Саймон Скэрроу - Гладиатор по крови
— Теперь подойдем ближе.
Они крались сквозь ряды укрытий, навесов, натянутых на грубые каркасы, сейчас опустевших. Впрочем, в некоторых находились люди. Внезапно пронзительный крик пробрал кожу мурашками, и Катон не сразу понял, что слышит детский плач. Негромко заворковала женщина, и писк младенца умолк. Но встречалось и другое: кое-кто, удирая из лагеря, воспользовался возможностью задержаться в одной из пустых палаток, рассчитывая найти в ней поживу. Катон едва не споткнулся об одного из них; скрючившись в тени, он тащил из палатки большую серебряную чашу. Мужчина вскочил на ноги, и свет костра упал на его лицо, обрисовав морщины из-под лохматой шевелюры и всклокоченной бороды.
— Осторожно, господин! — Аттикус оттолкнул Катона в сторону, заметив нож в руках мятежника.
Лезвие просвистело мимо уха Катона. Аттикус расчетливым ударом уложил раба на землю. Выхватив нож из пальцев обездвиженного врага, оптион завел руку, чтобы перерезать ему горло.
— Не надо, — остановил его центурион. — Пусть живет. Пошли дальше.
Теперь загоны находились совсем близко, и Катон осторожно прокладывал путь сквозь скопление укрытий. Позади загонов было свободное пространство до того самого шатра, который Катон считал личным шатром гладиатора… Возле него группа людей наблюдала за царившей в основном лагере паникой; они встревоженно переговаривались, однако Катон не мог разобрать их слов. Стены загонов поднимались до его плеч, и трибун понимал, что если он встанет и выглянет из-за стены, разыскивая Макрона и Юлию, его непременно заметят.
Приподнявшись насколько возможно, он негромко позвал:
— Юлия?.. Макрон?..
Ответа не было. Он позвал еще раз, уже погромче. Ответа все равно не было.
— Их нет здесь, — пробормотал Аттикус.
— Нет.
— Что делаем дальше?
— Осматриваемся, — твердым тоном сказал Катон, направившись вдоль стены загона к бреши в ней, позволявшей проползти вперед и оглядеться под прикрытием безопасной тени.
Он увидел ее почти сразу — клетку, находившуюся недалеко от самого большого шатра, вдали от прочих шатких сооружений. Она стояла на самом высоком месте лагеря, открытая всем стихиям. Катон отодвинулся назад. Мимо пробежала еще одна группа мятежников. Римляне неподвижно припали к земле. Как только враги удалились, Катон повернулся к своим спутникам.
— Я знаю теперь, где заложники, — и он рассказал Аттикусу и двоим легионерам о клетке.
— Ты действительно видел их? — спросил оптион.
Катон покачал головой:
— Слишком темно. Но где еще они могут быть?
— Начинаю думать, что где угодно. Скоро здесь окажется толпа рабов, бегущих из лагеря. Так что нам следует как можно скорее найти заложников, господин.
— Тогда пошли. — Катон махнул рукой и, пригнувшись, шагнул вперед, в гущу палаток, находившихся невдалеке от загонов.
Он остановился, давая возможность спутникам поравняться с ним, а потом небольшой отряд продолжил свой путь вверх по склону, подальше от шатров. Справа простиралось море, до слуха доносился звук разбивавшегося внизу прибоя. Рассудив, что они уже поравнялись с клеткой, Катон повел своих спутников назад вверх по склону, осторожно пробираясь между уродливыми кустами и камнями. Кто-то выкрикнул предупреждение, послышались громкие голоса, и Катон на мгновение замер, не сразу осознав, что их просто не могли заметить. Еще несколько шагов, и поверхность выровнялась…
Клетка находилась прямо впереди, шагах в двадцати. За ней до шатра тянулся открытый участок, за ним стояли вооруженные люди, защищая шатер своего вождя от текущего перед ним потока беглецов. Никто из них уже не смотрел на клетку. Прищурясь, Катон различил внутри темные очертания массивной фигуры, спиной прислонившейся к прутьям. Надежда заставила его сердце забиться быстрее, однако его тут же обдало холодом, когда он понял, что в клетке находится один человек, несомненно мужчина.
— Макрон? — позвал он.
Фигура шевельнулась, проговорила хриплым голосом:
— Кто это?
Катон с облегчением вздохнул:
— Это я, Катон.
— Катон? — голос Макрона был полон усталости. — О боги, лишь бы это было правдой.
— Минуту. — Катон повернулся к Аттикусу. — Ты идешь со мной. Муса, Вульсо, следите. Предупредите меня, если кто-нибудь пойдет мимо.
Пригнувшись как можно ниже, Катон пробежал открытое пространство, Аттикус следовал сразу за ним. Они внимательно следили за мятежниками, однако никто не смотрел в их направлении. Оказавшись возле клетки, Катон наморщил нос от запаха человеческих экскрементов. Он припал к земле возле прутьев, напротив Макрона.
— Это действительно ты, — скрежетнул голос Макрона. — А я уже думал, что схожу с ума. Выпусти меня отсюда.
— Где Юлия?
— В шатре. Аякс забрал ее. Велел сперва вымыть.
Катон ощутил, как похолодела кровь в его жилах.
— Он уже…
— Откуда мне знать? — Макрон покачал головой. — Выпусти меня отсюда, и мы освободим ее.
Катон осмотрел дверь клетки.
— Боги, она заперта.
— Конечно, эта сраная дверь заперта, — прошипел Макрон. — Иначе разве сидел бы я тут?
Аттикус усмехнулся:
— Забавно видеть тебя под замком.
— Кто это с тобой? — спросил Макрон. — Неужели этот придурок Аттикус?
— Он самый, — ухмыльнулся купец.
— Ну, дела, — пробормотал Макрон. Он перевел взгляд на друга. — Катон… спасибо тебе.
— Неужели ты думал, что я брошу тебя на верную смерть?
Недолго помолчав, Макрон ответил:
— Случались такие времена, когда надежда меня оставляла.
— Спасибо за доверие.
Макрон сухо усмехнулся.
Вцепившись в прутья двери, Катон скрежетнул зубами, попытавшись раздвинуть их, и с горечью сдался.
— Нужен ключ. У кого он?
— У одного из стражей, вон там, — показал Макрон. — Если я сумею подманить его сюда, вы сумеете вдвоем справиться с ним?
— Придется. — Катон скрючился позади Макрона, жестом приказав Аттикусу лечь.
Схватив прутья клетки, Макрон набрал полную грудь воздух и завопил:
— Стража! Стража! Сюда!
Сделав паузу, он повторил крик, уже сильнее сотрясая прутья. Один из стоявших у шатра мужчин повернулся в его сторону и что-то проговорил, обращаясь к мятежнику, караулившему Макрона и Юлию с момента их пленения. Подобрав с земли копье, он усталым шагом направился к клетке.
— Заткнись, римлянин!
— Имел я тебя! — завопил Макрон, вновь сотрясая клетку. — Имел я тебя, и твою мамашу, старую эту каргу!
Страж замер на месте, а потом опустил копье и, рыча от гнева, рванулся вперед к клетке.
