Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928

Первое Мая.
        Снега доконавши,
солнечный флаг подымай.
Вечно сияй
     над республикой нашей,
Труд,
      Мир,
     Май.
Рдей над Европой!
           И тюрьмы-коробки
майским
       заревом
        мой.
Пар из котлов!
      Заглушайте топки!
Сталь,
   стоп,
        стой!
Сегодня
   мы,
     перед тем как драться,
в просторе улиц
          и рощ
проверим
       по счётам
           шагов демонстраций
сил
  тыщ
   мощь.
В солнце
       не плавится
         память литая,
помнит,
   чернее, чем грач:
шли
  с палачом
      по лачугам Китая
ночь,
     корчь,
     плач.
В жаре колоний
          гнет оголеннее, —
кровью
   плантации мажь.
В красных знаменах
             вступайте, колонии,
к нам,
      в наш
     марш.
Лигою наций
      бьются баклуши.
Внимание, ухо и глаз.
Слушай
   антантовских
         танков и пушек
гром,
     визг,
     лязг.
Враг
     в открытую
        зубья повыломил —
он
  под земною корой.
Шахты расчисть
        и с новыми силами*
в сто
  сил
      строй.
В общее зарево
      слейтесь, мильоны
флагов,
   сердец,
      глаз!
Чтобы
   никто
         не отстал утомленный,
нас
  нес
   класс.
Время,
   яму
     буржуям
            вырой, —
заступы
   дней
          подымай!
Время
   зажечь
      над республикой мира
Труд,
      Мир,
     Май!

С новым бытом!
Ну и фокусы:
по нью-йоркским нарпитам
орудуют —
       «Телевоксы».
Должен сознаться,
ошарашен весь я:
что это за нация?
или
 что за профессия?
Янки увлекся.
Ну и мошенники! —
«Те-ле-воксы»
не люди —
    а машинки.
Ни губ,
   ни глаз
      и ни малейших
признаков личны́х.
У железных леших
одно
    ухо
      огромной величины.
В это
    ухо
что хочешь бухай.
Каждый
      может
      наговориться до́сыта.
Зря
 ученьем
        себя не тираньте.
Очень просто
изъясняться
       на их эсперанте*.
«До
 ре
      ми» —
это значит —
      — «Посудой греми!
Икру!
     Каравай!
Крой, накрывай».
Машина подходит
       на паре ножек,
выкладывает вилку,
           ложку
             и ножик.
Чисто с машиной.
       Это не люди!
На ложку
       для блеску
           плевать не будет.
«Фа
 соль
      ля,
соль
 ля
   си» —
то есть —
    «аппетиту для
гони рюмашку
      и щи неси».
Кончил.
      Благодарствую.
          «Си
            до» —
вытираю нос,
      обмасленный от съедания.
«Си — до» —
      это значит —
            до
свиданья.
«Телевокс» подает перчатки —
             «Прощай».
Прямо в ухо,
        природам на́зло,
кладу
     ему
       пятачок на чай…
Простите —
       на смазочное масло.
Обесславлен бог сам
этим «Телевоксом».
Брось,
   «творец»,
          свои чины;
люди
     здесь сочинены:
в ноздри
       вставив
       штепселя,
ходят,
     сердце веселя.
Экономия.
    НОТ*.
Лафа с автоматом:
ни — толкнет,
ни — обложит матом.
«Телевокс»
    развосторжил меня.
С детства
    к этой идее влекся.
О, скольких
       можно
          упразднить,
             заменя
добросовестным «Телевоксом».
Взять, например,
       бокс, —
рожа
    фонарями зацвела.
Пускай
   «Телевокса»
          дубасит «Телевокс» —
и зрелище,
    и морда цела.
Слушатели спят.
          Свернулись калачиком.
Доклады
       годами
          одинаково льются.
Пустить бы
    «Телевокс»
            таким докладчиком
и про аборт,
       и о культурной революции.
Поставь «Телевоксы» —
          и,
              честное слово,
исчезнет
      бюрократическая язва.
«Телевоксы»
        будут
       и согласовывать
и, если надо,
        увязывать.
И
   совершенно достаточно
одного «Телевокса» поджарого —
и мир
     обеспечен
         лирикой паточной
под Молчанова
         и
           под Жарова.
«Телевокс» — всемогущий.
              Скажите —
                  им
кто не заменим?
Марш, внешторговцы,
         в Нью-Йорк-Сити.
От радости
    прыгай,
          сердце-фокс.
Везите,
   везите,
      везите
изумительный «Телевокс»!