Адам Мицкевич - Стихотворения и поэмы
А среди топей болотных
Видно: мелькают бледные тени
Дева и юный охотник.
В озере дева пляшет беспечно,
Юноша смотрит, стеная
Кто он? – Известен нам он, конечно.
Кто эта дева? – Не знаю.
[12 августа 1821 г.]
Существует поверье, что на берегах Свитези появляются ундроны, или нимфы, которых в народе называют свитезянками.
РЫБКА
Баллада
(Из народной песни)
Село покинув родное,
Бежит девица с пригорка;
Распались косы волною,
Рыдает горько-прегорько.
Сбежала на луговину,
Где речка льется неспешно,
И, руки белые вскинув,
Зовет она безутешно:
"Красавицы водяные,
Любезные свитезянки!
Узнайте, сестры родные,
О горе бедной селянки!
Я верно любила пана,
И пан твердил мне, что любит,
Теперь икая желанна,
Он Кшисю бедную губит.
Живи же, пеблагодарный,
С своею знатной женою,
Но только не смей, коварный,
Глумиться здесь надо мною!
Ох, как несносно томиться
Обманутой, нелюбимой!
Меня примите, сестрицы;
Но сын мой… сын мой родимый!.."
Так молвив, вновь зарыдала,
Ломает руки в кручине,
И в омут с берега пала,
И скрылась в водной пучине.
А там, за. лесом, огнями
Сверкает ярко усадьба;
Там пан пирует с гостями,
Идет веселая свадьба.
Вдруг, музыку заглушая,
Дитя заплакало тонко;
Старик, к груди прижимая,
Несет из чащи ребенка.
К реке идет торопливо,
Туда, где тесной гурьбою
Стоят зеленые ивы,
Сплетясь шатром над рекою.
И став под сенью ветвистой,
И плачет, и призывает:
"Ах, Кшися, мне отзовись ты!
Кто дитятко приласкает?"
"В реке лежит мое тело,
Чуть слышен отклик средь ночи,
От стужи вся онемела,
Песком засыпало очи;
Меня по острым каменьям
Несут жестокие волны;
Питаюсь горьким кореньем,
Росой уста мои полны".
Но старый в сени ветвистой
По-прежнему призывает:
"Ах, Кшися, мне отзовись ты!
Кто дитятко приласкает?"
И что-то вдруг шевельнулось
В воде – легонько, не шибко;
Волна о берег плеснулась,
И кверху выплыла рыбка.
Собой совсем невеличка,
Скользит по отмели белой,
Так выскользает плотичка
Из-под руки неумелой.
Спина в сверкающих блестках.
Бока – багряной окраски,
Головка точно наперсток,
Как бисер – быстрые глазки.
И вдруг чешуйки раскрылись,
Девичий облик являя,
И косы вновь распустились,
И грудь видна молодая.
На щечках – алые розы…
Камыш раздвинув руками,
Туда, где клонятся лозы,
Плывет, взмахнув плавниками.
И, на руки взяв ребенка,
К груди прижала родимой
И вдруг запела так звонко:
"Люли-люли, мой любимый!..
Затих ребенок, довольный;
На сук повесила зыбку
И вновь кидается в волны
И превращается в рыбку.
Оделась вновь чешуею,
Совсем как было вначале;
Плеснула – и над водою,
Кипя, круги побежали…
И к ночи и спозаранку,
Лишь старый сойдет в долину,
Являлася свитезянка,
Кормила милого сына.
Но раз, в урочную пору,
Никто к реке не явился.
Уже и сумерки скоро
Нет старого!
Где ж он скрылся?
Не мог он тропкой лесною
К тому пройти закоулку:
Сам пан с своею женою
Пошел туда на прогулку.
Сидит старик под ветвями
И ждет; ему непонятно:
Часы бегут за часами,
Не видно пана обратно!
Ладонью глаз прикрывая
И щурясь, смотрит он зорко:
Жара свалила дневная,
Горит вечерняя зорька.
И лишь когда потемнело
И звезды вышли ночные,
Старик подкрался несмело,
Глядит в просторы речные.
О господи! Что за чудо?
Все дивно переменилось:
Песчаные рвы повсюду,
Где прежде речка струилась.
Лишь клочья одежды рваной
Валяются где попало.
Ни пани нету, ни пана
Как будто и не бывало!
А там, где речка бежала,
Большая глыба чернела
И странно напоминала
Два человеческих тела.
Застыл старик в изумленье,
Не может вымолвить слова;
Искал в уме объясненья
И не нашел никакого!
Позвал он: "Кшися, эй, Кшися!"
Лишь эхо вторит ответно;
Но ни в долине, ни в выси
Живой души не приметно.
Взглянул на ров, на каменья,
Пот вытер бледной рукою
И, словно бы в подтвержденье,
Кивнул седой головою.
Взял на руки он малютку,
Творя молитву невнятно,
И вдруг, осклабившись жутко,
Заторопился обратно.
