек…
— Помычи по-коровьему, дам.
— М-му-у… — вовсю старался Егорка, но получалось очень похоже на «мя-ау».
— А теперь по-петушиному покукарекай. Ну? Слабо? Токо мяукать и умеешь.
Она повертела перед носом Егорки уже совсем малюсеньким кусочком пирога, отправила его в рот и, торопливо прожевывая, пропела дразнилку, копируя в точности свою бабку:
Филин-Егор
Влез на забор,
Хвост в трубу,
Кричит: «Мя-у!»
— Я те счас так тресну! — вступился за друга подошедший Мишка. Юлька мячиком отскочила в сторону, но нисколечки не испугалась.
— А чо он кажий день попрошайничает? Я ему сельпо разве?
— Вот жадоба. А у тебя, Михалко, есть хлеб? Мамка чуть свет на работу убежала, а поесть не сготовила.
— А с чего готовить-то? С лебеды? Так она не выросла еще, — не унималась Юлька.
Мишка достал из сумки краюшку хлеба и разломил ее пополам. Подумал мгновение и отдал дружку оба куска.
— Бери. Я рыбы наелся. Вчера после обхода в логах нарыбалил.
— На полях не просохло еще?
— Куда там! Грязюка. Токо местами на островах…
— Ага. Пойду седни после школы колоски собирать.
— А я скажу объезчику, куда ты собираешься, — выпалила Юлька и побежала от ребят.
— Только испробуй, балаболка! — крикнул Мишка ей вслед. — Оттяну нос до бороды, будешь, как бабка твоя, на цаплю похожа…
Друзья уселись на высокое деревянное крыльцо церкви.
— Ешь хлеб-то, Егорка, — напомнил Мишка. — И к Юльке не приставай. Бестолковая она, забот не знает. А ты не побирушка попрошайничать. Соображать должон маленько, — повторил он слова деда Якова.
Егорка с удовольствием набил рот хлебом, но о пироге не мог забыть.
— Вот зараза эта Юлька. Такой кусмень пирога одна смистолила.
— С чем пирог-то? С мясом, поди…
— Не-е, с капустой.
— Нашел об чем горевать. Лучше бы встал пораньше да в Заячий лог слетал. Дед Яков сказал, что Полдневое за хутором уже лед сорвало, и в логе гальяны кишмя кишат. Котлеты из них — одно объеденье.
— Я б пошел, да сачка нет.
— Сито возьми у матери, голова садовая.
— Спросить бы надо, а то за уши отдерет. Она походя меня за уши дерет.
— Ленивый ты, Егорка, вот и достается от матери. Не знаешь, будет контрольная сегодня?
— Може, будет, а може, и нет. Мне все равно.
— И в кого ты такой дундук всеравношний уродился? — Мишка засмеялся и шлепнул дружка по спине. — Ну вот скажи, почему тебя Филином дразнят?
— А почем я знаю? Похож, наверно.
— Похож… Приходи к нам сегодня ужинать. Свежатина есть.
— Ладно.
На улице появился Жултайка Хватков, самый старший из нечаевских подростков. Он немножко важничает, что у него есть настоящая матросская тельняшка. Вот и сейчас она выглядывает из небрежно расстегнутой промасленной куртки.
— Здорово, огольцы! Никак в школу навострились?
— Куда же еще, — спокойно ответил Егорка, доедая хлеб.
— Придумали себе канитель. Шел бы ты лучше, Егорка, ко мне на трактор прицепщиком.
