Александр Чиненков - Крещенные кровью
– Подробности сии мне не известны. Так ты будешь читать или?
– Не буду. Ни к чему мне это, – ответил Степан, глядя в одну точку.
– А оружие сдашь?
– Заберешь потом, а сейчас выйди.
– Ты что удумал, скажи-ка?
– Проваливай…
– Ну, пусть так оно и будет, как сам решил, – усмехнулся мрачно Яшка, направляясь к двери. У порога он обернулся: – А ты хорошо подумал, Степаха? Жизнь… она ведь всегда хороша, даже в неволе…
Увидев, что Калачев вытащил из кобуры табельный пистолет, Хромой развел руками и вышел на крыльцо.
* * *Оставшись один, Степан не спеша закурил и молча уставился отсутствующим взглядом на противоположную стену. Он устал от жизни и суеты вокруг себя. Когда-то давно у него была семья. Были друзья-товарищи… А потом в одночасье ничего не стало.
Докурив папиросу, Степан взял вторую. Он думал и все больше радовался тому, что этот прямой разговор с подлецом Яшкой помог понять ему то главное, без чего сведение счетов с жизнью было бы невыносимо…
Настенные часы вдруг ожили и стали гулко отсчитывать удары. Их прозвучало ровно пять…
Степан глянул в окно. День выдался скучным и хмурым. Лес вокруг поселка тоже был хмур и задумчив. Тучи медленно плыли над верхушками сосен, словно хотели зацепиться за них и остановиться навсегда. Но порывистый ветер подгонял их, не давая возможности сделать это.
Прощаясь с жизнью, он перестал чувствовать страх. Тяга к жизни как-то притупилась и ослабла. Путь его завершен, это ясно.
Затушив окурок в пепельнице, Степан посмотрел на часы. Они тихо тикали, маятник равномерно покачивался из стороны в сторону. Ходики отсчитывали последние минуты в мире, где для него нет больше счастья и надежд, есть только горе, разочарование и боль. Он остался совсем один. Все вокруг умерли или предали его. Впереди – длительное мучительное рабство. Так стоит ли цепляться за такую паскудную жизнь?
Калачев взял пистолет, взвел курок, приставил ствол к виску. Вокруг все замерло, будто жизнь сразу же остановилась в ожидании. Степан почувствовал, как напряжение внутри него вдруг ослабло и полное безразличие ко всему остановило движение мыслей. Момент истины!
Степан вдохнул в себя побольше воздуха, резко выдохнул, почему-то опять взглянул на часы, словно собираясь запомнить время своей кончины, – и нажал пальцем на курок.
* * *Услышав хлопок выстрела, стоявшие на крыльце подполковник Аверкиев и Яшка переглянулись. Алексей Иванович прикрыл глаза, но не смог сдержать слез.
– Ты, Степа, сделал свой выбор. И наверное, самый правильный у загнанного в угол, – прошептал он с сочувствием – Твоя судьба – твой крест!
– Ой, да ты здесь прям в философа превратился, подполковник! – воскликнул Яшка торжествующе. – Он всего лишь избавил меня от обязанности хлопнуть его!
– Заткнись! – зло покосился на него Алексей Иванович. – Имей хоть какое-то уважение к умершему!
– Иметь уважение? К кому? – весело рассмеялся Яшка, открывая дверь. – К этому неудачнику? Он заранее был обречен на такой вот конец, все время только и делая, что пробираясь через преграды к своей смерти. Жизнь продолжается, а Калачева в ней нет!
Потеснив его локтем, подполковник Аверкиев переступил порог и вошел в кабинет. Яшка поспешил следом и плотно затворил за собой дверь.
Степан Калачев сидел за столом. В правом виске его виднелось входное отверстие от пули. Правая рука повисла вдоль тела, но по-прежнему крепко сжимала табельный пистолет.
– Кхе-кхе, – прочистив покашливанием горло, заговорил Яшка. – А вид этой трагической картины меня умиляет. Я даже ужасаюсь от мысли, что если бы Степан не решился пустить себе пулю в лоб, это пришлось бы сделать мне.
– Не мели языком, пес паршивый, – вздохнул Алексей Иванович – Лучше бы ты застрелил его, ничего не объясняя.
– Ну уж нет, – рассмеялся Яшка. – Я не хотел доставлять ему удовольствие умереть быстро и легко. Я наслаждался, когда рассказывал о зековской участи, ожидавшей его впереди! Но особое удовольствие мне доставила ложь, на которую Степан купился, будто сыновья предали его! Ха-ха-ха, ты бы видел его лицо, старик! Это, видимо, и переполнило чашу терпения… Я не хотел стрелять в него и сделал все, чтобы он застрелился сам!
– Ты не человек, ты сатана, – прошептал Аверкиев, глядя недобро. – Обманом заставить человека наложить на себя руки – это грех, которому нет прощения.
– Не суетись и не дави на то, чего у меня не имеется, – хмыкнул Яшка. – Готовься лучше дела передавать. Хватит, отслужил свое, теперь на отдых отправляйся.
– Да, мне действительно пора… – согласился с ним Алексей Иванович. – Только вот дело еще одно доделаю…
– Да брось ты, не напрягайся, хрыч старый, я за тобой сам все доведу до ума, – покачал головой Яшка и озорно подмигнул Аверкиеву.
– Да нет, это дело могу только я доделать, – нахмурил тот лоб озабоченно.
Он достал из кармана желтый конверт, надпись на котором гласила «Не вскрывать. Вручить лично подполковнику Аверкиеву!», и спросил:
– Знаешь, что в нем?
– К-конечно, – ответил Яшка, бледнея и чувствуя, как к сердцу подкатывает едва уловимая тревога. – П-приказ о передаче тобою всех своих п-полномочий мне.
– Нет, – сказал Алексей Иванович, разжимая пальцы и отпуская конверт, который медленно упал к ногам. – Этот приказ гласит, чтобы я самолично ликвидировал «врага народа», приговоренного к смертной казни.
– И э-этот ч-человек я? – прошептал потрясенно Хромой.
Его рука дернулась к кобуре с пистолетом.
– Не спеши, патроны отсутствуют, – ухмыльнулся Алексей Иванович. – Я их вытащил ночью, когда ты дрых сном младенца.
– Постой, это какая-то ошибка! – воскликнул Яшка с отчаянием. – Ты прочитал, наверное, не тот приказ?
– Приказ тот и адресован лично мне! – отрезал Аверкиев так грозно, что по телу Хромого пробежал мороз.
– Обожди, не спеши, Иваныч! – взмолился Яшка. – Ты можешь сейчас по недоразумению совершить то, о чем потом сильно пожалеешь.
– Ошибка исключена, – ответил подполковник, взводя курок револьвера. – Я несколько раз перечитал приказ, который ты лично привез и вручил мне! Единственное, о чем я сейчас сожалею, что не исполнил его до того, как ты бессовестной ложью принудил Калачева убить себя!
– Но я… – Яшка осекся, прочтя в неумолимых глазах Аверкиева свой приговор. – Я…
Грянул выстрел.
– Вот так-то вот, – произнес комендант, убирая револьвер в кобуру. – Приказ действительно только обязывал меня передать тебе полномочия. Но не могу я вот такому подлецу доверить судьбы людей в поселке!
Он приблизился к телу Степана и коснулся рукой его плеча.
