Александр Дюма - Графиня де Шарни
Фаврас выслушал приговор не дрогнув, он даже не нахмурился при слове «повешение», столь тягостном для дворянина.
Помолчав с минуту, он взглянул секретарю в лицо и сказал:
— Ах, сударь, мне искренне жаль, что вы вынуждены осуждать человека на подобные испытания!
Пропустив это замечание мимо ушей, секретарь проговорил:
— Как вы знаете, сударь, вам остается теперь искать утешения лишь в молитве.
— Ошибаетесь, сударь, — возразил осужденный. — У меня есть еще другие утешения: моя чистая совесть, например.
С этими словами маркиз де Фаврас поклонился секретарю, и тому оставалось лишь уйти.
Однако он остановился на пороге.
— Если пожелаете, я могу прислать вам духовника, — предложил он осужденному.
— Чтобы я принял духовника от моих убийц?.. Нет, сударь, я не мог бы ему довериться. Я готов отдать вам свою жизнь, но не вечное спасение!.. Прошу пригласить ко мне кюре из церкви святого Павла.
Спустя два часа почтенный священнослужитель был у него.
XVII
ГРЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ
Эти два часа не прошли бесцельно.
Едва секретарь удалился, как вошли два человека с мрачными лицами, в одежде, наводящей на мысль о виселице.
Фаврас понял, что имеет дело с вестниками смерти, составлявшими авангард палача.
— Следуйте за нами! — приказал один из них.
Маркиз поклонился в знак согласия.
Указав рукой на одежду, ожидавшую его на стуле, он спросил:
— Вы дадите мне время одеться?
— Пожалуйста, — ответил один из подручных палача.
Фаврас подошел к столу, где были разложены различные предметы туалета из его несессера, и, глядя в небольшое зеркальце, прислоненное к стене, застегнул воротник рубашки, поправил жабо и завязал галстук изысканнейшим узлом.
Затем он надел камзол и кафтан.
— Следует ли мне взять с собой шляпу, господа? — спросил узник.
— Это ни к чему, — ответил тот же подручный.
Другой подручный палача все время молчал и не сводил с осужденного глаз, чем заинтересовал его.
Маркизу показалось, что он едва заметно ему подмигнул.
Однако все произошло так быстро и неожиданно, что Фаврас остался в сомнении: не почудилось ли?
И потом, что мог ему сказать этот человек?
Он перестал об этом думать и, дружески помахав тюремщику Луи рукой, промолвил:
— Ну что же, господа, ступайте вперед, я готов следовать за вами.
За дверью уже ждал судебный исполнитель.
Он встал впереди, потом — маркиз, а за ними — оба подручных палача.
Мрачная процессия двинулась на первый этаж.
За первой дверью ее ожидал взвод национальных гвардейцев.
Судебный исполнитель, чувствуя поддержку, обратился к осужденному:
— Сударь, отдайте мне ваш крест Святого Людовика.
— Я полагал, что приговорен к смерти, а не к лишению наград.
— Таков приказ, сударь, — пояснил судебный исполнитель.
Фаврас снял орден и, не желая отдавать его в руки судейского, протянул его старшему сержанту, командовавшему взводом национальных гвардейцев.
— Хорошо, — согласился судебный исполнитель, не настаивая на том, чтобы крест был передан лично ему, — а теперь следуйте за мной.
Поднявшись ступеней на двадцать, процессия остановилась перед дубовой дверью, обитой железом; это была одна из тех дверей, при взгляде на которую у осужденного кровь стынет в жилах: такие двери (их бывает две или три) обычно ведут в склеп и человек не знает, что его ждет за ними, но догадывается, что будет нечто ужасное.
Дверь распахнулась.
Маркизу даже не дали времени войти — его втолкнули.
Дверь сейчас же захлопнулась, словно под давлением чьей-то железной руки.
Фаврас оказался в камере пыток.
— Ну, господа, — слегка побледнев, сказал он, — когда вы ведете человека в такое место, надобно, черт побери, предупреждать его!
Не успел он договорить, как два вошедших вслед за ним человека набросились на него, сорвали с него кафтан и камзол, развязали любовно завязанный им галстук и связали за спиной руки.
Однако, исполняя эту обязанность наравне со своим товарищем, тот помощник палача, кто, как показалось маркизу, подмигнул ему в камере, теперь шепнул ему на ухо:
— Хотите, чтобы вас спасли? Еще есть время!
Это предложение вызвало на губах осужденного улыбку: он помнил о величии своей миссии.
Он едва заметно покачал головой.
Дыба была уже наготове. И осужденного вздернули на эту дыбу.
Подошел палач, неся в фартуке дубовые клинья и зажав в руке железный молоток.
Маркиз сам протянул ему свою изящную ногу в шелковом чулке, обутую в башмак с красным каблуком.
Судебный исполнитель поднял руку.
— Довольно! — сказал он. — Двор освобождает осужденного от пыток.
— A-а, кажется, двор боится, что я заговорю, — отозвался Фаврас, — впрочем, моя признательность от этого ничуть не меньше. Я взойду на виселицу на своих ногах, что немаловажно; а теперь, господа, вы знаете, что я в полном вашем распоряжении.
— Вы должны провести час в этом зале, — отвечал судебный исполнитель.
— Это не очень весело, зато поучительно, — заметил маркиз.
И он стал ходить по комнате, рассматривая одно за другим отвратительные орудия, похожие на огромных железных пауков, на гигантских скорпионов.
Казалось, что временами по воле злого рока все они оживали и намертво вцеплялись зубами в живую плоть.
Там были орудия пыток всех видов и времен, начиная с эпохи Филиппа Августа и кончая эпохой Людовика XVI, от крючьев, которыми разрывали иудеев в XIII веке, до колес, на которых ломали кости протестантам в XVII веке.
Фаврас останавливался у каждого из орудий, спрашивал их название.
Его хладнокровие изумило даже палачей, а уж их не так-то легко было удивить.
— Зачем вы все это спрашиваете? — обратился один из них к осужденному.
Тот взглянул на него с тем насмешливым видом, что так хорошо умеют принимать знатные люди.
— Сударь, — отвечал он, — вполне возможно, что я скоро встречусь с Сатаной, и если это произойдет, я был бы не прочь с ним подружиться, рассказав о неведомых ему приспособлениях для истязания жертв.
Узник завершил осмотр как раз в то мгновение, как часы на башне Шатле пробили пять.
Прошло уже два часа с тех пор, как он оставил свою камеру.
Его отвели обратно.
Там он застал ожидавшего его кюре из церкви святого Павла.
Как мог заметить читатель, Фаврас не без пользы провел два часа ожидания: если что и могло надлежащим образом подготовить его к смерти, так это зрелище в камере пыток.
