Александр Дюма - Асканио
— В чем дело?
— Если меня отправят не в Шатле, я согласен уплатить штраф.
— Ну вот и хорошо; значит, не о чем больше толковать, — сказал судья и, обращаясь к стражникам, прибавил: — Можете идти, молодой человек согласен уплатить.
Стражники ушли, а Жак вынул из кошелька и положил перед судьей двадцать парижских су.
— Сосчитайте, — велел судья секретарю.
Секретарь опять изогнулся дугой, как мрачная, черная радуга, над заваленным бумагами столом и, не сходя с места, достал лежавшие на нем деньги; казалось, он обладает способностью бесконечно вытягиваться в длину.
— Сумма верна, — сказал он, пересчитав.
— В таком случае отправляйтесь домой, бездельник, и освободите место для других: правосудие не может заниматься только вами. Идите, идите!
Жак Обри и сам видел, что ему нечего больше здесь делать и удалился в полном отчаянии.
XIII
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЖАК ОБРИ ПОДНИМАЕТСЯ ДО ВЕРШИН ПОИСТИНЕ ЭПИЧЕСКИХ
«А любопытно знать… — размышлял школяр, выйдя из Дворца правосудия и машинально направляясь по мосту Менял в Шатле, — любопытно знать, как отнесется Жервеза к тому, что ее честь оценена в двадцать парижских су? Она скажет, что я разоткровенничался, сболтнул лишнее, и выцарапает мне глаза».
— Ба! Кого я вижу!
Последний возглас относился к пажу того самого учтивого вельможи, которому Жак Обри поверял как своему лучшему другу свои сокровенные тайны. Юноша стоял, прислонясь к парапету набережной, и забавлялся, подбрасывая в воздух камешки.
— Вот так удача, черт возьми! — воскликнул школяр. — Мой безымянный друг пользуется, насколько я понимаю, достаточным влиянием при дворе, чтобы отправить меня в тюрьму. Само Провидение посылает мне его пажа; парень скажет, где я могу отыскать своего друга. Ведь ни имени его, ни адреса я не знаю!
И, желая поскорей воспользоваться тем, что он рассматривал как особую милость Провидения, Жак Обри направился к пажу.
Юноша тоже узнал его; он сразу поймал все три камешка, положил ногу на ногу и стал ждать Жака Обри с насмешливым видом, присущим всем членам корпорации, к которой он имел честь принадлежать.
— Здравствуйте, господин паж! — еще издали крикнул Жак Обри.
— Здравствуйте, господин школяр, — ответил паж. — Что поделываете в этих местах?
— Как вам сказать… Я кое-что искал и, кажется, нашел, ибо встретил вас. Видите ли, мне нужен адрес моего превосходного друга, графа… нет, барона… то бишь виконта… одним словом, адрес вашего господина.
— Вы желали бы с ним повидаться? — спросил паж.
— Да, и как можно скорей.
— Ну, вам повезло: он сейчас у прево.
— В Шатле?
— Да, и с минуты на минуту должен оттуда выйти.
— Счастливчик, он может входить в Шатле, когда ему вздумается! Наверное, мессир Робер д’Эстурвиль связан с моим достойным другом, виконтом… графом… нет, кажется, бароном…
— Виконтом, — поправил паж.
— С моим другом виконтом… Да подскажите же мне! — продолжал Обри, желая воспользоваться предоставившимся случаем, чтобы узнать наконец имя своего друга. — Виконтом де…
— Виконтом де Мар… — начал было паж.
Но Жак не дал ему договорить.
— A-а, дорогой виконт! Вот я и нашел вас! — воскликнул он, увидев показавшегося в дверях Марманя. — Вы мне так нужны! Я повсюду искал вас.
— Здравствуйте, здравствуйте, милейший, — отвечал Мармань, явно раздосадованный этой встречей. — Я с удовольствием поболтал бы с вами, но, к сожалению, очень спешу. А посему прощайте!
— Постойте, постойте! — закричал Жак Обри, хватая собеседника за руку. — Не собираетесь же вы уйти, черт возьми! Я хочу попросить вас об одной огромной услуге.
— Меня?
— Да. Вы же знаете: святая обязанность друзей — во всем помогать друг другу.
— Друзей?
— Разумеется. Разве мы с вами не друзья! В конце концов, что такое дружба? Это полное доверие друг другу. А я всегда доверял вам и потому рассказывал не только свои, но даже чужие тайны.
— И никогда не раскаивались в этом?
— Никогда! По крайней мере, в отношение вас; к сожалению, не могу сказать того же обо всех своих друзьях. Есть в Париже один человек, которого я напрасно разыскиваю, но когда-нибудь, с Божьей помощью, мы с ним встретимся на узенькой дорожке…
— Слушайте, милейший, повторяю вам: я очень спешу, — прервал его Мармань, прекрасно понимавший, кого именно ищет Жак Обри.
— Но подождите хоть немного — я же сказал: вы можете оказать мне услугу…
— Ну хорошо, говорите, только поскорей.
— Скажите, вас ценят при дворе?
— Так, по крайней мере, говорят мои друзья.
— И вы пользуетесь доверием короля?
— Да, и в этом вполне могли убедиться мои враги.
— Прекрасно! Милый граф… то бишь барон… мой дорогой…
— …виконт, — подсказал Мармань.
— Дорогой виконт, отправьте меня в Шатле!
— Но в качестве кого же?
— Разумеется, в качестве заключенного.
— Заключенного? Что за странное желание!
— Желания бывают разные.
— Но зачем вам непременно в Шатле? — спросил Мармань. Он подозревал, что в этом желании кроется какая-то новая тайна, и хотел ее выпытать.
— Кому-нибудь другому я ни за что не доверился бы, любезный друг, ведь я на собственном горьком опыте, вернее — на опыте Асканио, убедился, к чему ведет болтовня, — отвечал Жак. — Но вы — другое дело. Вы же знаете, от вас у меня нет секретов.
— Ну, коли так, говорите скорей.
— А вы отправите меня в Шатле, если я скажу?
— Сию же минуту.
— Отлично! Представьте себе, я был так неосторожен, то рассказал еще кое-кому, кроме вас, об увиденной мной в голове Марса прелестной девушке.
— И что же?
— Эти вертопрахи, эти лоботрясы разболтали о моем открытии, и история дошла до самого прево; а так как у прево несколько дней назад пропала дочь, он подумал, не она ли избрала себе это убежище. Д’Эстурвиль поспешил предупредить графа д’Орбека и герцогиню д’Этамп, и вот, пока Челлини был в Фонтенбло, они устроили в Большом Нельском замке обыск. Коломбу увезли, а Асканио посадили в Шатле.
— Неужели?!
— Истинная правда, дорогой друг! И, как вы думаете, кто это подстроил? Некий виконт де Мармань.
— Но вы мне так и не сказали, что вам понадобилось в Шатле, — поспешно проговорил Мармань, с беспокойством отмечая, что Жак то и дело повторяет его имя.
— А вы не догадываетесь?
— Нет.
— Асканио-то арестовали!
— Да.
— И посадили в Шатле!
— Верно.
— Так теперь я открою вам то, чего никто не знает, кроме герцогини д’Этамп, Бенвенуто и меня: у Асканио есть какое-то письмо, тайна какая-то, которая может погубить герцогиню. Ну, поняли теперь?
