Бен Кейн - Забытый легион
Фабиола поморщилась. По мнению ее любовника, только один человек мог возглавить республику.
Цезарь. Который застрял в Галлии, подавляя вспыхивавшие там мятежи племен.
В последний раз прогремели трубы. Все притихли, дожидаясь, пока встанет распорядитель церемонии.
— Граждане Рима!
Оглушительные крики сотрясли амфитеатр.
— Представляю вам… эдитора этих игр… Пом-пея Ве-ли-кого!
Началась бурная овация. Брут закатил глаза.
Примитивная тактика сработала. Публика бушевала в неистовстве.
В ложе появился полноватый человек среднего роста с густой белокурой шевелюрой. На круглом лице выделялись проницательные глаза и бесформенный приплюснутый нос. В отличие от своих офицеров, Помпей был одет в белую тогу с красной каймой — знак принадлежности к сословию всадников. Полководцы все еще не решались появляться в Риме в военном одеянии.
— Но в действительности Помпей хитрый и толковый солдат, — произнес Брут. — И довольно скоро он выступит против Цезаря.
Фабиола резко повернулась к нему:
— Гражданская война? — Разговоры о ней ходили уже не первый месяц.
— Тише! — прошипел Брут. — Никогда не произноси этих слов на людях.
Помпей не спеша встал, чтобы его было всем видно, и, подняв правую руку, лениво помахал своим согражданам. Когда очередная овация стихла, он занял свое место на пурпурных подушках, заблаговременно уложенных на сиденье первого ряда.
И сразу после этого на песок арены вышла последняя пара гладиаторов. Предстоял поединок насмерть между искуснейшими бойцами, секутором и ретиарием. Даже Фабиолу захватила эта демонстрация смертоносного боевого мастерства. Наблюдая за поединком, она молча молилась о том, чтобы богатырь галл оставался с ее братом и охранял его от опасностей. А где они сейчас находились, ведали одни только боги.
Двое великолепно подготовленных мужчин рубили и кололи друг друга, а Брут объяснял их действия. Отсутствие доспехов «рыбаку» возмещал более богатый опыт, нежели тот, что был у секутора, который отражал удары трезубца своим щитом. Ретиарий же спасался от острого как бритва клинка противника лишь за счет своей ловкости и проворства.
Время шло, и в конце концов рыбак добился первого успеха, ловко набросив на секутора свою тяжелую сеть. В тот же миг трезубец сверкнул в воздухе и вонзился в правое бедро бойца.
Думая, что конец близок, толпа громко заорала.
Но «охотник» отчаянно рванулся вперед, оставив на зубьях трезубца клочки своей плоти. Рыча от боли, он выбросил вперед руку с мечом и в падении полоснул ретиария по животу.
Его противник тоже упал на колени.
Из ран обоих бойцов на песок капала кровь.
В бою наступила пауза; оба противника пытались отдышаться и собраться с силами, чтобы продолжать поединок. Зрители вопили, подбадривая их, потом начали швырять лощ-ти хлеба и фрукты. Секутор поднялся первым. Он сбросил с себя сеть и замахнулся мечом. Ретиарий тоже с усилием поднялся на ноги, одной рукой он зажимал рану на животе, в другой держал окровавленный трезубец.
— Скоро все кончится, — сказал Брут, указывая на арену. — Оба ранены очень серьезно.
Фабиола закрыла глаза: ей вновь пригрезился Ромул.
А ее любовник наклонился и похлопал по плечу сидевшего впереди толстяка:
— Фабий, ставлю десять тысяч сестерциев на ретиария. — Его глаза вдруг сверкнули.
Фабий полуобернулся, на его багровом лице выразилось крайнее удивление.
— Брут, разве ты не видишь, что он вот-вот растеряет кишки?
— Боишься проиграть?
— Ты меня уговорил, — рассмеялся Фабий, и спорщики пожали друг другу запястья.
Фабиола надула губы и погладила Брута по шее.
— Ты хочешь попусту выбросить деньги? — прошептала она.
Он подмигнул.
— Не стоит недооценивать рыбаков — особенно раненых.
Секутор не мог быстро двигаться, но при нем оставались меч и щит. Сильно хромая, он наступал на ретиария, яростно орудуя мечом и без труда отражая редкие выпады трезубца. «Рыбак» время от времени пытался подобрать с песка сеть, но противник умело отрезал ему дорогу. Ретиарий заметно слабел, ему все труднее становилось сдерживать непрерывные атаки «охотника».
Зрители орали, поддерживая кто одного, кто другого пробника. Естественно, народ склонялся в пользу того из них, у кого, по общему мнению, было больше шансов на победу.
Секутора.
Внимательно следивший за тем, что происходило на арене, Брут сохранял спокойствие в общем безумии. Фабиола вцепилась ему в руку. Ей больше всего на свете сейчас хотелось прекратить варварское зрелище и позволить бойцам остаться в живых.
Заметно слабевший от раны ретиарий двигался все медленнее. «Охотник» же удвоил усилия, пытаясь подгадать момент для нанесения смертельного удара. «Рыбак» громко стонал, кровь струилась у него меж пальцев.
На арене наступила тишина.
Зрители затаили дыхание, ожидая, что секутор вот-вот положит конец схватке.
Внезапно ретиарий открыл рот и уставился куда-то через плечо своего противника. «Охотник», растерявшись, тоже оглянулся — молниеносно, быстрее, чем успело бы один раз стукнуть сердце.
Но и это оказалось слишком долго.
Острия трезубца пронзили ему горло, и одетый в доспехи воин подался назад, широко раскрыв глаза от ужаса. Послышался громкий булькающий звук, меч и щит упали на песок. «Рыбак» быстро выдернул свое оружие. Убитый рухнул на арену. Все сильнее качаясь, но с горящим взором, победитель держался на ногах еще некоторое время, внимая восторженным крикам толпы, а потом рухнул на убитого противника.
Брут не скрывал своего восхищения.
— Это самый старый трюк, какой только знает человечество, — воскликнул он, толкнув Фабия в спину.
Толстяк, заметно расстроенный тем, как обернулось дело, досадливо поморщился.
— Утром отправлю к тебе раба с деньгами, — буркнул он и вновь обернулся к своим соседям.
Фабиола не могла оторвать взгляда от полуживого ретиария, который неподвижно лежал на убитом им секуторе Схватка закончилась, и теперь до него никому не было дела Он был всего лишь рабом.
— Он выживет? — взволнованно спросила она.
— Несомненно, — ответил Брут, похлопав ее по руке. — Лекарей лучше, чем в гладиаторских школах, можно найти разве что в армии. Конечно, придется ему стянуть мышцы и кожу швами по дюжине стежков, но месяца через два этот «рыбак» вновь появится на арене и будет как новенький.
Фабиола улыбнулась, хотя в душе кипела от гнева. Один сильный и смелый мужчина только что умер, а другой был тяжело ранен. Ради чего? Всего лишь для того, чтобы потешить толпу. А когда победитель оправится, ему придется заняться тем же. Такую же жизнь вел Ромул, пока не сбежал из города после драки у дверей публичного дома.
