Раиса Беньяш - Пелагея Стрепетова
От Волгиной, которую актриса играет по просьбе бенефицианта Сазонова, из благодарности к его гостеприимству, Стрепетова кидается к роли донны Хуаны в драме Томайо и Бауса «Сумасшествие от любви». В запутанной интриге пьесы нелегко добраться до сущности характера королевы донны Хуаны. Преувеличенные чувства, любовь, доходящая до безумия, страдания женщины, которую обманывают, — все это хотя и существует в пьесе, но в какой-то абстрактной сфере, так чуждой актрисе. Как не подходят ей громкие патетические реплики, как не хватает королевского величия, не соединенного с величием души! Пожалуй, если бы кто-то нарочно решил сочинить роль, обнажающую все слабости Стрепетовой, он бы не придумал лучшей, чем донна Хуана.
В поисках выхода актриса обращается к старым своим работам, к «Псковитянке» Л. Мея и к «Каширской старине» Д. Аверкиева. О первой из них очевидец вспоминал: «В бенефис П. А. Стрепетовой впервые была дана „Псковитянка“ Мея — пьеса, тоже бывшая до тех пор под цензурным запретом. Выдающийся успех имела Стрепетова, игравшая в прологе княжну Веру и в пьесе — дочь Веры и Грозного Ольгу Токмакову. Играла она эту юную с поэтическим лицом русскую красавицу, несмотря на свои внешние данные, превосходно. Эта большая актриса умела заставить публику видеть ее красивой на сцене».
В роли Веры Шелоги Стрепетовой наиболее близка тема расплаты за нарушение слова. «Господь меня за то и наказует, что я дала обет и не сдержала». Вот, пожалуй, главная мысль этого образа, строгого, сосредоточенного, исполненного внутренней силы, но не способного воодушевить зал, ищущий в искусстве Стрепетовой ответа на больные вопросы современности.
То же происходит и с ролью Марьицы в «Каширской старине». Тонкая задушевность русского характера, несколько поразительных по силе трагических моментов, отмеченных наблюдательными и беспристрастными критиками, все-таки не могут объяснить появления этой пьесы в репертуаре актрисы.
Спектакли либо ругают, либо не замечают. В довольно длинной статье «Голоса», посвященной «Каширской старине», упоминаются «веселенькая и миловидная г-жа Стремлянова», Трофимов, который «приковывает внимание зрителей чрезмерной жестикуляцией». Об игре же Стрепетовой, исполняющей главную роль, сказано только: «Жених в гости уходит, а Марьица, выбраня Василия словами „подлец, подлец, подлец“, которые г-жа Стрепетова произносит с необыкновенным подчеркиванием, схватывает со стола нож и закалывается».
Вот и все, что заметил рецензент в новой роли актрисы.
Зато газета находит место для того, чтобы печатать анекдоты, будто «поклонники г-жи Стрепетовой обратились к Островскому с просьбой переделать „Василису Мелентьеву“».
Когда же актриса возвращается к этой роли, которая вызывала так много похвал, оценки просто заменяют насмешками, а рецензии карикатурами. В фельетонном словаре «Наши знакомые» напечатана одна из таких карикатур, изображающая актрису в боярском костюме, с огромной головой на крохотном искривленном теле, на узеньких ножках, с длинными, как бы привинченными руками. Она стоит на столе, услужливо подпираемом сотрудниками «Нового времени», которые курят ей фимиам.
А за кулисами сообщают друг другу остроту Савиной. «Стрепетова в костюме исторической красавицы похожа на кошелку, покрытую полотенцем». И острота достигает ушей актрисы.
Но среди защитников этой роли актрисы выступает Немирович-Данченко, который говорит: «…я положительно недоумеваю, как могли многие петербургские газеты предлагать артистке совсем не играть этой роли потому лишь, что роль Василисы поставлена в такие внешние рамки, которых г-жа Стрепетова исполнить не может. Ведь исходя из этого положения, мы можем дойти до того, что не будем допускать на сцену лучших артистов, если судьба не сделала им известного роста и фигуры».
Выступает Стрепетова и в новых пьесах. Во «Второй молодости» П. Невежина она играет роль Готовцевой, роль длинную, однообразную, томительную. В этой густой мелодраме все герои намазаны одной краской: Телегина — злодейка, муж Готовцевой — ничтожество. Но даже они более жизненны, чем непрерывно страдающая героиня.
Впрочем, и в этой ремесленной и фальшивой пьесе Стрепетова находила одну сцену, в которую могла вложить живое чувство. Это было в финале спектакля, где Готовцева провожает в ссылку своего сына. У актрисы почти не было текста. Узнав о приговоре, она тихо и односложно произносила одно только «ах». И зал замирал, увидев перед собой картину подлинного страдания матери.
Сыграла Стрепетова и роль Елизаветы Николаевны в одноименной пьесе М. Чайковского, роль, которая хотя и сохранилась на некоторое время в ее репертуаре, но не могла принести ей радости.
Сюжет пьесы построен на том, что отец хочет обобрать собственных детей, а мать героически, самоотверженно пытается защитить их. Мелодраматические сцены следуют одна за другой. Отец привозит в дом любовницу, угрожает отнять детей, всячески унижает жену, но она стойко выносит любые унижения ради спасения детей.
На такую антихудожественную обывательскую стряпню уходит трагический талант актрисы. В убогой мещанской драме бессмысленными становятся вспышки истинного чувства. То, что в другой пьесе прозвучало бы как трагедийный пафос, здесь превращается в неуместную нервозность. А душевные силы уходят и уходят.
В одной из статей сказано, что «г-жа Стрепетова действительно имела успех, но успех довольно недоброкачественный. Артистка перешла границы, переступать которые запрещает чистое искусство…»
Не может улучшить положения и постановка «Медеи», грубоватой подделки Суворина и Буренина под античную трагедию.
Стрепетова, игравшая Медею и раньше, томится, пытаясь оставаться живым человеком среди театральных руин, пылающих картонных домов и нагроможденных эффектных утесов. Самые пылкие страсти звучат у нее отчужденно и искусственно, когда Медея закалывает детей и себя, отравив раньше свою соперницу Креузу.
Исступление ненависти и любви, составляющее основу образа Медеи, не может прозвучать убедительно. На портрете Стрепетовой в этой роли бросается в глаза несоответствие между маленькой фигуркой и громоздким платьем. Нелепо болтается по полу расшитая мантия. Странно тонкими выглядят обнаженные руки. Растерянное лицо, на которое падают длинные пряди волос, вызывает мысль о запуганной беспомощной женщине, а не о яростной исступленной мстительнице. Актриса, по собственному определению, только «мается» в этих нелепых пьесах.
И только две роли вносят существенное добавление в художнический облик Стрепетовой. Это роль Степаниды в переделке романа Потехина «Около денег» и особенно Кручининой в пьесе Островского «Без вины виноватые».
Собственно говоря, значение роли Степаниды вырастает только на фоне аляповатых и бессмысленных героинь Королева, Невежина, Чайковского. По сути дела, образ Степаниды является еще одним и далеко не самым совершенным вариантом стрепетовской темы. Героиня повести Потехина переживает позднюю и единственную в жизни страсть. Ради этой страсти она совершает преступление, тем более бессмысленное, что оно не приводит к цели.
В фанатичном, по-своему цельном характере Степаниды актриса, измученная туманными, беспредметными чувствами своих последних героинь, готова была увидеть спасение. Она ринулась в работу, вкладывая в нее искренний душевный пыл и неспокойную страстность. Они принесли свои плоды, хотя качество пьесы заведомо ограничивало художественный результат.
Как бы человечна и драматична ни была история Степаниды, рассказанная в повести и в пьесе, она не лежала на главной дороге современной жизни, а была замкнута темой личного горя, личной катастрофы.
Дочь богатого купца, Степанида давно уже смирилась с мыслью о своем одиночестве, с тем, что любовь прошла мимо нее. Жизнь, заполненная работой и молитвами, ожесточила ее, высушила ее чувства. Но, оказывается, под строгим обликом монахини жила затаенная жажда любви, страсть, которая только придавлена каменной громадой религии, запрещающей грех.
Молодой красавец кучер Капитон каким-то образом проникает в тайники сердца Степаниды и овладевает им с ловкостью опытного соблазнителя. Капитон уговаривает Степаниду бежать с ним, но для побега надо украсть деньги из отцовского сундука. Степанида, никогда не совершавшая ни одного нечестного поступка, ради любви идет на преступление. И тогда Капитон, отнимая деньги, уезжает один, цыкнув на Степаниду, как на дворнягу, путающуюся под ногами. Неистовая жажда мести заставляет Степаниду поджечь дом Капитона. Таков сюжет пьесы.
Замечательно передавала Стрепетова тему сопротивления нахлынувшему чувству. В черном строгом платье, в платке, туго повязанном накрест, как у монахини, она сурово отталкивала Капитона:
