Генри Хаггард - Копи царя Соломона (сборник)
– Кто же это был? – воскликнула Бетти; этот рассказ о двух влюбленных заинтересовал ее.
– Не кто иной, как Питер Брум, – спокойно ответила Маргарет, но в голосе ее слышалось отчаяние. – Питер Брум, бледный после болезни, но это был он.
– Святые, спасите нас! Вот уж не думала, что он способен на это! – выпалила в изумлении Бетти.
– Маркиз и священник не позволили мне уйти, – продолжала Маргарет, – и заставили смотреть. Питер и Инесса задержались на некоторое время под деревьями около бассейна, и их не было видно. Потом они появились опять и уселись на мраморной скамье. Женщина начала петь, а он обнимал ее. Это продолжалось до темноты, и мы ушли, оставив их там. Ну, – прибавила она, всхлипнув, – что ты на это скажешь?
– Скажу, что это был не мастер Питер, – ответила Бетти. – Он не любит незнакомых дам и потайных садиков.
– Это был он и не кто иной, Бетти.
– Тогда, значит, он был одурманен, пьян или околдован. Это был не тот Питер, которого мы знаем.
– Может быть, он околдован этой дурной женщиной? Но это не оправдывает его.
Бетти задумалась. У нее уже не было оснований сомневаться в рассказе Маргарет, но, видно, она не так осуждающе относилась к этому преступлению.
– Что ж, – сказала она, – мужчины, насколько я знаю, всегда остаются мужчинами. Он долгое время никого не видел, кроме этой кокетки, а она довольно хороша собой. К тому же вряд ли было честно следить за ним таким образом. Будь он моим возлюбленным, я бы не обратила на это внимания.
– Я и не скажу ему ничего ни об этом, ни о чем-либо другом, – твердо заявила Маргарет. – Между мной и Питером все кончено.
Бетти минуту подумала и вдруг произнесла:
– Мне кажется, я начинаю понимать, в чем здесь фокус. Маргарет, ведь они объявили тебе, что Питер умер. Потом мы узнали, что он жив и только болен и находится в этом дворце. Ложь обнаружилась. Теперь они хотят доказать его неверность. Не может ли вся эта сцена быть только спектаклем, который с определенной целью разыграла эта женщина?
– Для того чтобы сыграть такой спектакль, нужны были два актера, Бетти. Если бы ты видела…
– Если бы я видела, я бы уж рассмотрела, был ли это спектакль или настоящая любовь, а ты ведь слишком наивна, чтобы судить об этом. А о чем говорили маркиз и священник все это время?
– Очень мало, почти ни о чем. Они только обменивались улыбками, и, когда совсем стемнело и ничего не стало видно, они спросили, не думаю ли я, что пора возвращаться. Меня, которую они держали там все это время и заставили быть свидетельницей моего позора!
– Ну да, они удерживали тебя там, не так ли? И привели тебя туда как раз вовремя и не пустили меня в башню, чтобы я не могла быть с тобой. Если в тебе есть хоть капля справедливости, ты должна сначала выслушать Питера, что он скажет обо всей этой истории, а потом уже судить.
– Я уже осудила его, – холодно ответила Маргарет. – И вообще, я хотела бы умереть!..
Маргарет поднялась со своего кресла и подошла к окну. Башня стояла на гребне холма, и под ней с высоты двухсот футов слабо вырисовывалась в бледном свете белая лента дороги. Вид этот вызывал легкое головокружение.
– Это будет легко, не правда ли? – сказала Маргарет с принужденным смехом. – Просто наклониться немного больше из окна, а потом одно движение – и тьма… или свет… навсегда… Что из двух?
– Свет, я думаю, – твердо произнесла Бетти, поворачиваясь спиной к окну, – свет адского огня, и довольно сильный, потому что это не что иное, как самоубийство. А кроме того, ты представляешь, как ты будешь выглядеть там, на этой дороге? Кузина, не будь дурой. Если ты права, то вовсе не ты должна выпрыгивать из окна, а если ты ошибаешься, то тем более – ты только сделаешь еще хуже. Умереть ты всегда успеешь. И все-таки, если бы я была на твоем месте, я сначала попыталась бы поговорить с мастером Питером, хотя бы для того, чтобы сказать ему, что я о нем думаю.
– Может быть, – вздохнула Маргарет, бросаясь в кресло. – Но я страдаю! Ты даже не можешь понять, как я страдаю!
– Почему я не могу понять? – возмутилась Бетти. – Ты думаешь, ты единственная женщина в мире, которая оказалась достаточно глупой, чтобы влюбиться? Разве я не могу быть влюблена, как и ты? Ты улыбаешься и думаешь, что бедная Бетти не может испытывать те же чувства, что и ее богатая кузина! И все-таки это так – я влюблена. Я знаю, что он негодяй, и все-таки люблю маркиза так же, как ты его ненавидишь, так же, как ты любишь Питера, и я ничего не могу поделать с собой, такова уж моя судьба. Но я не собираюсь выбрасываться из окна. Я скорее выброшу его и тем самым сведу наши счеты. И клянусь, что я это сделаю так или иначе, даже если это будет стоить мне того, с чем мне не хочется расставаться, – моей жизни.
Бетти гордо выпрямилась. На ее красивом, полном решительности лице появилось такое выражение, что если бы маркиз видел его, то, наверное, пожалел бы, что избрал эту женщину в качестве своего орудия.
Маргарет с изумлением смотрела на Бетти. В эту минуту послышались шаги. Она подняла голову и увидела перед собой прекрасную испанку или мавританку, она не знала точно, – Инессу, ту самую женщину, которую она видела в саду вместе с Питером.
– Как вы попали сюда? – холодно спросила Маргарет.
– Через дверь, сеньора, которая была не заперта, что не совсем разумно для тех, кто хочет поговорить тайно в таком месте, как это, – ответила Инесса со скромным поклоном.
– Она все еще не заперта, – сказала Маргарет, показывая на дверь.
– Нет, сеньора, вы ошибаетесь, вот у меня в руке ключ. Я умоляю вас не приказывать вашей компаньонке выбрасывать меня отсюда – она достаточно сильна, чтобы сделать это, – мне нужно кое-что сказать вам, и, если вы разумны, вы выслушаете меня.
Маргарет помедлила, затем бросила:
– Говорите, но покороче.
Глава XVI
Бетти показывает коготки
– Сеньора, – начала Инесса, – мне кажется, что вы на меня сердитесь.
– Нет, – возразила Маргарет, – вы то, что вы есть; почему же я должна винить вас?
– Ну, тогда вы вините сеньора Брума.
– Может быть. Но это касается только его и меня. Я не собираюсь обсуждать это с вами.
– Сеньора, – продолжала Инесса с улыбкой, – мы оба не виноваты в том, что произошло.
– Неужели? А кто виноват?
– Маркиз Морелла.
Маргарет ничего не ответила, но глаза ее были достаточно красноречивы.
– Сеньора, вы мне не верите, и в этом нет ничего удивительного. И все-таки я говорю правду. То, что вы видели с башни, было спектаклем, в котором сеньор Брум играл свою роль. Причем, как вы, может быть, заметили, играл довольно скверно. Я предупредила его, что моя жизнь зависит от того, как он справится с этой ролью. Я выходила его от тяжелой болезни, а он человек благодарный.
