Юрий Визбор - Песни настоящих мужчин

Давайте сюда коня!
Бутылки сюда, баранки!
Везите, друзья, меня
В деревню мою – Новлянки!

В Новлянках умы крепки.
В Новлянках дымы да санки,
Да в валенках старики,
Да слово само – Новлянки.

Там кот сидит у окна
И щурится на проселок.
Там волчья висит луна
Над шлемами серых елок.

Там подлости никакой,
Там жисть – картофь да поленья,
А если уж бьют – то рукой,
А вовсе не заявленьем.

Там в рамочке на стене
Висит капитан запаса.
И «боинг» шумит в окне
Компании, б…, «Люфтганза».

Пока серебры снега
Под черным лучом лунищи,
Дорога нам дорога
В родимые пепелища.

Везите ж меня туда,
Где вечный покой обещан,
Подальше от нарсуда,
Подальше от черных женщин.

За что же меня в Москву,
В ущелья ее, в гулянки?
…Мне чудится наяву
Деревня моя – Новлянки.

Ну что ж, давай прощаться, тундра пестрая,
Держим курс на северо-восток.
Но прежде, чем проститься с этим островом,
Взглянем на него еще разок.
И в памяти воскреснут другие острова,
Которые нам видеть довелось…
Кружит над нашим островом полярная сова,
Сонная, как вахтенный матрос.

Прощай, но эту встречу не забудь, не зачеркни.
Путь наш – в отдаленные края.
Но ты, будь человеком, раз в полгода мне черкни:
Север. До востребования.
И «Капитан Сорокин» – наш красивый ледокол —
Скворешник наклоняет свой едва,
И снялся со швартовых этот остров и ушел,
Белый, как полярная сова.

Не ходим мы налево – в иностранные моря:
Нам морей со льдом хватает тут.
Послали нас сюда и дали роль поводыря,
А дальше ледокола не пошлют.

Любите нас, девчата, чтоб кружилась голова,
Чтоб полюбить нам Север не пришлось.
Над нашею судьбой кружит полярная сова,
Серьезная, как вахтенный матрос.

– Смотри-ка, моя дорогая, к нам радуга в гости!
Какие законы Ньютона – лучей преломленье!
– Ах, глупенький, радуга – это ведь временный
мостик
От неба до поля, от вечности и до мгновенья.
– Смотри-ка, моя дорогая, вот веточка мая!
– Ах, глупенький, это привет от далеких созвездий.
– Какая ж ты умная, право, моя дорогая…
– Конечно, мой милый, ведь в небо смотреть
интересней.

– Но хлеб-то, моя дорогая, рождается в поле!
Смотри-ка, засеяно поле пшеницей озимой.

– А небо засеяно звездами, глупенький Коля…
Ах, что-то сегодня с тобою мы несовместимы.
– Ну как же на небе нам жить без крылечка и хлеба?
Пристроимся где-нибудь здесь в ожидании чуда.
– Согласна, но будем поглядывать в синее небо,
Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда.

То листья, то вести, то снег, то весна,
То блестки надежд на цветных парашютах.
Разломанным яблоком всходит луна,
По сходням на берег стекают минуты,
Как капли времен без границ и без дна…

– Так выпьем, ребята, за Женьку!
За Женечку пить хорошо!
Вы помните, сколько сражений
Я с именем Женьки прошел.
И падали годы на шпалы,
И ветры неслись, шелестя…
О, сколько любимых пропало
По тем непутевым путям!

И в грохоте самосожженья
Забыли мы их навсегда.
Но Женя… Вы помните? Женя…
Я с ней приходил ведь сюда —
Тогда, в девятнадцатом веке…
Да вспомните вы, черт возьми!
Мне дом представляется некий —
В Воронеже или в Перми.

То утро вставало неброско,
Лишь отсветы на полу,
«Голландкою» пахло и воском,
И шторой, примерзшей к стеклу.
А мы будто только с охоты.
Я помню такой кабинет…
И пили мы мерзкое что-то,
Похожее на «Каберне».

Но все же напились порядком,
И каждый из нас толковал:
«Ах, ах, молодая дворянка,
Всю жизнь я такую искал…»
Ну, вспомнили? То-то. И верно,
Ни разу с тех пор не встречал
Я женщины более верных
И более чистых начал.

Не помню ничьих я объятий,
Ни губ я не помню, ни рук…
– Так где ж твоя Женька, приятель?
Сюда ее, в дружеский круг!
– Да где-то гуляет отважно,
На пляже каком-то лежит…
Но это неважно, неважно:
Я крикну – она прибежит.

– Ну что, гражданин, ты остался
Один. Закрывать нам пора!
– А он заплатил? – Рассчитался.
Намерен сидеть до утра?
– Да нет.
По привычке нахмурясь,
Я вышел из прошлого прочь…
Гостиница «Арктика», Мурманск.
Глухая полярная ночь.

Давайте прощаться, друзья…
Немного устала гитара,
Ее благородная тара
Полна нашей болью до дна.
За все расплатившись сполна,
Расходимся мы понемногу,
И дальняя наша дорога
Уже за спиною видна.

Давайте прощаться, друзья…
Кто знает – представится ль случай,
Чтоб без суеты неминучей
В глаза поглядеть не скользя?
Такая уж даль позвала,
Где истина неугасима,
А фальшь уже невыносима.
Такая уж песня пришла…

Давайте прощаться, друзья,
Чтоб к этому не возвращаться:
Зовут нас к себе домочадцы,
Чтоб вновь собралась вся семья.
Но, даже дожив до седин,
Мы гоним с усмешкою осень:
«Мадам, мне всего сорок восемь,
А вам уже – двадцать один».

Не устало небо плакать
Над несчастьями людей.
Мы идем сквозь дождь и слякоть,
Через грохот площадей.

Мы идем, несем печали,
Бережем их под пальто.
Ни хирурги, ни медали —
Не поможет нам ничто.

Мы с тобой уедем в горы,
К перевалам голубым
И к вершинам тем, с которых
Все несчастья – просто дым,
Все законы – незаконны!
Ну, а память – заживет.
Только жены будут – жены,
Даже с этаких высот.

Там сойдет одна лавина,
Встанет новая заря,
И на солнечных вершинах
Наши бедствия сгорят.
Горы, мудры и туманны,
Встанут выше облаков
И залижут наши раны
Языками ледников.

Любовь моя, Россия,
Люблю, пока живу,
Дожди твои косые,
Полян твоих траву,
Дорог твоих скитанья,
Лихих твоих ребят.
И нету оправданья
Не любящим тебя.

Любовь моя, Россия,
Ты с каждым днем сильней.
Тебя в груди носили
Солдаты на войне,
Шинелью укрывали
И на руках несли,
От пуль оберегали,
От горя сберегли.

Любовь моя, Россия,
Немало над тобой
Невзгоды моросили
Осеннею порой.
Но ты за далью синей
Звездой надежд живешь,
Любовь моя, Россия,
Спасение мое!

Оставь свою печаль до будущей весны, —
На север улетают самолеты.
Гремит ночной полет по просекам лесным,
Ночной полет – не время для полета.

Мы бросили к чертям пшеничные хлеба,
Сменили на махорку сигареты.
Выходит, что у нас попутная судьба,
Один рассвет, ладонями согретый.

Таятся в облаках неспелые дожди,
И рано подводить еще итоги:
У этих облаков метели впереди,
Да и у нас – дороги да дороги.

Ни мартовские льды,
Ни вечная жара,
Ни обелиски под звездой жестяной
Не оборвут следы
К пылающим кострам,
К непройденным вершинам безымянным.

На плато Расвумчорр не приходит весна,
На плато Расвумчорр все снега да снега,
Все зима да зима, все ветров кутерьма,
Восемнадцать ребят, три недели пурга.

Мы сидим за столом, курим крепкий табак.
Через час вылезать нам на крышу Хибин
И ломиться сквозь вой, продираться сквозь мрак,
Головой упираясь в проклятье пурги.

А пока мы сидим за дощатым столом.
Курит старший механик столичный «Дукат»,
Привезенный сюда сквозь жестокий циклон
В двух карманах московского пиджака.

Он сидит и грустит неизвестно о чем,
Мой милейший механик, начальник дорог.
Через час ему биться с плато Расвумчорр,
По дороге идя впереди тракторов.

Потому что дорога несчастий полна
И бульдозеру нужно мужское плечо,
Потому что сюда не приходит весна —
На затылок Хибин, на плато Расвумчорр.

По сегодняшний день, по сегодняшний час
Мы как черти здоровы, есть харч и табак,
Мы еще не устали друзей выручать,
Мы еще не привыкли сидеть на бобах.

Нас идет восемнадцать здоровых мужчин,
Забинтованных снегом, потертых судьбой, —
Восемнадцать разлук, восемнадцать причин,
Восемнадцать надежд на рассвет голубой.

Что вам снится, девчата, в неведомых снах?
Если снег и разлука, то это не сон…
На плато Расвумчорр не приходит весна, —
Мы идем через вьюгу, надежду несем.