Михаил Армалинский - Чтоб знали! Избранное (сборник)
Приходя «качаться» в спортивный зал, Нар приносил с собой литр молока в картонном пакете, который он ставил рядом со штангой и выпивал за время тренировки. В каком-то журнале он вычитал, что именно таким способом резко ускоряется рост мышц. В один из дней в зале проходила тренировка волейболисток, и к нему часто забегали девушки забрать залетевший мяч, так как в то время Нар самозабвенно выжимал штангу. Одна из девушек, забирая мяч, спросила его, зачем он пьёт молоко. Нар объяснил, а она глупо захихикала. Вскоре у волейболисток начался перерыв, и они расселись неподалеку от Нара. Он же старался не обращать на них внимания, будучи уверен, что большинство девушек наблюдает за ним. Поотжимав штангу, он принимался попивать молоко очень маленькими и медленными глотками – так было указано в журнале. В то же время он как бы невзначай поворачивался к девушкам разными сторонами своего тела. Та, что подбегала за мячом, спросила его издали, давно ли он занимается культуризмом. Нар ответил ей, напрягая голос, чтобы она, да и все остальные, услышали его.
– А правда ли, что культуристы бреют тело?
– Да, это необходимо для соревнований, – подтвердил Нар, вспоминая, что ему пора подбрить грудь и под мышками.
– И сколько вы молока выпиваете? – спросила любознательная девушка.
– Один литр за тренировку, – с готовностью ответил Нар и, чтобы поддержать разговор, добавил, сделав очередной глоточек: – Ну и молоко теперь делают – настоящая вода.
Все девушки вдруг покатились от хохота. Оказалось, что, когда Нар отлучался в туалет, девушки выпили почти всё молоко и налили вместо него воду, а Нар, вернувшись, продолжал её пить, ничего не подозревая. Когда девушки рассказали ему об этой шутке, Нар снисходительно посмеялся вместе с ними, хотя на душе у него было неприятно – впервые над ним смеялось столько женщин и именно тогда, когда он был во всеоружии, то есть с обнажённым телом.
Этот случай увеличил его копящуюся неудовлетворённость женщинами. Вообще говоря, больше всего ему нравилась завязка отношений, которая состояла в восхищении его телом. Однако связь быстро утомляла Нар а, потому что женщинам приходилось потакать, вынуждая себя на ответное восхищение. Впрочем, и женщины почему-то быстро охладевали к нему. Кроме того, тренировки и занятия в институте отнимали у Нара много энергии, и чем рельефнее становились мускулы и глубже знания по предметам, тем реже просыпался у него интерес к женскому телу. Потому он стал воспринимать как назойливый укор постоянную готовность женского тела к совокуплению, о которой некоторые женщины осмеливались ему намекать. Самое большое удовольствие он получал, когда женщина делала ему массаж, так как он знал, что в это время она любуется его телом. А во время объятий ему всегда казалось, что женщине безразлично, он это или кто-либо другой – ведь чем крепче объятия, тем меньше она может видеть его тело. Нар также опасался, что продолжительное движение бёдрами, которого от него так жадно ждали женщины, приводит к непропорциональному развитию мышц, опоясывающих талию, и таким образом нарушается силуэт его фигуры. Поэтому он предпочитал посадить женщину на себя, чтобы его тело было всегда ей видно, да и двигаться ему тогда почти не приходилось.
С одной девушкой он встречался около года и даже продумывал возможность женитьбы. Но однажды она упомянула, что у неё было воспаление придатков, и Нар насторожился и стал её подробно расспрашивать, как долго длилась болезнь, как девушку лечили и лежала ли она в больнице.
– Что ты так забеспокоился? – удивилась она. – Ведь всё давно прошло.
– Но я читал, что женщина может стать от этого стерильной, – пояснил Нар. Иногда ему нравилось представлять себе будущего сына, с восхищением смотрящего на своего сильного отца. И чем больше он об этом думал, тем яснее он понимал, что не может поставить на карту свою жизнь так легкомысленно – если девушка не сможет забеременеть, придётся разводиться и ломать всю жизнь.
Но встречаться с этой девушкой он продолжал, так как жила она рядом, что было очень удобно. Наступил день её рождения, и Нар подарил ей очень красивую открытку. Преподносил он её в конверте, да так церемонно и торжественно сдобрил её столькими витиеватыми пожеланиями, что девушка вынуждена была его прервать.
Нар допытывался у неё весь вечер, почему у неё такое плохое настроение, а когда на следующий день он ей позвонил, она сказала, что больше не хочет его видеть.
– Почему? – искренне удивился Нар. – Может быть, я сделал что-нибудь не так, ты скажи мне.
Но она не пожелала ничего объяснять и попросила больше ей не звонить. Сначала он решил пойти к ней и потребовать объяснений, но потом подумал, что это не гордо, и сел писать обстоятельное письмо, где на пяти страницах логически доказывал, как важно им оставаться вместе. «Уж если это письмо её не убедит, то я не намерен больше унижаться», – сказал он себе, очень точно предчувствуя, что она ему не ответит.
Самой большой статьёй расхода в бюджете Нара была еда.
Тучные мышцы нужно было содержать – они нуждались в хорошем и обильном питании. Желудок его неохотно принимал рубленое мясо и настоятельно требовал грудинку, филейные и прочие мясные части. Фрукты вызывали у него особое вожделение. Если перед ним ставили вазу с фруктами, он не мог остановиться, пока не съедал всё. Поэтому в гостях он себя вёл демонстративно непринуждённо, будто бы и все вокруг обладают таким же аппетитом. На предложение поесть он соглашался тотчас, но всегда добавлял: «Только, пожалуйста, чуть-чуть». В ожидании супа он выбирал самый большой кусок хлеба, который он тщательно намазывал жирным слоем масла, так что поверхность хлеба не просвечивала, затем он укрывал этот слой несколькими кусками колбасы или мяса – сыра он не любил, считая его малокалорийным. Потом Нар милостиво принимал тарелку супа, соглашался на добавку, досконально очищал тарелку со вторым и был готов к десерту. Шоколад он хоть и любил, но старался много не есть, опасаясь испортить зубы. Так как безостановочно есть фрукты ему было неудобно, Нар вставал из-за стола и, разговаривая с тем или другим, старался проходить мимо вазы с фруктами и как бы невзначай брать то яблоко, то грушу, то ещё что-то. Благодаря таким пищеварительным способностям, мышцы Нара прямо рвались из-под тонкой плёнки кожи, которая кое-где напоминала даже не плёнку, а сеть, накинутую поверх мускулов кровеносными сосудами.
В одни из летних каникул Нар поехал отдыхать на взморье со своим другом. Все дни они проводили на пляже, где старались познакомиться с каждой миловидной девушкой. Наметив очередную разомлевшую на солнце жертву, Нар возглавлял атаку. Его друг был чуть позади, а Нар, потрясая мышцами, произносил, заслоняя собой солнце, что-нибудь глубокомысленное официальным басом:
– Надеюсь, мы вам не помешаем, если расположимся поблизости от вашей очаровательной спины.
Каждый раз его друг внутренне морщился от фальшивости такого вступления, тем более когда девушка откликалась с явной иронией, и заговаривал сам, спасая положение. Его собственное тело выглядело щупленьким на фоне Нара, но он мог разговаривать с любой девушкой так легко, будто знает её с раннего детства. Нар никак не мог понять, почему девушки часто отдавали предпочтение его другу, и, чувствуя себя задетым, старался не подавать вида и до упора расправлял плечи.
Раз в день они ели в ресторане и договаривались для удобства платить одному за двоих по очереди раз в день. Так получалось, что когда платил Нар, он съедал в два раза больше, чем друг, а когда была очередь платить другу – больше в три раза. Друг заметил, но ему было неудобно заводить об этом разговор. Нечто аналогичное происходило и с едой, которую они готовили дома, так как расходы они договорились делить пополам.
Как-то вечером, готовясь отправиться на прогулку, Нар сидел у зеркала и, жестоко расправившись с незваным прыщом, залеплял образовавшуюся воронку некоей мазью. К нему подошёл друг и попросил дать этой мази, так как у него треснула кожа между пальцами ног от ежедневного пребывания на пляже. Нар, не отрываясь от зеркала, сказал:
– Не могу, это очень дорогая мазь, которую я с трудом достал. Я её использую только для лица.
– Ну и дерьмо же ты, – потрясённо протянул друг.
– Ты думай, что говоришь, – грозно обернулся к нему Нар, держа двумя пальцами тюбик с мазью.
До самого отъезда друг с ним больше не разговаривал, хоть Нар и обращался к нему несколько раз с фразами типа: «Не понимаю, что ты сердишься на меня», пока друг не пояснил, что знать его больше не желает. После такого откровения Нар тоже самолюбиво замолчал.
Вместо дружбы Нар чувствовал вокруг себя что-то другое. После тренировок, моясь в душе, Нар часто замечал восхищённые взгляды мужчин, и он отгонял смущение, неизвестно почему появлявшееся. Однажды в раздевалке, когда он тщательно вытирался после душа, с ним заговорил мужчина. Спина у него была густо волосата, а грудь совсем безволосая. Нар замечал его и раньше, так как они обычно тренировались в одно и то же время. Нар обращал внимание, что тот пристально наблюдает за ним во время тренировок, и воспринимал это как естественное восхищение любителя профессиональной мускулатурой. И действительно, мужчина стал хвалить его телесные достижения и похлопал Нара по плечу. Потом его рука скользнула на талию, и затем он коснулся ягодиц Нара и выразительно посмотрел ему в глаза. Тут Нара осенила догадка об истинной подоплёке восхищения, и он резко отшатнулся от мужчины. И когда тот протянул руку опять, Нар изо всех сил оттолкнул его, и мужчина ударился спиной о шкафчик.
