Сергей Бодров - Очень важная персона
Никто не вошел. Барабан затих.
Шишкину стало неудобно. Он встал из-за стола и вышел все-таки в приемную.
Через минуту он вернулся с повязанным на шее пионерским галстуком и цветами в руках. Подошел к окну. Задумался.
О чем он думал, Родион Михайлович Шишкин, сорока лет от роду, русский, происхождением из крестьян, член партии, образование высшее, умный мужик и дельный хозяин? Да, непростые, видно, были у него мысли…
На следующий день утром Шишкин вошел в свою приемную. Тут уже сидел знакомый нам Николай — любитель-дельтапланерист из колхоза «Волна революции».
— Здрасьте, Родион Михайлович, — растерянно сказал Николай. — Вызывали?
— Заходи, — сказал Шишкин. — Нормально долетел?
— Нормально.
Они вошли в кабинет.
— Ну, как там в колхозе? — ревниво спросил Шишкин.
— Нормально, — пожал плечами Николай.
— Михаил-то ничего, справляется?
— А чего там не справляться?
Шишкину стало немного обидно — без него, стало быть, вполне обходились.
— Сенокос начали?
— Косим.
Шишкин помолчал.
— Чего теперь не справляться — хозяйство налаженное, — сказал он, успокаивая себя.
— Ну, — согласился Николай.
Шишкин внимательно посмотрел на Николая.
— Ты у нас на каком курсе?
— На четвертом.
— Учишься хорошо?
— Нормально, — пожал плечами Николай.
— А ты чего без вещей прилетел? — неожиданно спросил Шишкин.
Николай удивленно развел руками.
— Надо было с вещами… — сказал Шишкин.
— Зачем?
— Затем, что с сегодняшнего дня примешь руководство птицефабрикой.
— Почему птицефабрикой? — ошарашенно спросил Николай.
— Мне там человек с полетом нужен. И с головой. Строительство большое возглавишь. Полную реконструкцию. Цыплят бройлерных будешь выращивать.
— Нет, я не могу, — отказался Николай.
— Чудак! Перспективы какие! Коллектив сто человек, техника, миллион рублей в твоем распоряжении! Да там можно комплекс по последнему слову техники отгрохать!
— Боюсь…
— Риска тебе не хватает! Это ж необходимейшее дело — цыплята!
— Подумать надо, взвесить как-то всё…
— Взвешивать некогда, Коля, — вздохнул Шишкин и вышел из-за стола. — Нам работать надо…
И, обняв Николая, вывел его из кабинета.
Секретарша нажала на столе кнопку селектора:
— Машину директора птицефабрики — к подъезду! — громко сказал Шишкин.
Николай вышел из здания райисполкома. Вид у него был ошарашенный.
К подъезду подъехал «газик».
Николай вздохнул, посмотрел на окно второго этажа.
— Ни пуха! — крикнул ему сверху Шишкин.
— К черту! — ответил Николай и уже с уверенным видом распахнул дверцу машины.
— Света! — спросил Шишкин у своей секретарши. — Ты рентгенолога, грузина, вызывала ко мне?
— Вызывала, — невозмутимо сказала Света.
— Ну и что?
— Вы же видите.
— Понятно, — подумав, кивнул Шишкин, надел кепку и вышел из приемной.
Шишкин, завотделом культуры Петряков и начальник милиции майор Недугов шли по городской площади.
— Наглядная агитация — смотреть страшно! — показал Шишкин на плакаты, изображавшие коров и поросят.
Петряков понимающе кивнул.
— Скучно у нас. Развлечений никаких. Особенно для молодежи. Фильмы, и те старые показываете!
— Такие присылают…
— Теперь будут новые присылать. Музыкальная школа почему до сих пор не открыта?
— Кадров нет… Никто ехать не хочет…
— Заботы мало проявляем.
— А мы карусель заказали. Для молодежи! — радостно сказал Петряков, показывая на брошенные ящики посреди площади. — Скоро будем собирать!
— Что ж, карусель — это хорошо! — одобрил Шишкин. — Собирайте!
Петряков бодрым шагом удалился.
— Да, — вздохнул Недугов. — Район у нас — не подарочек.
— А это мы еще посмотрим, — сказал Шишкин. — Что у тебя?
— Тоже насчет молодежи.
— А именно?
— Именно — выпивают. А по пьяному делу — драки. Выражения через каждое слово. Много случаев и другого мелкого хулиганства.
— Причины?
— Безделье. Недостаток культуры.
— С культурой у нас туго, сам знаю. Думаешь, я одним махом решу сейчас всё?
— Махом, конечно, трудно, — согласился Недугов. — Но кроме карусели молодежь чем-то еще занять надо…
— Ну?
— Вот и хочу… Посоветоваться.
— Дзюдо! — воскликнул Шишкин. — Что, если секцию организовать?
— Опасное это дело… — поморщился Недугов. — Тогда вообще в клуб не войдешь…
— Так под твоим же началом. Ты дружинников воспитывай, а не хулиганов!
— Я с дзюдо плохо знаком, Родион Михайлович…
— Ознакомься. Недельный срок тебе даю, Недугов. Сам знаешь — больше некому!..
— Есть ознакомиться! — козырнув, четко ответил Недугов.
— А мы еще конноспортивную секцию организуем! — загорелся Шишкин. — И дельтапланеризм! Вот увидишь — гораздо меньше пить будут! — вслед ему крикнул Шишкин, потом постоял, подумал и пошел в другую сторону.
Новый председатель райисполкома шагал по поселку. Если Магомет не идет к горе, гора пойдет к Магомету. И ничего в этом зазорного нет, считал Шишкин. С людьми надо уметь работать. Потому что кадры в конечном счете действительно решают всё.
Шишкин шагал и смотрел по сторонам. Его уже знали. Здоровались. И он здоровался — приветливо и весело, широко улыбаясь.
В полутемном коридоре, над дверью в рентгеновский кабинет, горела красная надпись «Не входить!».
Через полуоткрытую дверь было видно, как врач-рентгенолог, знакомый уже нам грузин, протирал шваброй пол.
— Можно? — спросил Шишкин.
— Читать умеешь? — спросил врач-.
Шишкин кивнул и сел на стул. Стал терпеливо ждать.
Надпись погасла.
— Войдите! — раздался голос.
Шишкин вошел и оказался в темноте.
— Раздевайся!
— Я по другому делу…
— Флюорографию делал?
— Нет!
— Снимай рубашку!
Председатель райисполкома послушно снял рубаху.
Над дверью опять горела красная надпись: «Не входить!»
— На что жалуетесь? — спросил врач, просвечивая грудную клетку председателя райисполкома.
— Пьют у нас много… В столовых кормят безобразно. Прямо перед людьми стыдно, — с сожалением сказал Шишкин.
Из-за аппарата торчала только его голова.
Врач, насупившись, промолчал. Потом выключил аппарат, взял ручку.
— Фамилия?
— Шишкин.
Врач стал заполнять карточку.
— Кем работаете?
— Председателем райисполкома, — сказал Шишкин. — Помоги, Георгий. Возьмись за это дело. А мы тебя поддержим.
Грузин вскочил.
— Два года просил, уговаривал — не хотели. Теперь я не хочу! Все! Буду тут в темноте сидеть! У меня день укороченный!
Шишкин и Георгий сидели у старой разрушенной мельницы на берегу заросшего пруда.
Кругом радовало глаз и цвело разнотравье. Дымку розовых васильков сменяли желтые скатерти ромашек, куртины белой кашки, пятна синих колокольчиков и разливы дикой мальвы…
Георгий жарил на маленьком мангале шашлыки и угощал Шишкина. На расстеленной скатерти стояла бутылка «Кинзмараули». Лук, укроп, петрушка, кинза украшали натюрморт.
Неподалеку, около стожков сена, стоял высокий человек с этюдником. Художник.
Шишкин и Георгий сделали приглашающий жест.
Художник улыбнулся и отказался.
— Понимаешь, люблю людей кормить, — объяснял Георгий. — Готовить люблю. От дедушки научился. Десять тысяч рецептов знаю. Давно бы в Грузию уехал — жена не хочет. Она русская.
— За твое здоровье, — чокнулся Шишкин.
— Почему у нас алкоголиков нет? Все вино пьют.
— Хорошее вино.
— Твое здоровье!
Потом они встали и подошли к художнику.
— Не помешаем? — деликатно спросил Шишкин.
Тот покачал головой.
Шишкин посмотрел на набросок. Потом оглянулся.
Гудели шмели и пчелы, желтые трясогузки качались на верхушках конного щавеля, из далекого леса доносилось тонкое пение иволги. Красивей места нельзя придумать.
— Как я тут людей буду кормить! Каким вином поить! — шепотом сказал Георгии. — Культурный центр возникнет. Душа у всех будет радоваться… Всесоюзная достопримечательность получится, вот увидишь…
И Георгий от счастья тихо запел.
— Смотри, чтоб не посадили… — задумчиво сказал Шишкин.
Валька Шишкин с новым приятелем, Максимом, ловили тритонов. Валька сачком выгребал тину, а Максим раскапывал ее палочкой.
— Тебе… мне… — считал Валька, вытаскивая тритонов за хвосты и рассаживая по банкам.
— Этого мне не клади, он дохлый.
— Сам ты дохлый! У него просто шок, — объяснил Валька.
Солнце еще только встало. Над райцентром звучали позывные радиостанции «Маяк», разносился ладный стук топоров. Несколько плотников, раздетых по пояс, поднимали стропила разрушенной мельницы. Свежеструганные крылья белели и были видны далеко окрест. Работа спорилась, шла к концу.
