Жюль Верн - Граф де Шантелен
Графиня находилась в замке рядом с дочерью, аббатом Фермоном и слугами и с нескрываемым беспокойством ожидала исхода сражения. Ожидание длилось недолго: Карваль во главе отряда гвардейцев ворвался в покои с криком:
— Смерть дворянам! Смерть роялистам! Смерть вандейцам!
Графиня в растерянности хотела бежать, но у нее уже не оставалось времени. Головорезы Карваля настигли ее в часовне замка.
— Арестуйте эту женщину и ее дочь — жену и дочь бандита! — приказал Карваль, опьяненный кровью и сознанием собственной победы. — И не забудьте священника! — добавил он, указывая на аббата Фермона.
Мари, потерявшую сознание, оторвали от матери.
— А твой муж, граф, где он? — в голосе Карваля зазвенела угроза.
Графиня бросила гордый взгляд на своего врага, но не произнесла ни звука.
— А Кернан?
То же молчание. Бешенство Карваля, увидевшего, что двое его заклятых врагов сумели ускользнуть, не поддавалось описанию. В порыве безудержного гнева он ударил графиню. Удар оказался смертельным — несчастная женщина повалилась на пол, бросив на свою дочь последний, полный ужаса взгляд. Карваль обыскал все помещения замка, но никого не обнаружил.
— Они в этой армии бандитов, — сказал он. — Хорошо же, я их разыщу!
Затем он обратился к своим людям:
— Заберите с собой девушку! Это все же лучше, чем ничего.
Мари и аббата Фермона присоединили к группе арестованных крестьян. Им связали руки и погнали в Кемпер, словно стадо животных. Потрясенная происшедшим девушка не сознавала, что происходит вокруг.
На следующий день Карваль привел пленников к Гермеру.
— А где же самец? — спросил тот смеясь.
— Ему повезло! — ответил Карваль. — Но будь спокоен, — добавил он с мерзкой ухмылкой, — я его сцапаю!
Мари де Шантелен и ее собратьев по несчастью бросили в тюрьмы города, и лишь в тюремной камере сознание наконец вернулось к ней.
Но вскоре все тюрьмы оказались заполненными до отказа, и революционные власти спешили их разгрузить. Машина смерти на главной площади Кемпера работала вовсю. Рассматривался даже вопрос о переносе ее прямо в зал заседаний суда, чтобы дело шло быстрее.
Известно, каким образом в те времена осуществлялось революционное правосудие, как соблюдались все процедурные формальности и какие гарантии предоставлялись обвиняемым. Несчастной девушке не приходилось надеяться на долгое ожидание своей очереди.
Вот что произошло за эти два месяца, в течение которых граф не получал известий из дома, вот какие события разыгрались на этой сцене, в которую превратился замок де Шантелен.
Теперь Кернан понимал, почему на лице Карваля отразилась утоленная жажда мести, когда он произнес эти ужасные слова: «Тебя ждут в замке Шантелен!» И сейчас, шагая рядом со своим господином, поддерживая его, обессиленного обрушившимся несчастьем, он тихо повторял:
— Карваль, я буду беспощаден! Беспощаден!
Было около восьми часов, когда граф и Кернан покинули замок. Бретонец, оглянувшись, окинул последним взглядом проступавшие сквозь голые ветви деревьев стены замка своих господ. Друзья вновь устремились напрямик через поля, и ни усталость, ни чувство голода не могли заставить их остановиться.
Кернан вел своего господина, почти обезумевшего от горя; верный слуга решил быть отважным и находчивым за двоих. Чтобы избежать нежелательных встреч, он выбирал проселочные дороги и вскоре оказался возле деревушки Корролан, где проходил большак, соединяющий Конкарно и Кемпер.
Граф и Кернан находились теперь не более чем в двух с половиной лье от Кемпера и, двигаясь в том же темпе, могли добраться туда еще до десяти часов утра.
— Где она? Где моя дочь? — Причитания графа могли разжалобить самые жестокие сердца. — Погибла! Погибла, как и ее несчастная мать!
Мрачные видения вставали перед его взором; иные настолько чудовищные, что, пытаясь спастись от них, граф пускался бегом. Как будто можно убежать от собственных мыслей!
Кернан не оставлял его. Теперь он едва поспевал за своим другом в его сумасшедшем беге и порой силой заставлял его сворачивать в придорожные заросли, чтобы не попасться на глаза одиноким прохожим. В их положении любая встреча могла оказаться роковой — необычное возбуждение графа сразу бы привлекло к нему внимание.
Надо сказать, что слуга страдал не меньше, чем господин, но в сердце бретонца боль утраты изрядно разбавляла порция гнева. Крестьянин старательно обдумывал планы мести, о которых и не помышлял граф. К тому же он пытался ответить на мучивший его вопрос: что граф де Шантелен собирается делать в городе? Если его дочь находится в тюрьме, возможна ли будет их встреча? Революционное правосудие никогда не выпускало добычу, раз попавшую в его сети. И несчастный отец при малейшем неосторожном шаге сам мог оказаться под арестом. На самом деле граф не имел готового плана; он шел наудачу, влекомый непреодолимой силой.
Как и предполагал Кернан, около десяти часов утра они вступили в предместье Кемпера. Улицы оказались почти пустыми, но вдалеке слышался какой-то зловещий шепот. Все жители, видимо, собрались в центре города. Тогда Кернан смело зашагал по одной из улиц, увлекая за собой графа, который беспрестанно твердил:
— Дочь моя! Девочка моя!
Отец в нем страдал еще сильнее, чем муж в своем безутешном горе.
Через десять минут ходьбы они оказались на одной из улиц, примыкавших к соборной площади. Перед ними бурлила огромная толпа: одни кричали и улюлюкали, другие, пробравшись к своим домам, в спешке запирали окна и двери. Страдальческие возгласы сливались с проклятиями. Выражение ужаса на лицах соседствовало с безудержной жаждой крови. Что-то зловещее витало в воздухе. Вскоре среди нестройного гула толпы послышались слова:
— Вот они! Вот они!
Но ни граф, ни Кернан, стоя в последних рядах, не могли видеть то, что так возбуждало любопытство толпы. Впрочем, площадь тут же огласилась новыми криками:
— Смерть роялистам! Смерть аристократам! Да здравствует Республика!
Судя по всему, на площади происходило что-то ужасное. Головы людей, стоящих на углу улицы, были повернуты в одну сторону. Большинство из них, обуреваемые нечеловеческими страстями, собрались, чтобы насладиться предстоящим зрелищем.
Временами шепот толпы переходил в гул; и вдруг площадь взорвалась криками, похожими скорее на вой, которые достигли самых последних рядов.
— Нет! Никакой пощады! Никакой пощады!
По лицу графа катился холодный пот.
— Что происходит? — спрашивал он у окружающих.
Но толпа, опьяненная кровью, лишь скандировала:
