Кристоф Мори - Мольер
Но Мондори был энергичен, а главное, верил в свое ремесло, и это позволило ему воссоздать цельную труппу и в две недели поставить «Софонисбу» Мерэ — настоящую трагедию по Титу Ливию, в которой соблюдалось единство времени. Это был триумф.
Мондори, сын судьи, поступил в театр в шестнадцать лет. Он женился на женщине, «которая не вылезала из церквей, никогда не выходила на подмостки, так же как он никогда не играл в фарсе», — писал Тальман де Рео в «Занимательных историях». Репертуар он составил из произведений начинающих драматургов: Жана де Ротру, Скюдери и, конечно, Франсуа Тристана Лермита.
Последний вполне мог бы помочь Мадлене, чья тетя вышла замуж за его брата, Жана Батиста Лермита. Друг Теофиля де Вио, поддерживаемый Ришелье, он мог бы ввести ее в круг лучших актрис Марэ — необходимый этап перед поступлением в Бургундский отель. Мондори блистал в его пьесе «Марианна» в роли Нерона. Он играл ее с такой самоотдачей, что у него даже отнялся язык, и сцену пришлось оставить.
Вилье, второй человек в труппе Марэ, принял в нее Филидора — близкого друга Корнеля, который даже был крестным одного из его сыновей. Корнель тоже мог бы помочь Мадлене начать театральную карьеру. Если не директор труппы, то один драматург мог замолвить за нее словечко — Шарль Беи, например, адвокат в парламенте: она была знакома с его братом Дени, книготорговцем в предместье Сен-Жак, который любил театр — и как зритель, и как актер.
Как любая актриса, она ждала своего часа, роли, которая произведет неизгладимое впечатление и окончательно утвердит ее в театральном мире.
Мадлена была исключительной личностью: мечтала о сцене, жила как свободная женщина и оберегала свою семью от «заскоков» своего отца. Она была опорой дома Бежаров, обладая властностью и здравомыслием служанок из будущих пьес Мольера.
Брат Тристана Лермита был завсегдатаем особняка графини Моденской Маргариты де ла Бом де ла Сюз, которая вышла замуж за человека много моложе ее — Эспри де Ремона, графа Моденского. Тот каждый день проходил под окнами Бежаров, направляясь в особняк Гизов: он был камергером брата короля, Гастона Орлеанского. Супруги жили раздельно: она поселилась в замке Маликорн в Мэне, он остался в Париже. Ему было двадцать восемь лет, он мечтал о славе. Увидев однажды Мадлену, обладающую столь естественным темпераментом, он, разумеется, влюбился в нее, купил ей дом на улице Ториньи. У них родился первый ребенок — Франсуаза. В крестные выбрали Жана Батиста Тристана Лермита. Вторая дочь, Арманда Грезинда, родилась в 1638 году, в один год с будущим Людовиком XIV. Арманда никому не сможет признаться, чья она дочь. Дитя графа Моденского, изменчивого и мятежного, и Мадлены Бежар, уже известной в своем кругу актрисы, Арманда Грезинда будет жить в общине Бежаров, в этой большой семье, распахнувшей свои объятия юному Поклену.
Жан Батист всегда уважал Мадлену. Она на четыре года старше его и добилась успеха в театре уже в восемнадцать лет. Ее великолепная рыжая шевелюра выявляет и подчеркивает свойственную только ей чувственность. Мадлена красива? Нет, далеко не так, как женщины, которых Мольер позже будет держать в своих объятиях. Но она естественна. Она может раздеться на сцене или пройти обнаженной через комнаты без отвратительной стыдливости, которая обличает несовершенства, пытаясь их скрыть. Мадлена обучит Жана Батиста всему — любви, сексу, одиночеству, театру и поклонам. Старшая из десяти детей, из которых пятеро умерли во младенчестве, она быстро развилась. Она прятала своего любовника Эспри де Ремона де Мормуарона, графа Моденского, камергера герцога Орлеанского, приговоренного к смерти за заговор против Людовика XIII. Он эмигрирует в Брюссель, бросив Мадлену, беременную Армандой, вторым ребенком, которого она с большим или меньшим успехом пыталась скрыть от Жана Батиста.
В девятнадцать лет Жан Батист учится жизни, то есть самостоятельному принятию решений. Он позволил отцу, дядям Луи и Гильому и тете Марте продать дом в Сент-Уане. Он любил Сент-Уан, куда дед уводил его подышать свежим воздухом и побродить по полям. Теперь эта страница его жизни перевернута.
В Париже Жан Жак Олье (1608–1657) основал Товарищество священников церкви Сен-Сюльпис, чтобы заниматься подготовкой священников, живущих среди мирян.
