Генри Хаггард - Перстень царицы Савской
— Он мертв? — пробормотал Орм, указывая на продолжавшего лежать под песком Хиггса.
— Боюсь, что так, — ответил я, — но надо посмотреть. — И мы с трудом принялись откапывать его.
Когда мы вытащили профессора из-под львиной шкуры, его лицо было бледно и ужасно, но, к нашей радости, мы убедились, что он еще жив, — Хиггс пошевелил рукой и застонал, Орм взглянул на меня.
— Немного воды спасло бы его! — сказал я.
Наступило решающее мгновение. Одна из наших фляг с водой опустела еще до начала бури, но в другой, вместительной фляге, покрытой войлоком, должно было находиться около трех кварт воды, если только она не испортилась от ужасной жары. В противном случае для Хиггса не было надежды, да и мы должны были скоро последовать за ним, если только не придет помощь. Орм откупорил флягу, — мои руки отказались служить, — вытащив зубами пробку, которую дальновидный Квик загнал в горлышко насколько возможно плотно. Вода, хотя и была совсем теплая, не испортилась! Она оросила пересохшие губы Орма, и я увидел, как он до крови кусал их, чтобы побороть искушение утолить мучившую его жажду.
Переборов себя, как и полагается мужчине, он передал мне флягу, не выпив ни глотка, и сказал просто:
— Вы старший, пейте, Адамс.
Мне тоже удалось побороть искушение, и я сел на землю и положил голову Хиггса к себе на колени; потом, капля за каплей, я влил немного воды между его распухших губ.
Результат этого был просто волшебный. Меньше чем через минуту профессор сел, схватил обеими руками флягу и пытался вырвать ее у меня.
— Злое животное! Злое себялюбивое животное! — простонал он, когда я отнял у него флягу.
— Послушайте, Хиггс, — ответил я грубо, — Орму и мне тоже очень хочется пить, но мы не выпили ни капли воды. Мы дали бы вам выпить всю флягу, если бы это спасло вас, но это вас не спасет. Мы заблудились в пустыне, и нам нужно экономить воду. Если вы теперь выпьете еще, вам снова захочется пить через несколько часов, и вы умрете.
Он подумал немного, потом посмотрел на меня и сказал примирительным тоном:
— Прошу прощения, понял. Себялюбивое животное — это я. Но здесь довольно много воды. Пусть каждый из нас выпьет по нескольку глотков, иначе нам не удастся отправиться в путь.
Каждому из нас казалось, что он способен выпить целый галлон воды, но мы напились, отмеривая ее небольшим стаканчиком, который был у нас с собой. И как ни мало получил воды каждый, действие ее было волшебно: мы снова стали людьми.
Поднявшись на ноги, мы огляделись и увидели, что окружающий пейзаж совсем изменился. Где раньше на сотню футов возвышались холмы, теперь были равнины; где лежали равнины — возникли новые холмы. Уцелел только тот холм, на котором мы спаслись от бури, потому что он был выше других и его поверхность оказалась более плотной. Мы попытались определить по солнцу, в какой стороне находится оазис, но из этого ничего не вышло, так как наши карманные часы остановились и мы не знали, который час и где на небе должно быть солнце. Во всей пустыне не было ничего, что могло бы указать нам, куда направить свой путь.
Хиггс, упрямый, как всегда, заспорил с Ормом, куда нужно идти, чтобы вернуться в оазис, — направо или налево. Оба они с трудом соображали и были не в состоянии серьезно обсудить положение. Пока они спорили, я присел на землю и стал думать. Вдали я видел неясной формы холмы, про которые зеу говорили, что оттуда приходят львы, хотя это могли быть и совсем другие холмы.
— Слушайте, — сказал я, — если львы живут на этих холмах, значит, там есть вода. Попытаемся дойти туда; быть может, мы по дороге увидим оазис.
Затем начался наш неописуемый поход. Львиная шкура, которая спасла нам жизнь, была теперь тверда, как доска, и мы бросили ее, но винтовки взяли с собой. Весь день мы тащились вверх и вниз по склонам песчаных холмов, останавливаясь по временам, чтобы выпить глоток воды, и не переставая надеяться, что с вершины следующего холма мы увидим отряд, руководимый Квиком, а быть может, и оазис. И в самом деле, один раз мы увидели его, зеленый и сияющий, на расстоянии не более трех миль, но когда добрались до вершины холма, за которым он должен был находиться, то поняли, что это только мираж, и снова впали в отчаяние. О! Для людей, умирающих от жажды, такой мираж казался жестокой насмешкой.
Наконец наступила ночь, а горы все еще были далеко. Не в состоянии больше идти, мы без сил опустились на землю. Нам пришлось лечь вниз лицом, потому что наши спины, израненные песком и опаленные солнцем, не позволяли ни лежать, ни сидеть. К этому времени у нас почти вышла вода. Внезапно Хиггс толкнул нас и указал вверх. Следуя взглядом за его рукой, я увидел на расстоянии не больше тридцати ярдов четко выделявшееся на фоне неба стадо антилоп, которое шло по хребту песчаной гряды, перебираясь, по-видимому, с одного пастбища на другое.
— Стреляйте, — прошептал он, — я могу промахнуться и только спугнуть их. — Хиггс был в таком отчаянии, что сделался скромен.
Орм и я медленно поднялись на колени и подняли ружья. За это время все антилопы, за исключением одной, успели скрыться. Она шла в двадцати ярдах позади остальных. Орм спустил курок, но выстрела не последовало, потому что, как мы убедились позже, в затвор попал песок.
Тем временем я тоже целился в антилопу, но мои глаза ослабели от солнца, мои руки дрожали; кроме того, я страшно волновался, потому что знал, что от этого выстрела зависит жизнь всех нас. Теперь или никогда; еще три шага, и животное скроется за холмом.
Я выстрелил и, узнав, что промахнулся, совсем обессилел. Антилопа сделала прыжок в несколько ярдов по направлению к гребню холма; но она никогда раньше не слыхала подобного звука и остановилась, чтобы удовлетворить свое гибельное для нее любопытство, и поглядела в ту сторону, откуда донесся этот звук.
В отчаянии я выстрелил еще раз, уже не целясь, и на этот раз попал антилопе прямо в грудь. Она рухнула на месте. Мы кое-как добрались до нее и немедленно принялись за ужаснейшую трапезу, о которой никто из нас позднее не любил вспоминать. По счастью, эта антилопа, должно быть, недавно пила много воды.
Когда после этой ужасной трапезы наш голод и жажда несколько утихли, мы поспали подле тела животного, потом встали, чувствуя себя необычайно посвежевшими, отрезали несколько кусков мяса и пошли дальше. По расположению звезд мы знали теперь, что оазис должен быть к востоку от нас. Но между ним и нами, по-видимому, на много миль тянулись только бесконечные песчаные холмы, а впереди нас, по направлению к вышеупомянутой гряде холмов характер пустыни, казалось, несколько изменился; мы решили, что будет безопаснее, если только это слово применимо в данном случае, продолжать путь к этой гряде.
