Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 12
«Джентльмены, все пропало.
Помолвка и союз Клаверии и Сэвии полетели ко всем чертям.
В кафедральном соборе Клавополиса взорвалась бомба.
Наследный принц умирает, король умер.
Нас… — секундная пауза, — …перехитрили».
Кто-то спрашивает: «А принцесса?»
«Она не приехала туда».
Г. кричит: «Нет, такого англичане сделать не могли!» Все смеются над ним. Больше всех издевается В.
А. говорит: «Что же нам теперь делать?»
Этим вопросом заканчивается сцена.
3. Точка зрения англичан
Мельком показаны здание парламента и Уайтхолл, а потом на экране появляется одна из комнат министерства иностранных дел. Дело идет к вечеру. Массивная мебель XVIII века — резкий контраст с модерном ньюйоркской комнаты для совещаний. Над зеркалом в глубине комнаты королевский герб и английский национальный флаг. За столом, изучая карту, сидит высокий красивый мужчина — министр иностранных дел. Это типичный «английский джентльмен», обладающий сходством с Греем, Керзоном и Чемберленом, но больше он похож на Грея. Невысокий, с очень умным лицом, секретарь стоит рядом и показывает, где находятся государства, о которых идет речь. Министр иностранных дел постукивает по карте очками и покачивает головой. Изредка он роняет реплики:
«Мне никогда не нравилась эта помолвка».
«Мы должны поддержать Агравию. Мы дали гарантии».
«Безобразие».
Он все время покачивает головой. Титры появляются на экране так же, как во время предыдущей сцены.
«Не нравятся мне эти американцы.
После войны они стали высокомерны.
Угрожают построить флот сильнее нашего!
Для нас это жизненно важно. Для них же — просто роскошь».
Секретарь чуть заметно улыбается, слушая эти жалкие слова. Он прикрывает рот рукой. Видно, реплики кажутся ему не очень умными. Потом он решает вставить свое слово.
«С тех пор как началось это дело с калькомитом, сэр, мы слишком много ГОВОРИМ о своем превосходстве».
Министру не нравится такая формулировка. Он жестом выражает свое несогласие с ней. Появляется титр:
«Так надо для дела».
Секретарь пожимает плечами, как бы говоря, что он слишком маленький человек, чтобы спорить.
Министр поднимает голову. Кто-то входит в комнату. Министр встает. С листком бумаги в руке появляется премьер-министр. В его внешности есть что-то от четырех последних английских премьер-министров, это обобщенный английский премьер-министр. Пожалуй, в нем несколько преобладают черты Ллойд Джорджа. Премьер-министр протягивает бумагу. Оба стоят, министр иностранных дел читает:
«Бомбой убито около тридцати человек».
Они многозначительно смотрят друг на друга. Взгляд в сторону секретаря. Министр иностранных дел дает ему бумагу. Тот читает и говорит:
«Это совершенно меняет положение с калькомитом, сэр».
Премьер-министр садится. У него важный вопрос. Министр иностранных дел знаком отпускает секретаря и тоже садится. Оба деятеля сидят рядом, и вид у них конфиденциальный. Они смотрят вслед секретарю.
Премьер-министр спрашивает:
«Эту помолвку устроили американцы?»
Министр иностранных дел отвечает:
«Несомненно». Он дает еще какие-то объяснения, которые не титруются. Премьер-министра занимает Другая мысль.
«Это чувство соперничества между нами и Америкой, по-видимому, неискоренимо», — жалуется он.
Оба кивают. Потом лицо министра иностранных дел проясняется.
«А что касается калькомита, то мы в выигрыше».
Премьер-министр откидывается на спинку стула. Ему не по себе. Взяв телеграмму, он смотрит на нее и кладет на стол. Он с чем-то несогласен и подыскивает слова, чтобы задать вопрос.
«Наши руки чисты в этом деле?» — спрашивает он.
Министр иностранных дел показывает обе руки, безукоризненно чистые. Оба по-прежнему настороженно наблюдают друг за другом. Министр иностранных дел сбрасывает маску. Повертев в руках пресс-папье, он задумчиво говорит:
«Ни одна страна, которая ведет политическую борьбу против другой страны, не может иметь абсолютно чистые руки».
Премьер-министр печально кивает головой. Министр иностранных дел смотрит на него и замечает:
«Все страны пользуются услугами шпионов».
Премьер-министр знает это, но он не любит, когда ему об этом говорят.
«Каждая страна, — продолжает министр, — имеет агентов. А агенты могут нанимать других агентов».
Премьер-министра интересуют подробности. Он чувствует себя неловко. Он утрированно разыгрывает из себя человека, ничего не знающего о таких делах. Над головами разговаривающих появляется титр:
«Агенты могут превысить инструкции».
Министр иностранных дел говорит:
«Когда я был молодым, мы в Темплдейле часто играли в «испорченный телефон». Вы знаете эту игру?»
Он объясняет. На экране у камина сидят в ряд молодые люди в вечерних костюмах. Первый что-то говорит на ухо второму, второй — третьему, и так далее. Их слова появляются на экране над каждой парой и так остаются.
Канада в Америке.
Канал вы промеряйте.
Каналье поверьте.
Каналью повесьте.
По титрам видно, как эти слова переходят от одного шепчущего к другому.
И вот…
Появляется другой ряд людей, впереди благородный министр иностранных дел, за ним цепь агентов, чиновников, сотрудников секретной службы, агентов-иностранцев, агравийских крестьян.
Слова «Смелая политика» появляются и исчезают. Люди что-то шепчут друг другу на ухо. Последний в цепи колеблется, потом достает нож, встает и кричит:
«Убить!»
У министра иностранных дел изысканные манеры, он рассказывает это, чтобы пояснить свою позицию. Премьер-министр смущен. Министр иностранных дел невозмутим. Премьер-министр осуждающе качает головой.
Премьер-министр:
«Но что же получается? Что нам даст все это? Кто унаследует трон в Клаверии?»
Министр иностранных дел:
«Есть некий принц Михель».
Премьер-министр:
«Который может жениться на принцессе Сэвии и выполнить американский план не хуже наследного принца».
Министр иностранных дел (задумчиво):
«Да. Но у покойного короля был еще один брат, который бежал в Америку из-за какой-то женщины. Его сын жив. Он имеет больше прав на престол, чем этот Михель».
Премьер-министр смотрит на своего коллегу, словно старается догадаться, давно ли тот знает об этом. Потом он начинает обдумывать сказанное. В голову ему приходит одна возможность. Он говорит:
«Если только его отец не потерял право престолонаследования».
Министр иностранных дел заверяет его, что это не так. Премьер-министр хочет получить подробные разъяснения. Министру иностранных дел явно известны подробности. Он начинает говорить о том, что его особенно интересует.
«Он ярый пацифист. Дружит с дочерью известного пацифиста Хартинга. Я навел кое-какие справки».
Премьер-министр постукивает пальцами по столу. В это время через экран проходит колонна линкоров, сначала это просто тени, потом они видны четче.
«Зачем нам с американцами вести эту бесконечную дурацкую игру друг против друга?»
И говорит, как бы отвечая на свои мысли:
«Наши соотечественники не поддерживают нас в этом».
«Их народ не хочет этого».
Министр иностранных дел размышляет над этими крамольными словами. Они противоречат его убеждениям. Королевский герб и английский национальный флаг за его спиной наплывают и видны более отчетливо. Премьер-министр и министр иностранных дел становятся прозрачными тенями, сквозь которые мы видим все то, что символизирует смысл английской политики. По обеим сторонам трубачи-гвардейцы трубят в трубы. Потом за длинной шеренгой солдат в хаки появляются города с минаретами, восточные гавани, слоны, Гималаи, австралийцы, кенгуру, верховой, сгоняющий стадо страусов — яркие образцы величия британской власти. Призраки исчезают. На экране трепещет английский национальный флаг, потом тоже исчезает. Громко и торжественно звучит гимн «Правь, Британия». Министр иностранных дел вновь появляется на экране. Он протестующе говорит премьер-министру:
«Почему существует Британская империя? Почему существует такое понятие, как держава? Зачем нам Министерство иностранных дел? Зачем все это, если не надо вести никакой игры, если «Правь, Британия» ничего не значит?»
Премьер-министр кивает, как бы говоря: «Да, да, конечно». Потом он отворачивается. Он в затруднительном положении и полон дурных предчувствий. Над головой его появляется титр, который отражает постоянное опасение партийных лидеров: «Соотечественники нас в этом не поддерживают». Он плотно сжимает губы и кивает головой.
На экране его озабоченное лицо, звучат заключительные аккорды музыки.
