Семен Цвигун - Возмездие
Стоявший рядом с капитаном люфтваффе одноглазый офицер танковых войск усмехнулся:
— Да, плохо наше дело… Им курятники от лис охранять, а не сражаться с русскими.
— Обстреляются — и будут воевать не хуже нас, — отпарировал капитан, внимательно наблюдая за человеком в шляпе…
— Возможно, возможно, — торопливо согласился танкист и отошел в сторону.
Когда мимо трибуны поползли, лязгая гусеницами, тяжелые танки и бронетранспортеры, настроение на трибуне поднялось и офицеры в едином порыве стали приветствовать участников парада. Улыбнулся и фон Хорн.
…Заметив, что капитан наблюдает за ним, Шумский поворачивается и неторопливо идет по улице, пробиваясь через толпу. В отдалении за ним следует Ванда.
У выхода с площади Малого Рынка Шумский на секунду останавливается у витрины магазина готового платья. В стекле витрины отражается капитан люфтваффе, переходящий улицу. Шумский тут же сворачивает за угол. Капитан не отстает от него, но и не приближается. А позади капитана следует Ванда.
Узкими улочками все трое выходят на бульвары, тянущиеся к Вавельскому холму.
…На высоком берегу Вислы Шумский останавливается и ждет, сунув руку в карман. Место пустынное.
Подходит капитан и, глядя на город, задумчиво говорит по-немецки:
— Краков — красивый город…
— Да. Но Варшава лучше, — отвечает Шумский.
— Долго же вы таскали меня за собой.
— Там было много всяких типов.
— Ладно, хватит, выньте же руку из кармана, и давайте поздороваемся, — усмехается капитан. — Карасев. По документам — капитан Деннерт.
— Шумский. Так и по документам. — Пожимая Карасеву руку, он передает ему небольшой пакетик. — От Млынского. Срочно.
Как устроились?
— Неплохо. Механиком в автомастерской.
— Завтра в десять в костеле… Да, кстати, пан Шумский, носить оружие в кармане брюк не очень удобно.
— А у меня там ничего нет. — Шумский обернулся и позвал по-польски: — Ванда! Иди сюда, девочка!
Ванда подошла и сказала серьезно:
— Здравствуйте. — Прежде чем протянуть Карасеву руку, она переложила маленький пистолет за пазуху. И, заметив, что Карасев проводил этот жест удивленным взглядом, произнесла: — Вы тоже хороши — ходите следом за ним… Я ведь так и застрелить вас могла.
— Да, — усмехнулся Карасев, — а я думал, что вы дилетант, Шумский.
Краков. Гестапо. В кабинете у Вольфа — Занге.
— Появление Млынского в Польше, глубоко в тылу наших войск, — говорит Вольф, — может означать только одно: не сегодня завтра ты должен ждать гостей на своих объектах… Выпьешь водки? — Вольф достает бутылку.
— Благодарю.
Выпив вторую рюмку, Занге говорит озабоченно:
— Я вот думаю: что именно известно Млынскому?
— Вероятнее всего — испытательный полигон «Близна» в районе Дембицы. Грохот, пламя… Скрыть невозможно от внимательных наблюдателей. Но остальные объекты — вряд ли. Мы устроим Млынскому достойную встречу… Работы на объекте «Хайделагер» временно прекратить. Усилить контроль на объекте «Величка». Млынский рвется к ракетам — он их получит… — Вольф улыбнулся.
Шумский входит в костел. Следом за ним по ступенькам поднимается Ванда. После яркого солнечного утра здесь все кажется сумрачным. Мерцает несколько свечек. В костеле довольно много молящихся, в основном старики и старухи. Впереди, у самого алтаря, сидит, сцепив руки, молодая женщина с лицом, закрытым вуалью, она то ли молится, то ли думает о чем-то…
Шумский, пробираясь среди молящихся, наконец увидел Деннерта в штатском, стоящего в узком проеме между стеной и массивной колонной. Шумский остановился чуть впереди. Ванда встала неподалеку.
— Кое-что удалось узнать, — сказал тихо Деннерт. — Нас должна интересовать особая зона «Величка».
— Почему «Величка»? Это же концлагерь в соляных копях, в двадцати километрах от Кракова. Какое отношение они имеют к полигону «Близна»?
— Сводку о погоде в районе полигона запрашивают у нас на метеостанции из особой зоны «Величка».
— Где и когда мы увидимся?
Оба шевелили губами, будто молились…
— Все, что нужно, передаст эта женщина в черной вуали. Видите ее? В первом ряду… Вы всегда найдете ее в ресторане отеля «Монополь».
В это время женщина подняла вуаль и улыбнулась Шуйскому.
