Охотники за курганами - Дегтярев Владимир

Есаул Олейников выпрямился. Швырнул шапку оземь.

—

Иди со своими в тыл, — так я приказал! — не дал ему орать князь. — Вам другой труд приготовлен, сказал — отвоевались!

Есаул снова пригнул голову к пораненной руке, пошел. Шашка от пониклости тела волочилась по земле.

Первые китайские стрелы осыпали верхушку сопки на излете, не принеся вреда. Уже внизу отчетливо слышались резкие шипучие команды китайских десятских, направлявших своих воинов.

Артем Владимирыч подбежал к краю крутого склона, вперед пушек. Определил глазом дистанцию.

—

Пли! — в неожиданном бешенстве от стукнувшей в голову крови заорал он. — Пли в гробину хунхуев!

Пушки складно рявкнули.

Камни, что насыпались в солдатские рубахи и толкались по соленому коровьему маслу в пушечное жерло вослед ядру, разлетелись позади линии наступавших. Но десяток ядер, скакая по камням, десяток человек все же нашли.

—

Жерла на три пальца наклоняй! — командовал князь. — Заряжай так! Пли!

Вторым пушечным залпом смело уже полсотни лучников, повыбило и копейщиков.

—

Пли! — орал и бешеный Левка Трифонов на соседней сопке. — Бей их, паря!

Джуань-шигуань отмахнулся от гонца, прискакавшего доложить о ходе битвы. Все было видно и так. Урусы — удержались, и удержались малой кровью. Лучников же почти половину побили, и побили, как донесли лазутные люди, — камнями! Так. Спешить не надо. Сначала — кидани.

К наместнику приволокли тысячного военачальника киданей.

Его бросили на колени, но старый вояка упрямо не гнул голову.

Прохрипел, ощутив на шее щекотку от шелкового шнурка:

—

Это те урусы, что жгут костры из людей! Мои воины со страхом, но пошли на них…

—

Пошли, да не дошли… — джуань-шигуань говорил тихо, даже ласково.

—

Дошли… — упрямился скорой смерти тысячник, — да попали в засаду… Просил же я разведать, что по тылам урусов запрятано!

Наместник Императора отмахнулся от оправданий пораженца. Глянул в долину. Его войско, отступив от сопок, занятых урусами, на три полета стрелы, перестраивалось. Тела убитых и пораненных, сметливым глазом определил джуань-шигуань, лежали как раз за четыреста шагов от сопок, занятых урусами. Полет стрелы — триста шагов. Но пушки урусов били на едва ли — более чем на тысячу шагов! Там, в том месте, куда падали ядра и камни, непонятно как пущенные из пушек, еще горела земля. Или — горело тайное оружие урусов? Думать долго — некогда. Джуань-шигуань махнул рукой на тысячного киданей. Ему затянули на шее шнурок и поволокли прочь.

Джуань-шигуань оглянулся на арбалетчиков. Их командир, императорский холуй в статусе темника, стоял спиной к наместнику и мирно беседовал с воинами, одетыми в железные доспехи.

Ладно, раз ты так… Джуань-шигуань приблизил взглядом своего личного охранника, шепнул:

—

Кони готовы скакать?

—

Готовы и повозки…

—

Повозки распряги. Коней — оседлай. Станем уходить без дороги.

У личного охранника сузились глаза. Не от страха. От боязни того, что,

доскакав до города, ему уже охранником не служить. Не при ком будет служить… Придется выполнить «последнюю команду Императора» — засунуть в мертвый рот наместника мертвого бойцовского сверчка.

За спиной джуань-шигуаня посыпались мелкие камни. Он оглянулся. На него, мимо него, уже шли арбалетчики Императора.

Старый Ну-ни-цзы в красной попоне неожиданного громко захлопал в ладоши, крикнул что-то командиру арбалетчиков на своем птичьем языке.

—

Хо! — рявкнул в ответ темник.

Колонелло, заметил князь Гарусов, теперь не прятался от боя. Лицо бывшего ученого посланника побледнело, длинный нос заострился клювом. Он перебегал с одного края сопки на другой, беспрестанно глядел в свое трубчатое стекло.

