Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
— В добрый час! Теперь уже кое-что проясняется! — крикнул офицер, ступая на первую ступеньку лестницы. — Выходите, — продолжал он, повысив голос, — выходите или же мы заставим вас выйти!
С чердака послышались голоса спорящих людей.
Было очевидно, что осажденные никак не могли прийти к единому мнению, как им поступать.
Вот что случилось на самом деле.
Вместо того чтобы спрятаться в том месте, где было навалено больше всего сена, что несомненно должно было в первую очередь привлечь внимание солдат, Бонвиль укрылся вместе со своим спутником под слоем сена толщиной не более двух футов, рядом с люком.
И произошло то, на что они и рассчитывали: солдаты прошли едва ли не по их спинам, проткнули штыками и перевернули сапогами солому там, где ее было больше всего, однако они не догадались проверить в том месте, где, по их мнению, слой соломы был не толще ковра.
И мы видели, что они ушли с чердака, так и не обнаружив тех, кого искали.
Приложив ухо к полу своего укрытия, Бонвиль и вандеец отчетливо слышали каждое слово, произнесенное внизу.
Услышав, что офицер отдал приказ осмотреть дом, Жозеф Пико забеспокоился, ибо он хранил у себя много пороха и ему теперь меньше всего хотелось, чтобы порох нашли.
Несмотря на возражения спутника, он выбрался из своего укрытия, чтобы проследить за действиями солдат сквозь отверстия между потолочными балками и стеной.
Но тут по его небрежности оторвался крошечный кусок штукатурки, упав к ногам офицера. И лейтенант увидел руку — на нее оперся Жозеф Пико, чтобы выглянуть во двор.
Когда Бонвиль, услышав голос офицера, понял, что их обнаружили, он бросился к люку и закрыл его, с горечью упрекнув вандейца за допущенную им оплошность.
В комнату вдовы как раз и донеслись слова упрека, произнесенные шепотом.
Однако того, что случилось — не вернуть, и упреками делу не поможешь: надо было принимать решение.
— Вы, по крайней мере, разглядели их? — спросил Бонвиль.
— Да.
— Сколько их?
— Мне показалось, человек тридцать.
— В таком случае сопротивляться бессмысленно. Впрочем, они не обнаружили Мадам, а когда нас арестуют, они уйдут из дома, что позволит завершить дело ее спасения, так славно начатое вашей невесткой.
— Так каково ваше мнение? — спросил Пико.
— Сдаться.
— Сдаться? — воскликнул вандеец. — Никогда!
— Как это никогда?
— Да, я знаю, о чем вы думаете. Вы человек знатный и богатый, вас посадят в хорошую тюрьму, где вы будете отдыхать в свое удовольствие, в то время как меня препроводят на каторгу, а я уже провел там целых четырнадцать лет! Нет, нет, по мне, лучше лечь в землю, чем оказаться на каторге, лучше могила, чем камера.
— Если бы речь шла только о наших жизнях, — возразил Бонвиль, — то, клянусь вам, я бы, не задумываясь, разделил вашу судьбу, и, как вас, они бы не взяли меня живым, но мы обязаны подумать о спасении матери нашего короля, и сейчас наши желания и личные интересы отступают на задний план.
— Напротив, убьем их как можно больше! Все же меньше врагов останется у Генриха Пятого! Повторяю вам, я никогда не сдамся, — продолжал вандеец, поставив ногу на крышку люка, которую Бонвиль хотел было приподнять.
— О! — произнес граф, нахмурив брови. — Вы будете мне беспрекословно подчиняться, да или нет?
Пико рассмеялся ему в лицо.
Однако его смех был прерван ударом кулака Бонвиля, откинувшим его в угол чердака.
Пико упал и уронил ружье.
Однако он заметил, что упал как раз напротив слухового окна, прикрытого плотными ставнями.
И его тут же озарила внезапная мысль: пусть молодой человек сдается, а он тем временем скроется.
В самом деле, он сделал вид, что подчинился Бонвилю; но, в то время пока граф открывал люк, он сбил ударом кулака крючок со ставни на окне, подобрал ружье и дождался мгновения, когда молодой человек, открыв люк, стал спускаться с лестницы, крикнув перед этим: «Не стреляйте! Мы сдаемся!» Затем вандеец наклонился, выстрелил через окно по группе солдат и выпрыгнул из окна в сад; оказавшись на земле, он пальнул в сторону двух или трех солдат, стоявших на часах, и побежал по направлению к лесу.
Выстрелом с чердака был тяжело ранен один солдат, и тут же десяток ружей выстрелили в Бонвиля прежде, чем хозяйка дома успела прикрыть его своим телом; молодой человек, пораженный семью или восемью пулями, скатился по ступеням к ногам вдовы со словами:
— Да здравствует Генрих Пятый!
На предсмертный крик Бонвиля откликнулся другой возглас, полный отчаяния и скорби.
Из-за гвалта, последовавшего за залпом, солдаты не заметили, что крик донесся со стороны кровати, на которой покоилось тело Паскаля Пико; казалось, что он вырвался из груди усопшего, единственного из всех в комнате, кто хранил торжественное и невозмутимое спокойствие во время этой жуткой сцены.
Солдаты бросились на чердак, чтобы схватить убийцу, еще не зная о том, что он уже успел сбежать через окно.
Лейтенант сквозь пороховой дым увидел вдову: стоя на коленях, она прижимала к груди голову Бонвиля.
— Он мертв? — спросил он.
— Да, — ответила Марианна сдавленным от волнения голосом.
— Но вы тоже ранены!
В самом деле, со лба вдовы Пико текла кровь и крупными каплями падала на грудь Бонвиля.
— Я? — спросила она.
— Да, у вас струится кровь.
— Что значит пролить кровь, — ответила вдова, — когда ни капли ее не осталось в жилах того, за кого я не смогла отдать свою жизнь, как поклялась!
В этот миг в проеме люка показался солдат.
— Лейтенант, — сказал он, — второй выпрыгнул с чердака и сбежал; в него стреляли, но не попали.
— Именно второй нам и нужен! — крикнул лейтенант, посчитав, естественно, что им был Малыш Пьер. — Мы легко его поймаем, если он не найдет другого проводника. Быстрее за ним!
Затем, подумав немного, он произнес:
— А пока, добрая женщина, отойдите в сторону. Вы же обыщите убитого.
Приказ был выполнен, но в карманах Бонвиля ничего не нашли, так как на нем была одежда Паскаля Пико, которую ему дала вдова, пока сохнул его костюм.
— А теперь, — спросила жена Пико, когда приказ лейтенанта был выполнен, — вы оставите его мне?
И она протянула руку в сторону молодого человека…
— Да, делайте с ним что хотите. Однако благодарите Бога за то, что он дал вам возможность оказать нам услугу вчера вечером, ибо в противном случае я бы сопроводил вас в Нант, где бы вы узнали, что делают с теми, кто предоставляет свой кров мятежникам.
С этими словами лейтенант собрал отряд и пошел с ним туда, куда, по словам солдат, устремился беглец.