— Ее зовут Гелена, — продолжал Деннерт.
— Слишком красива.
— Вы еще сумеете убедиться, что это ее большое достоинство… И еще… передайте Млынскому: сегодня в городе неожиданно появилось много летчиков, хотя ни одно авиасоединение или часть не были перебазированы за последнее время в Краков.
— Откуда они взялись?
— Выясню.
— Все?
— Пока все.
Шумский повернулся и направился к выходу.
Через минуту костел покинула и Ванда.
Ночь. Опушка леса неподалеку от проволоки, ограждающей полигон. На вышках только что сменились часовые. Метнулся луч прожектора и погас. Лежавшие за кустами в маскхалатах Озеров, Иванов и Бондаренко наблюдали за тем, как скрылся во тьме за деревьями сменившийся наряд.
Старший лейтенант Бондаренко жестом показывает: вперед!
К проволоке по опушке ползут трое саперов. Луч прожектора снова скользнул по земле, на которой неподвижными бугорками застыли саперы.
Прожектор погас. В темноте — короткий и стремительный последний бросок к проволоке.
Привычную работу саперы делали быстро: щупами и миноискателями проверили, есть ли мины, один из саперов ухватился обеими руками за проволоку и, как только второй разрезал ее, отогнул концы в стороны. Верхние нити перерезали, лежа на спине.
Две группы обеспечения с пулеметами, выдвинутые к вышкам, прикрывали саперов.
Проверив, нет ли мин в междурядье, саперы так же быстро сделали проход во втором ряду заграждений. Убедившись, что впереди за проволокой чисто, дали сигнал фонариком: путь свободен.
Старший лейтенант Бондаренко жестом приказывает основной группе разведчиков следовать за ним. Вскоре они проникают на полигон. Вокруг бараков снова оказалась колючая проволока. Ее обошли и двинулись дальше вдоль дороги.
А в бункере испытательного полигона унтерштурмфюрер Рот ведет наблюдение через перископ. За столом, вытянув ноги и откинувшись на спинку стула, дремлет Занге.
В перископ хорошо видна площадка, на которой установлены ракеты, и все подходы к ним. Кроме часовых, вокруг ничего не видно…
Просторная площадка, на которой даже в сумерках были видны какие-то косо поставленные серебристые те* ла, открылась разведчикам неожиданно.
Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, разведчики ползком приближаются к странным объектам. Иванов непрерывно щелкает затвором фотоаппарата.
Вдруг где-то совсем рядом завыла сирена. Разведчики прижимаются к земле. Из темноты доносятся команды, топот сапог, лай собак…
К небу взметнулись лучи прожекторов.
Бондаренко махнул рукой: отходи!
…В бункере Рот продолжает вести наблюдение в перископ.
Занге докладывает по телефону:
— Группенфюрер! Мы дали возможность разведчикам Млынского уйти с полигона… Да-да, теперь цель его появления определилась окончательно. Насколько я знаю Млынского, раз уж он вцепился в объект, он не уйдет, пока не достигнет цели.
Керосиновые лампы успели закоптить потолок пещеры. На патронных ящиках расстелены схема и карта, вокруг них собрались Млынский, Хват, Алиев, Бондаренко, Иванов и Озеров.
— Вот здесь, в бараке, — докладывает Бондаренко, — заключенные, человек около ста… Отсюда до площадки— дорога. Бетон. А эти штуки — здесь, на площадке, похожи на сигары, метров пятнадцать-двадцать в длину…
— Ракеты? — спрашивает Млынский, разглядывая темный снимок.
— В этих инфракрасных лучах разве что-нибудь разглядишь толком… — говорит Алиев.
— Ракеты, конечно, — отвечает уверенно Иванов.
— Я тоже так думаю, — подтверждает Озеров.
— Железнодорожная ветка куда идет? — спрашивает полковник.
— На юг, к станции Дембица.
— Вас не заметили?
— Нет, товарищ полковник. Тревога была явно воздушной.
— Да, такую махину вытащить… — говорит Алиев, с сомнением разглядывая снимки.
В пещеру осторожно вошел сержант Ерофеев.
— Разрешите, товарищ полковник? Гости к вам.
Он на шаг отступил, пропуская девушку в крестьянском платке.
— Здравствуйте, Ванда, — сказал полковник и добавил: — Вы свободны, товарищи.
Все, кроме Алиева, Ванды и Хвата, вышли. Ванда расстегнула кофточку и достала небольшой конверт.
— Спасибо, дочка. — Млынский, приняв пакет, взглянул на часы. — Устала с дороги?.. Поешь и отдыхай, завтра встретимся.
