Вальтер Скотт - Аббат
В то время как они шли к лодке (ибо церемонная учтивость достойного управителя не позволяла ему отпустить пажа, не проводив его), Роланд Грейм в толпе людей, окружавших труппу странствующих музыкантов, заметил, как ему показалось, платье Кэтрин Ситон. Отделившись от своего спутника, он одним прыжком очутился в центре поляны, рядом с девушкой.
— Кэтрин, — прошептал он, — не повредит ли вам, что вы все еще здесь? Не следует ли вам вернуться в замок?
— Ну вас к черту с вашей Кэтрин и вашим замком! — воскликнула с досадой девушка. — Неужели за столько времени вы еще не избавились от ваших глупостей? Убирайтесь! Я не желаю быть больше с вами, да и для вас небезопасно впредь навязываться мне.
— Но если вам грозит опасность, любезная Кэтрин, — возразил Роланд, — то почему вы не разрешаете мне остаться и разделить ее с вами?
— Назойливый дурак! — вскричала девушка. — Да ведь тебе-то и грозит опасность; если уж говорить прямо, ты больше всего рискуешь тем, что я стукну тебя по физиономии рукояткой кинжала. — С этими словами она надменно отвернулась от него и направилась прямо через толпу; люди расступались, удивленные той чисто мужской резкостью, с которой она расчищала себе путь.
Роланд, едва сдерживая свой гнев, тем не менее собирался последовать за ней, но доктор Льюк Ландин удержал его за руку, напомнив о лодке с грузом, о двух сигналах флагом с башни замка, об опасности холодного ветра на пустой желудок и о том, что не стоит тратить столько времени на чрезмерно застенчивых девушек и недозрелые сливы.
Таким-то образом он повлек Роланда прямо к лодке, где пажу больше ничего не оставалось делать, как дать приказ сняться с якоря и возвратиться в Лохливенский замок.
Переправа через озеро заняла не много времени, и вскоре на причале замка старый Драйфсдейл встретил пажа суровым и ехидным приветствием:
— Итак, вы прибыли наконец, юный кавалер, с опозданием в шесть часов и после двукратного сигнала с башни замка? Без сомнения, какая-нибудь случайная пирушка настолько захватила вас, что вы позабыли и думать о вашей службе и о долге. Где список посуды и утвари? Уж не потерялось ли, не дай бог, что-нибудь по нерадивости этого бесшабашного ветрогона?
— Потерялось по моей нерадивости, сэр дворецкий? — сердито переспросил паж. — Повторите это всерьез, и тогда, клянусь небом, даже ваши седины не защитят ваш дерзкий язык.
— Полно болтать, молодой сэр, — ответил дворецкий, — в нашем замке хватит подземелий и затворов для драчунов. Иди-ка лучше к госпоже и там бахвалься, если у тебя хватит храбрости. Вот где ты получишь настоящий повод для обиды: она ведь ждет тебя давно и ее терпению пришел конец.
— А где сейчас леди Лохливен? — спросил паж. — Ведь ты о ней говоришь?
— А о ком же еще? — ответил Драйфсдейл. — И кто, кроме леди Лохливен, имеет право распоряжаться в этом замке?
— Леди Лохливен — твоя госпожа, а моя госпожа — королева шотландская, — возразил Роланд.
Дворецкий на мгновение пристально посмотрел на него и тут же принял подчеркнуто презрительный вид, плохо скрывая свое недоверие и неприязнь.
— Хвастливый петушок, — сказал он, — всегда выдает себя, кукарекая слишком рано. Я уже заметил, что в последнее время ты по-иному ведешь себя в часовне, а за трапезой обмениваешься взглядами с некоей пустенькой девицей, которая так же, как и ты, любит поиздеваться надо всем, что полно достоинства и требует к себе почтения. Придется за тобой присматривать, мейстер. Но если ты хочешь узнать, кто твой хозяин, леди Лохливен или другая леди, — ты найдешь их обеих в покоях леди Марии.
Роланд поспешил туда, довольный тем, что ему удалось ускользнуть от старика с его злобной проницательностью, и в то же время силясь разгадать причину, которая привела леди Лохливен в покои королевы в столь необычное для визитов время. Его сообразительность помогла ему.
«Она хочет, — догадался он, — сама увидеть, как я встречусь с королевой после возвращения, чтобы проследить, нет ли между нами тайной договоренности или соглашения. Мне надо быть настороже».
Помня об этом, он вошел в гостиную, где королева, сидя в кресле, на спинку которого облокотилась леди Флеминг, заставила леди Лохливен стоять на ногах в течение почти целого часа, что в значительной степени ухудшило и без того дурное настроение этой особы. Роланд Грейм, войдя, отвесил глубокий поклон королеве, затем другой поклон — леди Лохливен и остановился, как бы выжидая, когда к нему обратятся с вопросом. Обе дамы заговорили почти одновременно.
— Итак, молодой человек, — промолвила леди Лохливен, — вы наконец вернулись? — и остановилась в негодовании, меж тем как королева произнесла, не обращая на нее внимания:
— Мы рады приветствовать вас с возвращением, Роланд. Вы оказались верным голубем, а не вороном. Впрочем, едва ли вас можно было бы винить, если бы, вырвавшись из нашего окруженного водами ковчега, вы и вовсе не вернулись бы назад. Надеюсь, вы принесли с собой и оливковую ветвь, ибо наша добрая и почтенная хозяйка немало волновалась по причине вашего долгого отсутствия; пожалуй, мы никогда еще так не нуждались в символе мира и спокойствия.
— Мне очень жаль, что я вынужден был задержаться, миледи, — ответил паж. — Но груз, за которым меня посылали, опоздал прибыть, и я получил эти вещи только к вечеру.
— Вот видите, — обратилась королева к леди Лохливен, — а мы никак не могли убедить вас, дорогая хозяйка, что ваша утварь в полной целости и сохранности. Правда, ваше беспокойство можно объяснить еще и тем, что эти величественные покои так скудно обставлены, и мы даже не могли предложить вам стул за все то продолжительное время, в течение которого вы соизволили почтить нас своим присутствием.
— Вам не хватало для этого вашего собственного желания, миледи, а не средств для его выполнения, — ответила леди Лохливен.
— Как, — воскликнула королева, оглядываясь с подчеркнутым удивлением, — значит, в этом зале имеются стулья: один, другой… да их целых четыре, если считать и тот, сломанный. Истинно королевская роскошь! Мы просто не заметили их. Не желает ли ваша милость присесть?
— Нет, сударыня, я сейчас избавлю вас от своего присутствия, — ответила леди Лохливен. — А пока что пусть лучше еще немного потерпят мои старые ноги, чем моя душа унизится, приняв вынужденную любезность.
— Но, леди Лохливен, если это вас так обижает, — воскликнула королева, вставая и указывая на освободившееся кресло, — я готова предложить вам свой собственный стул; вы будете не первым членом вашей семьи, который занимает мое место.
Леди Лохливен с поклоном отказалась; ей, видимо, стоило большого труда подавить в себе гневный ответ, уже готовый сорваться с уст.