[1820]
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОТЦА
Баллада
"Детки мои, собирайтесь проворней,
К кресту на холмик идите,
Там пред иконой святой, чудотворной
С мольбой горячей падите!
Должен отец ваш вернуться к нам скоро,
Я жду в слезах и тревоге;
Реки в разливе, зверье среди бора,
Разбой – на каждой дороге".
Мать так сказала, и дети проворно
К кресту на холмик взбегают,
Там пред иконой святой, чудотворной
Молиться вслух начинают.
Землю целуют, молитву читая
Все вместе, громко, усердно:
Да славится троица пресвятая,
Да будет к нам милосердна!
"Отче наш", "Верую", всё по порядку,
Как нужно, они прочитали,
Далее книжку, молитвенник краткий,
Из сумки дети достали.
Старший из них начал петь литанию,
Все с плачем молились, вторя:
"Нашего папу, о дева Мария,
Спаси от лютого горя!"
Тут вдруг послышался грохот обоза.
Навстречу телеге знакомой
Кинулись дети, забыли про слезы:
"То папа наш едет к дому!"
Спрыгнул с повозки купец, их заметя,
Целует поочередно:
"Как без меня поживали вы, дети?
Меня вы ждали сегодня?
Что у вас дома? Как мама? Здорова?
А я привез вам изюма…"
Каждый торопится вымолвить слово,
Так много смеха и шума!
Слугам купец закричал: "Погоняй-ка!
Домой скорей бы добраться!"
Едут… вдруг вышла разбойничья шайка,
Злодеев – счетом двенадцать.
Густо они заросли волосами,
Весь облик страшен звериный:
Острые сабли за поясами,
В руках – ножи и дубины.
Дети кричат, подбежали в испуге
К отцу, укрылись полою;
Струсили слуги; дрожащие руки
Купец подъемлет с мольбою:
"Ах, все берите! Детей-малолеток
Лишь не губите напрасно!
Не оставляйте сиротками деток,
Жену – вдовою несчастной!"
Шайка не внемлет, – один выпрягает
Коней, а рядом злодеи
"Денег!" – вопят, кистенем угрожают.
Застыли слуги, немея.
"Стойте!" – вдруг крикнул вожак, и вся шайка
Сошла поспешно с дороги.
Молвил купцу атаман: "Поезжай-ка
С детьми домой без тревоги!"
Благодарить стал купец, а разбойник
Сказал: "Кистень молодецкий
Бьет без пощады, ты был бы покойник,
Спасен ты молитвой детской.
Я ни при чем тут, всё сделали дети,
Тебе оказана милость!
Лишь ради них еще жив ты на свете.
Скажу, как это случилось.
Слышали мы о твоем здесь проезде,
И, вдаль на дорогу глядя,
Нынче с друзьями надежными вместе
В лесу залег я в засаде.
Тут и услышал я, как прозвучала
Молитва детская богу.
Вздорной она мне казалась сначала,
Потом внушила тревогу.
Вспомнил я дом свой, о прошлом тоскуя,
И сердце горестно сжалось…
Вспомнил сыночка, жену молодую
И вдруг почувствовал жалость.
В город – твой путь, мой же – в лес, где поглуше;
Вы, дети, крест навещайте
И за мою многогрешную душу
Порой молитву читайте!"
[Февраль 1821 г.]
МОГИЛА МАРЫЛИ
Романс
(На тему литовской песни)
Чужой человек, девушка,
Ясь, мать, подружка.
Чужой человек
Там, где Неман разветвленный
Омывает луг зеленый,
Что за славный бугорочек?
У подножья, как веночек,
Розы, бузина, малина,
А бока одеты в травы,
И белым-бела вершина
От черемухи в расцвете.
С бугорка ведет дорога
Прямо к хате, до порога,
И бежит другая вправо,
И уводит влево третья.
По реке баркас мой мчится.
Ты скажи-ка мне, девица,
Что это за бугорочек?
Девушка
А спроси в деревне, братец,
Все там скажут, что Марыля
Обитала в этой хате,
Опочила в той могиле.
Вот они, дорожки-стежки:
Тут проходит мать-старушка,
Пастушок – по той дорожке,
А по этой вот – подружка.
Как сейчас блеснет денечек
Все взойдут на бугорочек.
Выдь на берег, встань за хворост
С головой тебя он спрячет,
Сам увидишь, как им лихо,
Что за слезы, что за горесть.
Вот идет ее милочек,
Мать идет, скорбя о дочке,
И подружка – тихо-тихо,
И несут цветочки,
Плачут!
Ясь
Марыля! Блещет зорька,
А мы не повстречались .
Й не поцеловались.
Марыля! Плачу горько
Я, бедный твой дружочек.
Неужто весь денечек
Проспать ты хочешь? Или
Ты сердишься, Марыля?
Ах, где ж ты запропала?
Нет-, ты не заспалася,
Не сердишься на Яся