Князь с сожалением посмотрел на китайских солдат, отбежавших за пределы пушечного боя и теперь под палками десятских строящихся в новую нападающую линию. Саженях в двухстах от сопок рваной, ломкой полосой лежали побитые лучники и копейщики китайцев. Каменный удар пушек, да, пользу принес. Но на батарее князя у одной из пушек уже отлетело крепежное утолщение ствола, и та пушка более трех выстрелов не выдержит. Со злостью, вызванной нетерпением, князь из- под руки глянул на поле. Где же те хваленые арбалетчики, о коих так страховидно поведал есаул Олейников? Ежели китайский мандарин снова бросит в атаку лучников и копейщиков, отбиться можно. Но сил на арбалетчиков уже не станет. Ни сил, ни припасов огненного боя. Вон, солдаты, вместо отдыха, бегают по склонам — собирают мелкие камни. Многие уже без рубах бегают, ушли рубахи на самодельную картечь.

В это время ко князю подскочил ученый посланник, прямо так и всунул зрительную трубу под глаз князя:

—

Арбалетчики!

Артем Владимирыч перехватил бронзовый прибор, глянул в малое стеклышко. Арбалетчики спускались с сопки тремя линиями. Стрелы, посаженные в пазы напряженных арбалетов, тускло отсвечивали. Металл, что ли?

—

Арбалеты — толедской работы, дальнего боя, — быстро, но тихо заговорил под ухом князя Колонелло, — и откуда только здесь взялись? Да, а стрелы у них железные, каленые… Дальность убоя — четыре сотни шагов. Хоть в линию, хоть по дуге, сверху. По дуге еще опасней — укрытия для нас от такого боя нет…

Артем Владимирыч оглянулся. Его солдаты с любопытством смотрели на невиданное диво — людей в железах, да при странных луках.

На соседней сопке Левка Трифонов выпрямился в рост, но смотрел не на мерно шагающих китайцев. А на князя… Левка, понял Артем Владимирыч, смертную угрозу ощутил. Верной команды ждет…

 — А ничком падешь — арбалетная стрела сверху спину прошьет, — торопливо наставлял князя Колонелло, — от такого навесного убоя надобно каменное укрытие, вроде крепости…

Арбалетчки меж тем остановились, не дойдя двух десятков шагов до передовой линии — лучников и копейщиков. Среди них зло закричали десятники на разные голоса. Тотчас лучники пошли во вторую атаку. Помедлив, за ними тронулись и копейщики. Арбалетчики же стояли, где встали. Теперь тактическая задумка китайцев, простая, но верная, стала князю ясна. Лучников и копейщиков он, положим, побьет. Но при том стратит и заряды. Нечем станет отогнать свору арбалетных бойцов. И тогда те ураганным посылом каленых стрел просто побьют насмерть всю малую рать русских.

—

Сколько при каждом стрел? Тех, железных? — не поворачивая головы, спросил князь у Колонелло. Тот ответил, не помедлив:

—

По десятку в саадаке каждого, да вон, на малых тележках, везут за собой еще по стольку. Европейскому бою обучены…

Последние слова и решили задумку Артема Владимирыча.

Он вскочил на пушку, подождал, пока лучники подбегут для выстрела, крикнул, чтобы услышали и на второй сопке:

—

Слушай мою команду! Три пушечных удара по лучникам! Потом — в атаку! Я вас поведу! Готовсь!

Колонелло схватил за плечо князя. Тот дернулся, обматерил хватальщика, вытянул саблю и побежал по склону сопки вниз. Сверху, над головой, ударили залпом пушки. Чутка помедлив, дали залп и пушки Левки Трифонова. Потом еще два пушечных удара сбили в кучу обе передние линии китайцев, а князь уже подбегал к корчащимся в крови китайским лучникам… Сзади него, то было слышно отчетливо, Егер часто выхаркивал, когда бил кистенем по головам орущих в ужасе кривоногих людей, прикрытых деревяшками.

Солдаты, отмуштрованные Егером, разбежались на три отряда и пошли работать штыками… Огненным зарядам в той бойне время не хватало. Китайские копьеносцы пытались защититься, выставив копья длиной в сажень. Куда там! Ударив дулом ружья по древку копья сверху вниз, вятский Ванятка тут же целил штыком в брюхо визжащему пехотинцу… «Прости Господи его некрещеную рожу, растудыть твою в некрещеную родню и всех присных хунхулого бога твово!..»