Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич
- А как может король не ценить по достоинству тех, кто ему предан?
Уже вечером того же дня майор получил заветный приказ Густава и стал готовить к осуществлению своего коварного плана.
Въехать на русскую территорию он рассчитывал по одной из глухих лесных дорог, что в изобилии имелись в этой местности. Проводником и на это раз выступал фенрик Левинг. Кроме него Гусман брал с собой лишь Хадсона. Тут же в Удисс-Мальм майор раздобыл добротный экипаж и приказал весь его задрапировать темной материей, чтобы никому не было видно со стороны, кто в нем находиться. Левинга снабдили бумагами от попавшего в плен при Поросальми раненного русского прапорщика, поэтому в путь он отправлялся в русском мундире. Хадсон ехал за кучера, а сам Гусман должен был представляться одним из аньяльских заговорщиков, ищущих убежища в России. Нужных имен он мог назвать множество – сам же арестовывал!
А Густав праздновал победу. Он умел это делать! Во всех церквях пели «Te Deum laudamus» , знамена и трофеи (от Стединка!) торжественно пронесли по улицам Стокгольма, везде палили пушки. Весь народ должен был знать, как успешно идет война. Особых почестей удостоился и сам Стединк.
- Тысячу поздравлений вашим офицерам, мой дорогой Стединк, за их храбрость. И вас я обнимаю от всего сердца. Вы первым в армии получаете рыцарский знак креста ордена Меча. Лишь мой брат его удостоился до вас. Но это на флоте. А еще я вас порадую генеральским чином и пожизненной пенсией в 333 риксдалера ежегодно. Но это прошу сохранять в тайне. Я слышал у вас и так достаточно завистников. Я хочу, чтоб вы услышали от меня, мой дорогой барон, - это все сплошная чепуха! -
Притащился вечно пьяный придворный поэт Карл Микаэль Бельман и тут же прочел экспромт:
О Стединк. Твоя слава ныне возвеличена!
Столь же благороден, сколь отважен,
Ты на благо своего короля обнажил свое сердце, как клинок,
Дабы сражаться. Защищая страну, охраняя жилище добродетели.
Все в храмах благословляют твою победу.
- Молодец, Микаэль! – восхищенно отозвался король, даже не обращая внимания на сильный перегар признанного шведского гения изящной словесности.
- Продолжайте, мой Стединк, громить этих галлов, этих русских варваров – король завершал письмо.
Но ответ Стединка был осторожен. Он видел, каким головокружением для Густава послужили первые победы:
- Я от всей души благодарен вашему величеству за оказанную высокую честь, но хочу пожелать, чтобы вы меньше полагались на удачу и счастье, чтобы ваше величество не думали, что возможно все, как это внушает вам ваша отвага! – барон низко поклонился королю.
Но король и слышать не хотел об этом. Теперь он выступит сам, как полководец.
- Мы не пойдем за разбитым генералом Реком, мы поворачиваем на юг. К Фридрихсгаму. Преследование разбитых русских войск поручается генералу Каульбарсу. – Армия повиновалась своему Цезарю.
Глава 17. Победы и поражения.
«Победа зависит от доблести легионов»
Гай Юлий Цезарь
Остановив Михельсона под Поросальми, Стединк внимательно наблюдал за противником. К русским подошли резервы, но они не трогались с места, ошеломленные неудачей, потерями и, как ни странно, ранением Спренгпортена. Точнее не самим ранением, а тем, что рассыпались, как карточный домик, все его заверения о лояльности финских полков. Вновь появился страх перед шведами, усиленно подогреваемый слухами, о тех празднованиях, что устроил Густав по случаю побед.
Убедившись, что Михельсон не предпринимает никаких действий, а корпус фон Кнорринга отправился помогать отступившему перед шведами Реку при Удисс-Мальм, Стединк обрушился на Шульца. Трехчасовой бой закончился великолепной штыковой атакой шведов, захвативших и артиллерию и обоз русских. Но это были последние успехи шведов в эту кампанию.
Остальную армию вел сам Густав III. Со времен Карла XII шведы не видели своего короля во главе войск. Снова шведы почувствовали себя «каролинами» , которым пройти всю Европу – расплюнуть. Они уже дважды разбили русских, и теперь сам черт им не брат.