Карл Лотарингский, граф де Суассон и герцог Бульонский вместе выступили против политики Ришелье. Фронда![30] Это движение было смутным, разрозненным. Глядя на ту эпоху из сегодняшнего дня, можно было бы сказать, что Франция скрипела, как при любых переменах, потому что переходила от феодализма к централизованному государству, современному и управляемому, замысленному Ришелье и воплощенному впоследствии Мазарини. Эти события затронули жизнь Жана Батиста: ему пришлось заменить отца в качестве королевского обойщика и поехать за королем в Нарбонн, однако не оказали на него большого воздействия.
В следующем, 1642 году, 4 декабря, умер Ришелье. Он претендовал на звание литератора. Однако политика и литература идут разными путями. Кардинал больше мечтал о триумфе в театре, чем о победах в войне. Выиграть войну можно благодаря дисциплине. Иметь успех на сцене можно только благодаря уму. Какую власть дает театр! Сделать так, чтобы рыдали над запятой, трепетали от страха при восклицании, собрать полный зал — вот что побуждает писать и фантазировать. Но Ришелье, не имея возможности заниматься истинно художественным творчеством, основал Французскую академию… Он навязал королю свое представление о Франции: забрать власть в одни руки, опираясь на безотказную административную машину, которая заменила бы собой феодальную вольницу; противопоставить себя в Европе Габсбургам, Испании и Англии. Громадное, всепоглощающее дело, для которого война, судилища и кары — обычные приемы. Кардинал обеспечил себе преемника при короле в лице Мазарини. И облагородил театр, введя его при дворе.
Жану Батисту Поклену двадцать лет.
Мечта юности: известность, и обязательно в театре!
Сначала они об этом мечтали, потом заговорили. Приняв решение, надо его осуществлять: создать труппу и сделать ее равной тем, которые называли «королевскими». Для Мадлены она станет трамплином, чтобы перейти в Бургундский отель, Жан Батист будет жить театром на службе короля. В тот самый момент Корнель в очередной раз торжествовал в Марэ, где поставили «Полиевкта». Если новая парижская труппа произведет впечатление, драматурги наверняка станут предлагать ей свои пьесы. И подтолкнут актеров к цели.
Создать труппу означает: собрать надежных актеров, владеющих сценическим искусством и обладающих достаточным состоянием, чтобы обзавестись собственными костюмами и вложить деньги в декорации, пользующихся определенной репутацией, чтобы привлекать зрителей и авторов, а также готовых разделить одну судьбу. Последний пункт было непросто соблюсти в любой другой компании, но для Мадлены и Жана Батиста это было совершенно естественно. Они любят друг друга. К ним примкнули другие: Жорж Пинель стал пайщиком наряду с книгопродавцем Дени Беи, родным братом драматурга.
Цели у всех были разные. Мадлена хотела пробиться в театральные круги. Семья поддерживала ее планы. Жан Батист хотел стабильности, которая позволит ему жить — и неплохо жить — за счет искусства, которое манит его к себе. Женщина хочет блистать, мужчина — строить. Ей — очарование и изящество, ему — организация и управление. Уже на том этапе можно было предположить, что он намеревается стать тем, кем он станет…
Пока они готовились к осуществлению своего предприятия, испытывая смешанные чувства воодушевления, любви и опаски, несколько событий вставили им палки в колеса.
В начале весны умер Жозеф Бежар. Мари Эрве собрала детей и предложила им отказаться от наследства, «более обременительного, нежели прибыльного». В самом деле, долгов накопилось множество, и со смертью добряка Бежара раскрылись все его секреты и дела, которые он вел весьма недальновидно. Мадлена разочарована: начинать придется с нуля, на сущие гроши.
Жан Поклен ничего не смыслит в театре. Он не любит Бежаров, знакомцев своего тестя, считая их транжирами. Он отгораживается от них и не хочет фигурировать ни в одном официальном документе, чтобы его адрес не упоминался в связи с этой авантюрой; пусть никто даже не воображает, что он даст денег на создание актерской труппы. Он взял нового ученика, восемнадцатилетнего Рока Торе, на шесть лет за 60 ливров в год, и переехал из Обезьяньего домика в дом под образом святого Христофора, купленный десять лет тому назад. Пусть каждый занимается своим делом. Жан Батист перебрался на улицу Ториньи и поселился там официально. Отношения между отцом и сыном складывались непросто. Все надежды Жана на стабильность и преемственность рушились. Жан Батист боялся упреков. Отсюда всего один шаг до серьезных разногласий, непослушания на грани бунта и конфликта поколений. Потому что Мольер выведет на сцену упрямых отцов-тиранов? Потому что жизнерадостность его пьес противостоит заведенному порядку? Потому что из Мольера хотели сделать символ юности, добившейся успеха вопреки отцовской воле? Но это значило бы забыть о тайной, но постоянной поддержке Жана Поклена, а главное, не принимать в расчет серьезность Жана Батиста. Его представляют себе громогласным, каким он будет на сцене. Он же был скрытным, рассудительным и старательным. Он знал, что нужно выпутываться самому:
