Михаил Громов - В небе и на земле
Я лично знаю только нескольких жён из очень многих, которые остались верны погибшим мужьям. Остальные забывали их, обычно, не позже, чем через года, а некоторые - даже через несколько часов. Неутешны бывают только родители, потерявшие своих детей. Большего горя нельзя себе представить, хотя детям естественно терять своих родителей, а потом свойственно и забывать их утрату.
Вот и вспомнишь слова о том, что «нужно на испытания идти просто как на работу…». Только просто ли? Не учёл Волковойнов больших нагрузок, да и высота была мала для штопора… Вот как «просто».
* * *
Боб Вахмистров. Вместе с ним мы прошли длинный жизненный путь. Встретились ещё в Московской школе авиации в 1918 году. Он тогда был педагогом и начальником авиавооружения школы, а я - инструктором. Это был человек, любивший оружие до фанатизма. Остроумный, находчивый и необычайно смелый. Тогда он писал стихи (и очень неплохие) на темы из авиационной жизни. Стихи ходили по всей школе среди инструкторов и учлётов. Особенно сильное впечатление произвело стихотворение «Молитва учлёта». Стихотворение было написано в комическом духе и шутливом тоне: учлёт молился об удаче при оценке его работы инструктором.
Как-то Боб в чём-то проштрафился. Начальник школы вызвал его и начал было «распекать»: «Я тебя за это туда загоню, куда Макар телят не гоняет». Боб тут же нашёлся и бросил в ответ реплику: «Товарищ начальник, Макар телят никуда гонять не может, так как теперь все телята на учёте…» и т.д. в таком же духе. Он с таким искусством оправдывался, что начальник начал смеяться и его гнев прошёл. Так остроумие помогло Бобу избежать наказания.
Когда я перешёл на работу в НОА, Боб тоже перешёл на работу в это учреждение. Его тоже увлёк прогресс. Затем в НОА появился и А.Б.Юмашев. Однажды у Б.С.Вахмистрова в этом учреждении произошёл конфликт. НОА был укомплектован лётчиками, очень мало и редко летавшими, да и не смелого десятка. Когда Вахмистров увидел, как летаем мы с Юмашевым, то он однажды отказался лететь с одним из лётчиков НОА. Я его поддержал. Всё вскоре улеглось, кроме, разумеется, взаимоотношений.
Я уже описывал некоторые полёты с ним. Хочу только рассказать об одном случае на полигоне, произошедшем с Б.С.Вахмистровым. В присутствии комиссии он из-за излишней храбрости стал отвинчивать какой-то взрыватель. Последовал взрыв: Боба отвезли в больницу. Он надолго ослеп. Всё его лицо было в чёрных мелких точках, как бы в пороховых крапинах. Но всё это прошло «как с белых яблонь дым». Только навсегда остались эти чёрные точки, и одно нижнее веко немного некрасиво отставало от глаза. Но сам Боб остался таким же, каким и был.
Когда я попал в ЛИИ, а потом на фронт в дивизию, вместе со мной последовали Б.С.Вахмистров, А.Б.Юмашев и Г.Ф.Байдуков. Юмашев возглавил истребителей, Байдуков - бомбардировщиков, а Вахмистров - конечно, вооружение. Когда меня направили командующим в 3-ю воздушную армию, Вахмистров стал моим заместителем по вооружению. Юмашев также был назначен моим заместителем. Байдуков принял сначала штурмовую дивизию, а затем - корпус, вместе с которым стал гвардейцем.
На фронте Боб всегда был вместе со мной, почти так же, как и начальник штаба Н.П.Дагаев. Но на фронте у дорогого Боба неожиданно пошатнулось здоровье. Хотя он был старше меня на 10 лет, но… всегда бравый, энергичный, острый на язык и оптимистичный даже в минуты страданий. Состояние его здоровья потребовало госпитализации, затем - операции, а через год он скончался.
Как вспомнишь, какие рискованные полёты выполняли мы с ним и до войны и на войне… Как-то нас с ним на Як-7 чуть неожиданно не сбил немец… А смерть к нему подкралась из-за угла… Я постоянно его вспоминаю. Его оптимизм, остроты, поговорки, веру в мои успехи, нашу взаимную любовь и привязанность. Тяжело было расставаться с таким другом, но… судьба. В жизни много горького, но и хорошего…
(Сын Б.С.Вахмистрова - Глеб Борисович Вахмистров (1920-1994) -тоже связал свою жизнь с авиацией. Многие годы он проработал лётчиком -испытателем на Горьковском авиазаводе, стал Героем Советского Союза, заслуженным лётчиком-испытателем СССР.)
* * *
Отличным лётчиком был В.О.Писаренко. Я.И.Алкснис очень часто летал с ним, как со своим шеф-пилотом.
Писаренко работал вместе со мной в НОА. Поэтому я его хорошо знал. Парень он был развитой, приятной внешности, общительный, правда, с одним недостатком - страшно упрямый. Причём, упрям часто необоснованно. Например: сделал он свой маленький самолёт-авиетку, профиль крыла у которой был ни что иное, как… пластина! Все кругом уверяли его, что «наука попрана тобой». Нет, он всё-таки сделал по-своему. Авиетка его, тем не менее, летала, но со слегка провисшим хвостом.
Однажды с ним произошёл случай, схожий с моим, когда мне пришлось выпрыгнуть из самолёта в плоском штопоре. Писаренко предстояло проверить надёжность выхода из штопора истребителя «Хейнкель» (не помню точно марки). Способ выхода из штопора к этому времени был уже всем хорошо известен. Я наблюдал этот его полёт с Центрального аэродрома, стоя на крыле бомбардировщика ТБ-3. Самолёт Писаренко примерно с 2000 метров перешёл в штопор. Потом я увидел, что в 300 метрах от земли от самолёта отделился комочек - значит, Писаренко выпрыгнул. Но… парашют не раскрывается! Так он и скрылся далеко за ангарами, километрах в пяти от границы аэродрома. К месту происшествия немедленно выехали автомашины. Что же произошло? На шестом витке Писаренко поставил рули на выход из штопора, т.е. чтобы прекратить вращение. Однако самолёт продолжал штопорить. Подождав несколько витков, Писаренко решил выпрыгнуть с парашютом. Но не тут-то было. Кабина открытая, а оторваться от сидения, встать и сесть на борт кабины не хватает силы. Через несколько витков, он вновь предпринял попытку покидания самолёта, но снова не смог выпрыгнуть. Затем - третья попытка, и вновь - неудача. Думал, что уже конец, но в последний раз повернулся на сидении, встал на колени, перевалился через борт на животе и отделился от самолёта. В борьбе и волнении он даже сначала забыл, что нужно выдернуть кольцо парашюта, а когда вспомнил и выдернул его, парашют раскрылся так низко, что Писаренко сильно ударился о землю. К счастью, он лишь сломал ногу и остался жив. Вскоре он вылечился и снова стал летать.
Как-то ему нужно было лететь вместе с П.Х.Межераупом (не помню точно - куда). Межерауп мужчина был солидный, за 30 лет, уравновешенный, неторопливый, рассудительный, но летал средне (я уже описал его полёт в Турцию). В этом полёте они вместе с Писаренко на двухместном самолёте встретили туман, преграждавший им путь. Погода была и до тумана плохой и дождливой. Вошли они на малой высоте в туман и, зацепив за деревья, погибли. Вот так и проходит слава людей.