На пути Густава встал отряд генерала Сухтелена в составе батальона Семеновского полка, сводного батальона гвардейских гренадер, двух пехотных полков – Нарвского и Невского, и эскадрона Псковских драгун. Русская позиция располагалась вдоль речки Скоби, параллельно дороге ведущей к Фридрихсгаму. Фронт позиции прикрывала река, правый фланг позиции – ручей Питно.
Двадцать седьмого июня, около 6 утра, появились шведские колонны. Встреченные артиллерийским огнем, шведы остановились и тоже выдвинули свои батареи. Началась перестрелка.
Густав сам выехал вперед на рекогносцировку. Он накануне усиленно штудировал сочинения Цезаря, его «Галльскую и Гражданскую войны». Бегло осмотрев позиции русских, он заметил:
- Мне все напоминает битву при Фарсале. Только немного наоборот. Также ручей прикрывает правый фланг русских, и здесь же мы нанесем им свой гибельный удар, как это сделал Юлий Цезарь против Помпея.
Генералы промолчали. Смысл битвы при Фарсале им виделся несколько по-другому. Но Густав решил так:
- Шесть батальонов двигаются в обход, к деревне Большая Скоби и атакуют фронт русской позиции, с целью отрезать возможные пути отступления противника. Я же тремя батальонами наношу удар по их правому флангу.
Против трех шведских батальонов стояли три гвардейские роты семеновцев и сводный батальон гренадер. Командовавший флангом капитан Текутьев приказал заранее разобрать мост через ручей и приготовиться к отражению атаки. Появление шведского драгунского разъезда помешало завершить разборку переправы. Шведы спешились и бросились в атаку на команду разбиравшую мост, но были сами контратакованы 1-й ротой семеновцев поручика Бакунина.
- Смять их всех! – Густав выбросил вперед руку, указывая на русские позиции.
В атаку пошли все три шведских батальона. Переправа через ручей велась под непрерывным залповым огнем семеновцев и сопровождалась значительными потерями. Выбравшись, наконец, из ручья, шведы были забросаны гранатами, а затем атакованы тремя ротами семеновцев и штыками сброшены обратно в воду.
Донеслась стрельба и с центральной позиции. Но Невский и Нарвский полк отбили две атаки шведов, даже не выходя из-за своих укреплений.
- Повторить атаку! – требовал король. И вновь шведы полезли в проклятый ручей Питно и так уже помутневший от шведской крови и запруженный трупами их товарищей. Капитан Текутьев вовремя запросил сикурса, и скрытно к нему приблизилась четвертая рота Семеновского полка вместе с егерями от пехотных полков. Удар во фланг стал полной неожиданностью для шведов. В расстройстве, они снова были вынуждены отступать. Прав был Густав, получились Фарсалы, только наоборот.
Откуда-то появился слух, что к русским от Вильманстранда спешат новые подкрепления, и король поспешно приказал трубить общее отступление.
Русские их не преследовали.
Левый фланг шведской армии под начальство генерала Каульбарса должен был наступать на Вильманстранд, и соединившись со Стединком, угрожать русским с севера. Но Каульбарс попал в ловушку предложенную ему генералом Орловым-Денисовым. Ложная атака казаков, бросившихся отступать, выманила шведов на замаскированные батареи. Потеряв почти 300 человек, Каульбарс счел нужным отступить.
Известие о поражении Каульбарса, собственная неудача при Скоби, произвели угнетающее впечатление на Густава. Все напоминало кампанию 1788 года. Положение самого короля становилось все более опасным ввиду возможного окружения.
Нужно было сыскать виновного. И он нашелся! Им стал… Каульбарс. Это было несправедливо. Он нисколько не участвовал в конфедерации, а напротив открыто порицал ее участников, но он не скрывал и своего неудовольствия торжеством короля над дворянством во время сейма, а также арестами фон Ферсена и других видных дворян. Кроме того, он считал себя оскорбленным, когда в одной брошюре, изданной для возбуждения ненависти ко всем изменникам, Густав заметил, что из всех офицеров Финляндской армии верными остались, лишь фон Платен и Мейерфельд. Теперь же после поражения от Орлова-Денисова все окружение короля нашептывало Густаву, что его отступление есть прямая измена. Испуганный Густав тот час отдал приказ арестовать генерала и предать военному суду.И это был конец кампании.
