Джеймс Нельсон - Викинги. Ирландская сага
— Добро пожаловать, господин Арнбьерн!
Арнбьерн вскинул голову, прикрыв глаза ладонью от проливного дождя. На стене над воротами, немного в стороне, стояла Морриган в накидке, наброшенной на плечи, и капюшоне, накинутом на голову. Рядом с ней, в кольчуге и шлеме, с мечом на боку, возвышался тот самый мужчина, которого она представила как своего брата Фланна. Арнбьерн мельком подумал, а действительно ли он приходится ей братом.
— Морриган! — отозвался Арнбьерн. — А ты держишь слово.
— Разумеется, держу! — крикнула она в ответ. — Ты сам видишь, что ваше оружие уже здесь. Пусть твои люди возьмут каждый свое. А потом мы выступим вместе, фин галл и ирландцы, и дадим бой нашим врагам.
Арнбьерн повернулся, чтобы отдать приказ, но викинги уже устремились к куче оружия и принялись надевать кольчуги, подпоясываться перевязями с мечами и поправлять на головах шлемы. Позади них выстраивались в боевой порядок пехотинцы Тары, и шеренги их выглядели куда стройнее, чем разрозненные ряды норманнов. Они были готовы к выступлению, и через несколько минут то же самое можно было сказать и о людях Арнбьерна.
— Мы откроем ворота, — донесся сверху голос Морриган, и Арнбьерн вновь запрокинул голову. — Но враги совсем близко, и мы не хотим держать их распахнутыми слишком долго. Мой брат велит передать тебе, что твои люди, фин галл, выступят первыми, а пехотинцы Тары последуют за вами. — Она показала рукой куда-то за стену, но куда именно, Арнбьерн со своего места увидеть не мог. — Мы видим наших врагов, они еще в лагере и пока что не заняли поле. У вас будет достаточно времени, чтобы построиться, а потом вы сотрете их с лица земли.
Арнбьерн вытащил меч из ножен и пафосным жестом воздел его над головой.
— Мы готовы сражаться, мы готовы убивать или умирать, если будет на то воля Одина, отца всех богов! — прокричал он.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! — крикнула в ответ Морриган, к явному неудовольствию Арнбьерна.
Но, прежде чем он успел хотя бы придумать ответ, тяжелый засов вынули из петель и высокие дубовые ворота величественно распахнулись, открывая вид на поля и далекий лес, столь памятные Арнбьерну. Он повернулся, подняв меч еще выше над головой.
— Викинги, за мной! К победе или смерти!
Он двинулся вперед, все убыстряя шаг, и норманнское войско хлынуло вслед за ним. Он видел улыбки на их лицах, которые всего несколько часов назад были искажены яростью. Они были свободны, сжимали в руках оружие, и больше им нечего было желать.
Они миновали ворота и выплеснулись на утоптанную площадку, все сто пятьдесят человек под командованием Арнбьерна. Он отступил в сторону и мечом показал им на место, где они должны были выстроиться в боевые порядки, чуть севернее открытых ворот. Позади них, футах в пятидесяти или шестидесяти, показалась голова колонны ирландцев из Тары. Арнбьерн улыбнулся про себя. Эти ирландцы, с копьями, в кольчугах и шлемах, отнюдь не спешили, подобно викингам, вступить в бой. Они не рвались вперед, в отличие от него самого и его людей, а двигались медленной, но уверенной поступью.
«Я пошлю их в бой первыми», — подумал Арнбьерн. К чему напрасно жертвовать своими людьми, самыми умелыми и могучими воинами? Он прикажет пехотинцам Тары возглавить атаку, чтобы принять на себя первый удар, а потом уже в разрозненные ряды врага вклинятся его викинги и довершат разгром.
Он обернулся, ожидая, пока пехотинцы пройдут ворота, чтобы направить их туда, где они были нужны ему. Ирландцы все еще находились на территории крепости, в десяти футах от ворот, когда он услышал, как Фланн прокричал что-то, и, к удивлению Арнбьерна, колонна вдруг остановилась.
— Выходите сюда, трусливые ублюдки! — заорал Арнбьерн, но он даже не успел закончить фразу, как ворота с величественным грохотом захлопнулись и до него донесся скрежет засова, задвигаемого в петли.
Глава сорок вторая
Вам сулю прилюдно
Лихо смеха Хати,
Тунды смуты тарчей
Толстых, да бесчестье.
Сага о союзникахПриглушенные голоса собеседников терялись в непрерывном стуке дождя по крыше шатра, и расслышать их реплики было нелегко. Но отец Финниан был благодарен уже за то, что ему не приходится шлепать по грязи какого-нибудь жалкого подобия дороги или мерзнуть, скорчившись от холода, в очередной бедняцкой лачуге с дырявой крышей. Шатер Руарка мак Брайна был просторнее, уютнее и обставлен гораздо лучше, чем дома многих бедных крестьян, с которыми ему приходилось делить кров и стол во время своих странствий.
— Мое единственное и главное желание — принести мир и стабильность в Брегу, — говорила тем временем Бригит. — Мой отец добивался Короны Трех Королевств, но я не горю желанием носить ее. Пока мы не установим мир в своем собственном государстве, вряд ли можно надеяться объединить все три королевства под одной рукой и изгнать фин галл.
Руарк, сидевший за небольшим столиком напротив Бригит, кивнул в знак согласия. Они втроем, Руарк, Бригит и Финниан, были единственными обитателями шатра. Слуг отослали прочь.
Снаружи, по бокам от входа, стояли двое часовых, и временами, когда ветер начинал особенно сильно трепать полог, их было видно изнутри.
«Господь благословил нас», — думал Финниан. Правда, это он сам устроил так, что Руарк мак Брайн вместе со своим войском оказался здесь, но зато Господь послал им Бригит в тот самый момент, когда она была им нужнее всего. Финниан брел впотьмах на ошупь, не будучи даже уверен в том, что поступает правильно. И вот, словно овен Авраама в чаще[40], появилась Бригит. Такого облегчения, как в тот момент, он не испытывал еще никогда.
— Пока на троне восседает Фланн, Брега не будет знать мира, — сказал Руарк. — Ри туата не придут к нему на помощь, а вскоре и вовсе начнут враждовать друг с другом. При — чем Фланн совершенно ясно дал понять Брендану мак Айдану, что не освободит трон по доброй воле.
— Когда я взойду на трон и укреплюсь на нем, то и ри туата объединятся вокруг меня, — заявила Бригит. — И вот тогда я смогу начать крепить союз с Уи Дунхада из Лейн- стера.
В тоне ее прозвучало нечто такое, что заставило Финниана отвлечься от своих раздумий. Он взглянул на нее. Но она смотрела не на него. Она смотрела на Руарка мак Брайна, а тот, в свою очередь, не сводил глаз с нее, и взгляд его показался Финниану необычайно глубоким и выразительным. В их разговоре проступили глубинные мотивы, выходившие далеко за рамки обсуждения простого вопроса, кто будет править и чем.
Он уже спросил себя, а не лучше ли ему выйти из шатра под каким-либо благовидным предлогом, когда вдруг чей-то голос, громкий и напряженный, положил конец переговорам:
