KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Сценарии » Юлий Дунский - Служили два товарища

Юлий Дунский - Служили два товарища

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Юлий Дунский - Служили два товарища". Жанр: Сценарии издательство -, год -.
Перейти на страницу:

— По-моему, он умер… Пульса нет.

Никто не перекрестился, не снял фуражку — как-то обстановка не располагала.

— Сестра, — попросил полковник. — Может быть, вы побудете с ним? До прихода врача?

Сестра покорно кивнула.

…Прапорщик лежал уже не на полу, а на постели Брусенцова. Рядом сидела сестра милосердия. Сам Брусенцов, в английском френче и бриджах, шагал по комнате, скрипя сапогами. Больше в номере никого не было.

— Ну что вы на меня смотрите, как… как сова из дупла, — раздражённо сказал Брусенцов. Сестра, действительно, смотрела на него с непониманием и страхом. — Молчим?.. Понятно. Убить мерзавца презрением.

Тогда сестра отвела глаза и сказала:

— Может быть, вы уйдёте? Вы уже своё сделали.

— Куда это я уйду? Я здесь под домашним арестом… Мой дом — моя крепость.

— Такие люди, как вы… — сказала сестра дрожащим голо» сом, — опозорили белое дело… Из-за таких нас ненавидят.

Поручик поглядел на её милое расстроенное лицо и буркнул:

— Много вы понимаете…

Он, видимо, хотел этим ограничиться, но не выдержал и заговорил снова:

— Да, по-идиотски убил приятеля… Так ведь время идиотское!.. Все с ума посходили! — Он вдруг усмехнулся. — И вы тоже сумасшедшая. Тут покойник лежал, вам бы плакать или молиться, а вы про белое дело рассуждаете… Ну что ж, очень мило. Давайте про белое дело…

Брусенцов поглядел на неё опять, и она в первый раз заметила, что глаза у поручика серо-синие, цвета сабельной стали.

— А вы знаете, — сказал он, — что через месяц ни вас, ни меня и вообще никого из наших тут не будет?.. Против нас стотысячная армия. Сто тысяч голодных и злых пролетариев. Да они эти неприступные укрепления зубами прогрызут!..

Сестра подняла к лицу дрожащую ладошку, будто загораживаясь от Брусенцова.

— Какой вы всё-таки скверный человек… Вы боитесь — и вам надо, чтобы все боялись. Чтобы потеряли надежду… Зачем? Что я вам сделала?

— Вы мне? Ничего.

Поручик взял из вазы на подоконнике виноградинку, положил в рот. Потом спохватился и переставил вазу поближе к сестре.

— Ешьте виноград.

Она молча отпихнула вазу. Но Брусенцов, занятый своими мыслями, даже не заметил этого.

— Люди готовы поверить в любую чушь. Только правде никто не верит… У вас у всех одна надежда — Крым. Отберут его, и куда вы денетесь?.. Господа офицеры пойдут в дворники, дамы — на панель… Присутствующие исключаются.

Дверь распахнулась, и вошёл офицер, тоже поручик, в черкеске. За ним шли двое солдат. Офицер поклонился сестре, а Брусенцову сказал:

— Саша, поздравляю. Ты под следствием.

Он глянул на покойника и сочувственно поцокал языком.

— Жалко, жалко мальчишку… А?.. Во цвете лет… Ну, пошли.

Бруснецов снял с вешалки шинель и полевую сумку. Потом спросил поручика:

— У вас на конюшне стоит мой Абрек. Скажи Петренке, чтоб смотрел за ним. И пускай проезжает каждый день.

— Слушаю и повинуюсь… Гляди, что у меня есть. Улыбка Антанты.

Поручик в черкеске показал на свои газыри. В них были напиханы сигары. Одну штуку он вытянул и предложил Брусенцову:

— Бери… На губе пригодится.

Сестра спросила:

— Простите, а где же доктор?

Офицер не знал, но галантно ответил:

— Мадемуазель, он будет с минуты на минуту.

Уже в дверях Брусенцов остановился.

— Да! Ещё одно дело… Милосердная сестрица, где я вас найду? По какому адресу?.. Мы с вами не доспорили.

Сестра закусила губу и промолчала.

— Нет уж, вы ответьте. А то ведь я не уйду — Брусенцов уселся на стул посреди комнаты. — Будет грандиозный скандал.

— Будет, — с готовностью подтвердил поручик в черкеске. — Он не пойдёт. Нижние чины откроют огонь… К чему лишние жертвы?

— Хорошо, — сказала сестра и почему-то улыбнулась. — Я живу на Корабельной улице. Адмиральский переулок, крайний дом.

— Не знаю, но отыщу.

И Брусенцов двинулся к двери.

Деревня Жуковка

5 ноября 1920 года

Аэродром красной авиации размещался на выпасах за деревней. Самолётов было три, вернее, два с половиной: один — бескрылый, как кузнечик, — находился на ремонте.

Андрей Некрасов стоял возле этого самолёта и с грустным интересом смотрел, как в отдалении, за лётным полем, авиаторы хоронят товарища.

На могильный холмик водрузили пропеллер, командир сказал какие-то неслышные Некрасову слова. Пятеро лётчиков вынули револьверы, выстрелили в воздух — и в это время плечо Некрасова тронула чья-то рука.

Андрей обернулся и увидел незнакомого человека — щуплого, в кавалерийской шинели чуть не до пяток.

— Здоров! — сказал человек. — Ты, что ли, съёмщик?

— Ну я. А вы кто?

Человек в шинели не понял, к кому относится это «вы», и даже оглянулся через плечо, не стоит ли кто сзади. Потом сообразил и улыбнулся:

— Я-то? Карякин я, Иван Трофимович, сын собственных родителей. Прислан тебе на подмогу. — Он поправил на боку наган. — Охранять тебя и вообще для компании… — Тут Корякин замялся и, поскольку был человек честный, добавил: — Ну, и если что подсобить, таскать тяжести твои — это тоже можно. Есть такое распоряжение… Так что давай дружиться.

Он протянул Андрею руку, и тот с удовольствием пожал её: иметь помощника было хорошо. Карякин поглядел на могилку, возле которой всё ещё толпились лётчики.

— Это чего? — осведомился он.

Андрей объяснил:

— Авиатора хоронят.

— Не нашего? С которым лететь?..

— Да нет, — усмехнулся Некрасов. — Наш пока живой.

Тогда Карякин обратил своё беспокойное внимание на имущество Андрея — зачехлённую камеру, штатив, железный сундучок с плёнкой.

— Это всё наше?.. Сила! — одобрил он. — Я всякую такую механику уважаю. Я ведь сам механический человек. Жестянщик, рабочая косточка… А ты из каких?

— Вот происхождение у меня того… Я как бы попович, — сказал Андрей, смущённо улыбнувшись. — Меня дядька воспитал, священник…

Сказал — и тут же пожалел о своей откровенности. Лицо у Карякина сделалось нехорошее, злое.

— Поп воспитал? А зачем же ты в Красной Армии очутился?.. Мобилизованный?

— Доброволец, — хмуро ответил Андрей. — Бывают такие чудеса: попович за красных, мужик — за Врангеля… А известно тебе, например, что товарищ Ленин из дворян?

На лбу у Карякина надулись кровью жилы.

— Ты… Ты товарища Ленина не погань! — сказал он свистящим голосом. — Я тебя за такие разговоры…

И пальцы его цапнули воздух около кобуры. Андрей смотрел на него с огорчением. Карякин перевёл дух и продолжал уже поспокойнее:

— Поимей в виду, Некрасов. Я был комроты, а теперь разжалован в рядовые бойцы. Потому что гада-военспеца, полковника бывшего, застрелил вот этой своей рукой…

Некрасов поглядел на эту его руку — жёсткую, с короткими плашками пальцев.

А Карякин закончил:

— У меня на врагов революции глаз очень зоркий… Ты понял, к чему это я?

— Понял, понял, — сказал Андрей. — У косого Егорки глаз шибко зоркий. Одна беда — глядит не туда.

На это Карякин не посчитал нужным ответить, только сплюнул под ноги.

— Цоб! Цоб!.. Цобе! — прокричал мальчишеский голос. Из-за амбара, где были мастерские аэродрома, вывернулась пара волов. Они тянули за собой биплан — латаный-перелатанный, как старый ботинок. Волами управлял расторопный подросток, а бипланом — лётчик в кожаном шлеме и очках-консервах, сдвинутых на лоб.

Посреди поля аэроплан остановился. Подросток выпряг и увёл волов, а лётчик осторожно выбрался из кабины и, хрустя кожаными доспехами, пошёл к Некрасову. Всё на нём было кожаное, даже брюки. А на кожаной груди, будто амулет, болтался альтиметр.

— Вы со мной летите? — спросил авиатор. — Полезайте. Только аккуратненько.

Карякин подхватил в одну руку аппарат, в другую — штатив и весело осведомился:

— Где садиться-то? Назади?

Лётчик с недоумением посмотрел на Андрея. Тот неохотно объяснил:

— Это мой помощник.

— Ничего не выйдет. Беру одного пассажира.

— Как это — одного? Обое полетим! — заявил Карякин и упёрся в лётчика ненавидящими глазами.

Надо сказать, что в Карякине перемены от добродушия к лютой злобе и наоборот происходили моментально. Каких-нибудь промежуточных состояний он не знал.

— Тебе известно, что он за человек? — продолжал Карякин. — Нет?.. Так вот, я его в сортир одного не отпущу, не то что к белым летать!

И, считая вопрос решённым, Карякин полез в кабину.


Рыча и содрогаясь, «хэвилэнд» двигался по небу. Некрасов и Карякин сидели, тесно прижавшись друг к другу, на неудобной скамеечке позади пилота. Оба летели первый раз в жизни, и лица у обоих были уже неземные — застывшие и блаженные.

Над ними висели пышные, как оладушки, облака, а внизу лоскутным одеялом лежала местность, которую следовало заснять на плёнку.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*