Роберт Ши - Монах: последний зиндзя
Он услышал тяжёлый топот, продвигавшийся сквозь лес внизу. Дзебу посмотрел и увидел движение и сверкание металла среди пик. Воины. Встревоженный Моко подошел и встал рядом с ним. Через некоторое время три самурая низкого звания, пешие солдаты, вооруженные копьями, неожиданно появились из леса. Их шаг стал почтительным, когда они увидели, что имеют дело с монахом и человеком, который казался хорошо вооруженным самураем, что удержало их от очень воинственных намерений.
– Что здесь происходит, шике? – спросил один из них. – Мы видели твой огонь ещё издалека. Он был слишком велик для обыкновенного костра.
– Мой отец, настоятель Тайтаро из Ордена зиндзя, умер здесь этим утром, – сказал Дзебу. – Мы совершали похоронный обряд над ним.
Самурай нахмурился:
– Такие вещи не делают путь длиннее, шике. Ты вовсе не своего мёртвого хоронишь в пустыне. Ты хотел возвестить о смерти собственного авторитета. – Он обернулся к своим товарищам. – Мы лучше отведём его к начальнику!
Моко произнес величественно:
– Высочайший авторитет для всех требует нашего безотлагательного присутствия в Камакуре. Вы пожалеете, если задержите нас. – Не будучи самураем от рождения и никогда не вынимавший меча, который висел у него на поясе, он думал, что усмирит этих троих.
– Начальник Миура разберется, господин, – сказал самурай, заставляя себя быть вежливым, – пожалуйста, пойдемте с нами.
Бросив последний взгляд на место, где умер Тайтаро, Дзебу взвалил на плечи свой дорожный короб и начал спускаться по склону. Моко указал на свой короб одному из воинов.
– Я хотел совершить это путешествие без слуг, но мне не стоит носить багаж, когда один из низших чинов может это сделать для меня. Так как вы вынуждаете меня сойти с моей дороги, то вы можете нести мой короб.
Самурай отреагировал угрожающим взглядом, но после приказа своего начальника нехотя взвалил короб Моко себе на спину.
Маленький отряд из пеших солдат и кавалерии выстроился в шеренгу на дороге у подножья холма. Моко и Дзебу последовали за их роскошно одетым начальником, чернобородым человеком, который сидел на коричнево-белом коне. Поверх своих доспехов он носил светло-голубой плащ, скрепленный белым диском, значком семьи Миура.
– Вы те двое, которых я был послан привести, – сказал начальник Миура Цумиоши, когда они назвались. Он говорил с акцентом западного воина. – Для чего вы начали зажигать огонь на холмах? Конечно, вы знаете, что опасно делать в сухую погоду подобные вещи.
Дзебу объяснил про похоронный костёр и извинился, что не последовал надлежащим распоряжениям.
– Мы, монахи, не всегда осведомлены о новых правилах. Мир минует нас.
– Я бы поверил в это, если бы ты был не зиндзя, – ответил Цумиоши, его зубы сверкнули белым из бороды. – Но в любом случае, шике, прими мои соболезнования. Я знаю, что такое потерять отца.
– Если наша задержка не означает ничего, кроме уважения воина, то мы должны продолжать свой путь, – сказал Дзебу. – Нас ожидают в Камакуре.
– В самом деле, – сказал Цумиоши. – И я буду содействовать вам в продвижении. Хорошо, что мы имеем в запасе достаточное количество верховых лошадей. Мы поедем при свете факелов. Я доставлю вас тотчас в резиденцию Амы-сёгун.
Глава 11
«Ама-сёгун. Мне и приятно, и отвратительно это прозвище. Одно подразумевает значение – Верховный главнокомандующий самураев, несмотря на то, что я женщина. Хотя какая женщина когда-либо достигала столь многого? Были императрицы, которые правили самостоятельно, но они наследовали титул и правили так плохо, что не допускалось, чтобы женщина когда-либо заняла трон вновь. Так говорят историки. Конечно, все историки – мужчины.
Насколько хорошо правим я и моя семья, вскоре будет испытано. И люди, и самураи достаточно сильны, и боги, конечно, на нашей стороне. Падём ли мы, оказавшиеся сейчас во главе страны, способные успешно руководить ею, во время этого вторжения? В это трудно поверить, но есть моменты, когда мне не хватает ловкости Хидейори в государственных делах.
Наши лазутчики в Китае и Корее докладывают, что южная столица Сун, Линьнань, сдалась монголам без боя, и ребёнок, что был Сыном Небес, бил челом Кублаю и был угнан в плен. Я рада, что Линьнань сдался. Было бы страшно представить, даже на расстоянии, как этот великолепный город был бы уничтожен вместе с миллионами жителей.
Но некоторые китайцы боролись. Военную партию возглавил молодой брат захваченного императора, и они всё ещё занимают береговые провинции. Они имеют огромный военно-морской флот. В то время как они держатся, мы будем готовиться к нашему собственному тяжёлому испытанию. Морская война между монголами и Китаем уничтожит много кораблей Кублая, используемых пока против нас.
Но монахиня-сегун? Я далека от того, чтобы быть монахиней. Мне кажется, что теперь я больше, чем когда-либо, трепещу от предчувствия снова увидеть Дзебу. Он должен прийти. Я послала за ним Моко в Жемчужный монастырь и послала Цумиоши с войсками и лошадьми вслед за Моко. Дзебу может быть здесь в любой момент Здесь. Наконец, после всех этих лет, через все преграды между нами, он придет. Моя любовь к нему восстает, словно феникс, и парит высоко в небесах.
Кто-то стучит в дверь моей комнаты. Возможно, Дзебу уже в замке. Я чувствую весь пыл, какой могу чувствовать, но не уступлю никому другому своих свадебных ночей».
Пятый месяц, двадцать пятый день,Год Крысы.Поздно вечером она ждала их в своей личной комнате для аудиенций, в Сиреневом Зале. Она удивилась бы, если бы кто-то сказал Дзебу это название, и если бы это случилось, то не значило ли бы это что-нибудь для него? Как требовал этикет, она сидела на циновках позади ширмы. Была жаркая ночь. Она велела открыть ставни на восточной стороне комнаты, впустив проблески луны, плавающие среди сосновых деревьев, как бы зацепившись за них. Члены Совета в красных и зелёных кимоно сидели двумя рядами, протянувшимися по всей длине комнаты, под украшавшими стены сиреневыми кустами, которые давали залу его название. Хотя никто не мог видеть её, за исключением одной «женщины-в-ожидании», которая передавала её сигналы слугам, она была нарядно одета в белый шёлковый открытый жакет с вышитым красным гребнем Шима, оттеняющим зелень на её шее, рукавах и окантовке платья. В волосах была всё та же бабочка – удачное украшение, пропутешествовавшее с ней в Китай и обратно. Ей нужна была удача сегодня вечером, она знала, чувствуя пустоту в животе. Танико показала своей «женщине-в-ожидании», что она готова.
