Денис Субботин - Ларец Самозванца
Обзор книги Денис Субботин - Ларец Самозванца
Правление царя Дмитрия Иоанновича (под таким именем он венчался на царство и кем бы он ни был, так его и должно называть) – одна из самых таинственных и странных страниц в истории России. Достаточно сказать, что проправив около года, он не сделал ничего из того, в чём его обвиняли после смерти, но лишь начал то, что потом продолжил Пётр Великий. Странно ведь, право же, что одного за это – убили, безжалостно растерзали, а второго – возвеличили. Кто же таков царь Дмитрий? Последний законный государь, Рюрикович? Самозванец-расстрига? Польский или французский, литовский или шведский авантюрист? Своим романом я не ставлю задачи раскрыть эту тайну, хотя сам верю в законность его притязаний. Государь проходит в нём тенью, лишь изредка обретая плоть в диалогах с героями книги, в их воспоминаниях и разговорах. Увы, для полноценной книги о его жизни у меня нет и не может быть материала. А хотелось бы... Фигура великолепная! Вообще, начало семнадцатого время – период Первой Смуты (закончившейся с воцарением Дмитрия), да и Второй (закончившейся воцарением Дома Романовых) выдвигает в первые ряды множество знаковых, ярких и героических фигур. Здесь и Дмитрий, здесь и Скопин-Шуйский и Басмановы и князь Мстиславский. Ляпунов, Трубецкой, Заруцкий! Пожарский с Мининым опять же... Годунов! На их фоне свергнувший Дмитрия князь Василий Шуйский кажется мне карликом. Карлик, впрочем, оказался опасен, ибо бил исподтишка! Этого не поняли ни Борис Годунов, ни Дмитрий. А меж тем, оба они – в прямом смысле – пали от его руки. Годунова отравили и историки полагают, что это сделали Шуйские (а их глава – Василий Шуйский). В смерти последнего Рюриковича впрямую повинен Шуйский! В романе я, увы (ибо писатель должен быть беспристрастен, а историк – вдвойне), не отрекаюсь от своей лютой ненависти к этому человеку. Он, а не Дмитрий повинен в шестилетней Великой Смуте, в интервенции и нависшей над Россией гибелью! И если России удалось спастись, то не благодаря, а вопреки своему царю. Незаконному царю! Увы, у нас так часто к власти приходят люди, недостойные нести столь тяжкий крест...
Поздняя весна года 1606 от Рождества Христова (или, иначе 7114 от Сотворения Мира по Александрийскому, наиболее распространенному на Руси счёту) выдалась холодной, прямо таки ледяной. Вольно ж Господу было так пошутить – двадцатого мая, в день Святого Антония, землю покрыл снег, а вода в Москве-реке замёрзла! Впрочем, так или иначе, выступать в путь лучше спозаранку. Пан Роман Смородинский, предводительствовавший малым отрядом ранних путников, ко всему прочему, очень торопился... У него были на то свои, только ему одному ведомые причины. Потому уже с первыми лучами солнца отряд – три десятка с небольшим всадников, крытый возок и шесть телег с утварью тронулся в путь. Конечно, жаль было не успевших отдохнуть коней... Пан Роман торопился. Дорога его лежала сейчас в славный город Киев, к самому князю Василию Константиновичу Острожскому, воеводе киевскому и фактическому владыке всей левобережной части Украйны... Той части, разумеется, что подлежала под могучей, победоносной дланью Речи Посполитой. Увы, так случилось, что служба его, последние четыре года составлявшая весь смысл существования, закончилась не так и не тогда. Он-то предполагал совершенно иной расклад... Ладно! На всё воля Господня! К тому же царь Дмитрий Иоаннович, могучий и мудрый правитель Московской Руси, Московии, на прощанье одарил его так, что и трёх возов не хватило – вместить! А ещё одарил новым поручением. Ради него только и придётся завернуть в Киев, вместо того, чтобы поспешать на Волынь, в милый сердцу Вишневец. Сундучок государя, а в нём – дары князю Острожскому, вот что вёз пан Роман в тюках, намертво примайстряченных к спине заводного коня. Четверо верных конфидентов пана Романа, чистокровных шляхтичей, способных часами перечислять свой род, выводить его от Гедимина или Рюрика, с оружием наготове ехали, оберегая сундук с четырёх сторон. Пока хотя бы один из них будет жив, к сундуку, а вернее – к ларцу не приблизится даже и сам Дьявол со всей своей свитой!
Благочестивый пан Роман истово перекрестился и тут же краем глаза заметил, как передёрнуло ехавшего подле него, но чуть поодаль пана Анджея Медведковского. Старый товарищ, сопитух ещё со студиозных времён, пан Анджей лишь в одном абсолютно не сходился во взглядах с паном Романом – в религии. Ревностный католик, он довольно предвзято относился к православным, украинцам или литвинам – неважно. Исключение делал только для Романа, да и то – кривился, как от неспелых слив.
Впрочем, сегодня пан Анджей отошёл на удивление скоро. Ухмылка тронула его толстые, чуть вывернутые вперёд губы, тёмные, карие глаза хитро, плутовато глянули из-под нависших прядей давно не чёсанных и ещё дольше не мытых волос.
-Что, доволен, моцный пан Роман? – с деланным равнодушием в голосе спросил он. – Такое сокровище из Москвы увозишь!
-Невольно бросив тревожный взгляд на сундук, пан Роман тяжко вздохнул:
-Его ещё довезти надо, до Киева-то!.. Да, потом, может это и не сокровища вовсе! Может, там бумаги какие. Или – книги. Говорят, князь Василий Константиныч знатный книголюб!
-Говорят! – пожал плечами пан Анджей. – Однако, если там книги...
-И не думай даже, пан Анджей! – нервно облизнув сухие губы, воскликнул пан Роман. – И не надейся, что твои грязные руки коснутся этих книг! Не говоря уж о том, что тебе они не предназначены, ларец сей запечатан личной печатью государя Дмитрия! Не мне её ломать!
Пан Анджей – внешне мало похожий на умного человека, на словах – болтливый вояка без мозгов под крылатым шлемом, среди друзей слыл не менее заядлым книголюбом, чем сам князь Острожский. В доме его, рассевшемся от старости, небольшом и тесном для его семьи, не меньше четверти места занимали шкафы, шкафчики, полки и полочки с книгами. Из всех походов, из гостей, отовсюду вельможный пан привозил книги. Любые книги – религиозные, исторические ли, авантюрные романы... На любых языках! Если книга нравилась ему, он покупал... или брал без спросу... не раздумывая особо. Его жена, несчастная женщина, на беду свою отличалась домовитостью и мечтала когда-нибудь привести дом и усадьбу в надлежащий вид. Увы, её наследство, а вместе с ним и львиная доля иных доходов уходили на увлечения мужа. Надо ли говорить, что любое новое «приобретение» супруга вызывало у неё праведный гнев. Среди шляхты ходили слухи, что храбрый до безумия пан Анджей не раз и не два получал по башке огромной сковородой из числа тех, на которых жарилось столь любимое им свиное жаркое.
-Нет, пан Анджей! – с лёгким сожалением сказал Роман. – Я не могу открыть этот сундук! Даже для тебя!
