Александр Дюма - Двадцать лет спустя (часть вторая)
— Ну? — спросил д’Артаньян через минуту.
— Ну? — повторил за ним Портос.
— Вы говорили, дорогой друг…
— Я?.. Я ничего не говорил!
— Неправда, вы сказали мне, что желаете уйти отсюда.
— А! Ну, в этом желании у меня нет недостатка.
— И прибавили, что для этого достаточно высадить дверь или проломить стену.
— Правда. Это я говорил и продолжаю утверждать.
— А я вам ответил, Портос, что этот способ не годится, так как не успеем мы сделать ста шагов, как нас снова схватят и убьют, если мы не будем иметь платья, чтобы переодеться для бегства, и оружия, чтобы защищаться.
— Вы правы. Платье и оружие нам необходимы.
— Так вот, Портос, у нас есть теперь и то и другое, и даже кое-что получше.
— Где же? — спросил Портос, озираясь по сторонам.
— Не ищите напрасно. Все явится в нужную минуту. В котором часу приблизительно солдаты расхаживали перед нашими окнами?
— Если не ошибаюсь, через час после наступления сумерек.
— Если они выйдут сегодня, как вчера, мы будем иметь удовольствие увидеть их меньше чем через четверть часа.
— Да, безусловно, не позднее.
— Ваши руки по-прежнему сильны, не правда ли, Портос?
Портос расстегнул рукава своей рубашки и с удовольствием посмотрел на свои мускулистые руки, — каждая с ляжку обыкновенного среднего человека.
— Ну конечно, — сказал он.
— Так что вы без труда сделаете кольцо из этих щипцов и штопор из этой лопаточки?
— Конечно, — сказал Портос.
— Посмотрим, — сказал д’Артаньян, передавая Портосу названные предметы.
Гигант без труда совершил над ними требуемую операцию.
— Вот! — сказал он.
— Великолепно! — сказал д’Артаньян. — Действительно, вы богато одарены природой.
— Я слышал, — сказал Портос, — что некий Милон Кротонский[*] проделывал удивительные вещи: он стягивал себе голову веревкой и движением головных мускулов разрывал ее, ударом кулака сваливал с ног быка и уносил его на своих плечах, останавливал лошадь на бегу за задние ноги и тому подобное. Узнав об этом, я проделывал в Пьерфоне все то же, что и Милон, за исключением одного: не мог разорвать головой веревку.
— Это потому, что сила у вас не в голове, — сказал д’Артаньян.
— Да, она у меня в руках и в плечах, — наивно ответил Портос.
— Итак, мой друг, подойдите к окну и пустите вашу силу в ход: сломайте решетку. Подождите, дайте мне погасить лампу.
XLIV. Сила и ум (Продолжение)
Портос подошел к окну, взял один из железных прутьев обеими руками, потянул его к себе и согнул, как лук, так что оба конца вышли из своих гнезд, где они, скрепленные цементом, плотно сидели тридцать лет.
— Вот, мой друг, — сказал д’Артаньян, — чего не мог бы сделать кардинал, несмотря на все свои дарования.
— Выдернуть еще один? — спросил Портос.
— Нет, одного вполне достаточно: теперь человек тут пройдет.
Портос попробовал просунуть в отверстие свой торс, и это ему удалось.
— Да, — сказал он.
— Действительно, хорошее отверстие. Теперь просуньте туда руку, — сказал ему д’Артаньян.
— Куда?
— В это самое отверстие.
— Зачем?
— Вы это сейчас узнаете. Просуньте же.
Портос повиновался, послушный, как солдат, и просунул руку сквозь решетку.
— Отлично, — сказал д’Артаньян.
— Значит, дело налаживается?
— Чудесно, мой друг.
— А теперь что делать?
— Ничего.
— Значит, все кончено?
— Нет еще.
— Мне все же хотелось бы понять, в чем дело, — заметил Портос.
— Слушайте, друг мой, и вы поймете с двух слов. Как видите, дверь караулки отворяется.
— Вижу.
— Два солдата, которые будут сопровождать кардинала, пройдут через этот двор.
— Они уже выходят.
— Только бы они затворили дверь караулки. Отлично. Они ее затворили.
— А дальше что?
— Тише. Они могут нас услышать.
— Так я опять ничего не узнаю?
— Нет, узнаете. По мере того как вы будете действовать, вы все поймете.
— Все же я предпочел бы…
— Зато это будет приятная неожиданность.
— В самом деле… Вы правы, — сказал Портос.
— Тсс…
Портос замолчал и замер на месте. Действительно, два солдата направились к окну, потирая себе руки, так как на дворе стоял февраль и было холодно.
В эту минуту дверь караулки отворилась, и кто-то позвал одного из солдат. Тот оставил своего товарища и возвратился в караулку.
— Это не портит дела? — спросил Портос.
— Нет, все идет отлично, — ответил д’Артаньян. — Теперь слушайте. Я подзову солдата и заведу с ним разговор, как сделал это вчера с одним из его товарищей, помните?
— Да, только я не понял ни одного слова из того, что он говорил.
— Он говорил с сильным акцентом. Но выслушайте внимательно все, что я вам скажу. Все дело в точности выполнения.
— Отлично. Точное выполнение — это по моей части.
— Я это знаю, черт возьми, и потому рассчитываю на вас.
— В чем же дело?
— Я подзову этого солдата и заговорю с ним.
— Я это уже слышал.
— Я повернусь влево, так что он окажется по правую руку от вас, когда встанет на скамью.
— А если он не встанет?
— Встанет, будьте покойны. В тот момент, когда он встанет на скамью, протяните вашу страшную руку и схватите его за горло. Потом приподнимите его, как Товия[*] поднял рыбу за жабры, и втащите в нашу комнату, стараясь прижимать его посильнее, чтобы он не крикнул.
— Хорошо, — сказал Портос. — А если я задушу его?
— Одним швейцарцем будет меньше. Но этого, надеюсь, не случится. Вы осторожно положите его здесь, мы свяжем его и, засунув в рот кляп, приищем где-нибудь для него местечко. Таким образом мы достанем для начала мундир и шпагу.
— Чудесно! — сказал Портос, глядя на д’Артаньяна с глубочайшим восхищением. — Но одного мундира и одной шпаги мало для двоих.
— Так что же? Ведь есть еще его товарищ…
— Вы правы, — сказал Портос.
— Итак, когда я кашляну, протяните руку, это будет сигналом.
— Хорошо.
Оба друга заняли назначенные места, так что Портос оказался совершенно скрыт от глаз солдата, проходившего в это время мимо окна.
— Здравствуйте, приятель, — сказал д’Артаньян самым любезным и мягким тоном.
— Допрый вечер, сутарь, — ответил солдат с ужасным акцентом.
— Вам, кажется, не очень тепло? — спросил д’Артаньян.
— Брр, — был ответ солдата.
