Юрий Маслов - Военные приключения. Выпуск 3
Увидев себя окружаемыми, турки принялись бросать позиции, и русская пехота, наконец преодолев все трудности, снося залпы неприятельской артиллерии, под выстрелами своих батарей вступила во внутренность ретраншемента.
В итоге противник обратился в паническое бегство на юг по восточному берегу Прута. Пехота русских не могла преследовать турок — так резво те ретировались. Тяжелая кавалерия Салтыкова долго преследовала конных татар, но без особого успеха, так как последние на своих легких лошадях постоянно отрывались от драгун.
Приказ же Румянцева Салтыкову — отрезать турецкую пехоту — до того своевременно не дошел, поэтому потери у неприятеля были не такие, какие могли и должны были быть после подобного разгрома: тысяча убитых. Было взято триста орудий, восемь знамен и весь лагерь.
После боя Румянцев лично подъезжал к каждому начальнику и изъявлял признательность за их благоразумие и мужество, а солдатам их — за рвение и храбрость. Солдатам же корпусов Репнина, Баура и Племянникова досталось и по тысяче рублей на отряд — именно они бились на кисетах с пиастрами и каменьями. Отмечая это, главнокомандующий сказал:
— Благодарю вас, воины, что не посрамили вы славного имени российских солдат! Что не ринулись вы алчущей толпой на рухлядь османскую, забывая при том, что главная добыча воинства — мощь Отечества! Спасибо вам за викторию!
Наградой Румянцеву за Ларгу был орден Святого Георгия I степени. Не считая Екатерины II, которая также возложила подобный знак на себя как гроссмейстер ордена, Румянцев стал первым кавалером высшей степени единственного военного ордена России.
Вскоре был Кагул, и он стал фельдмаршалом. Был переход с армией за Дунай, и он стал Румянцевым-Задунайским. В 1774 году он заключил мир с Портой и по-прежнему управлял Малороссией, которая ему была поручена еще в начале 60-х годов. Потом была еще одна русско-турецкая война — 1787—1791 годов, и вновь он — командующий одной из армий.
Умер Румянцев в 1796 году — через несколько недель после воцарения Павла I, захватив, таким образом, всю российскую историю XVIII столетия — от Петра до Павла.
Лучшим — труднейшееПлемянник канцлера императора Петра III Романа Воронцова и брат императрицыной же фаворитки Семен Воронцов родился в 1744 году. В силу своего вопиюще близкого положения у трона при прежнем правителе Семен при новом — после свержения Петра и воцарения императрицы Екатерины, второй по счету — оказался не у дел. Именно поэтому с начала русско-турецкой войны в 1768 году он начал усиленно рваться в действующую армию и наконец был милостливо туда отпущен.
Он прибыл к Румянцеву в чане премьер-майора. Командующий, решив действовать но принципу «кто утонет — тот не моряк», бросил Воронцова к егерям — снайперской пехоте, созданной и лелеемой им самим лично. Здесь были собраны лучшие из лучших, и Воронцову было доверено возглавить их — один из считанных батальонов на всю армию. «Справится — честь ему и хвала, не справится — плакать не будем. Жили без него — проживем сим способом и далее», — решил Румянцев.
Воронцов справился. По прошествии долгих десятилетий, уже плотно осев в Лондоне, он будет часто вспоминать эти прекрасные и яростные годы…
Егерский батальон Воронцова входил в авангард корпуса генерала Баура. Это еще одна непростая судьба того причудливого века, когда карьеры строились молниеносно, и так нее, вдруг, люди уходили в тень небытия.
Боевой офицер армии Фридриха II Баур после окончания Семилетней войны перешел в русскую службу. Екатерина II, проверив его организационные способности, дала ему чин штабного генерала — генерал-квартирмейстера и с самым теплым сопроводительным письмом отправила в армию Румянцева. Тот не любил рекомендации людям военным от лиц штатских, подозревая, что достоинства свои в этом случае они выказывали более на паркете, чем в бою. И, как правило, сие подтверждалось. Но в данном случае командующего постигло приятное разочарование — Баур стоил своих лестных отзывов, и поэтому ему было доверено командование авангардным корпусом, который должен был по замыслам Румянцева стать острием всех его планов. Кончик этого острия составляли егеря…
Самыми значительными в этой войне были победы русской армии при Ларге и Кагуле, — прежде всего они потрясли Османскую Порту и всю Европу, раз и навсегда утвердив мощь русского оружия в землях блистательного султана. Именно в этих сражениях и отличились более всего егерские роты Воронцова.
За Ларгу уже подполковник 3-го Гренадерского полка, в состав которого входили его егеря, в дальнейшем переименованного в лейб-гренадерский Екатеринославский, Семен Воронцов награждается орденом Святого Георгия IV степени под номером «12» — «за оказанную храбрость при овладении неприятельских ретраншемента и батарей»…
Через две недели был Кагул…
В пятом часу, когда сквозь сероватую и холодную дымку утреннего тумана только начали проступать контуры окружающего, днем по южному яркого и многоцветного, мира под мерный, ввергающий в транс единения, грохот полковых барабанов русские каре начали подступ к турецкому лагерю. День 21 июля 1770 года наступил.
Согласно диспозиции главнокомандующего генерал-аншефа и кавалера Румянцева русская армия наступала четырьмя группами: авангард генерал-квартирмейстера Баура — четыре тысячи штыков — атаковал турок в охват левого фланга их укреплений; дивизия генерал-поручика Племянникова — 4,5 тысячи человек — должна была атаковать левый фланг турецкой позиции с фронта, в лоб; дивизия генерал-аншефа Олица — 7,5 тысячи солдат — совместно с дивизией Племянникова также атаковала левый фланг турок; дивизия генерал-поручика Брюса — 3 тысячи человек и авангард генерал-поручика Репнина — 5 тысяч пехоты шли на правый фланг противника. Главные силы конницы — до 3,5 тысячи сабель генерал-поручика Салтыкова — двигались между дивизиями Олица и Брюса.
Последовавший бой потребовал от каждого предельного напряжения сил. Корпус Баура штурмовал боковые укрепления. После четверти часа ураганного артогня главнокомандующий турецкой армией великий визирь Халиль-бей, под началом которого в этом сражении находилась 150-тысячная армия, бросил и против этого корпуса, как прежде против Олица, Репнина и Брюса, спагов, свою отборную конницу. Издавна турки лучше всего владели белым — холодным — оружием. Вот и теперь, когда они с криками и рвущим душу визгом на рысях пошли на сшибку, казалось, что их удар будет страшен: геометрически прямая фронта каре будет растерзана, первые ряды будут вырублены в минуту. Но этого не произошло — русская армия уже научилась обходиться с османскими конными лавами раз и навсегда. Ружейный и орудийный огонь охладил наступательный запал спагов — их отогнали. Тогда они ударили русским в тыл, надеясь хоть этим задержать их наступление. Но Баур, оставив арьергард, лишь убыстрил движение своего каре. На подступах к укрепленной высоте русским преградили дорогу янычары, с которыми завязалась жаркая рукопашная, постепенно перемещавшаяся в глубь турецкой обороны.
Русские военачальники знали, что, как правило, осман хватает лишь на самый малый наступательный порыв — долгое напряжение боя они не любят. Вот и теперь янычары стали все чаще оглядываться назад и наконец побежали. Укрепление было взято, но отдыхать было еще рано.
— Граф, — обращаясь к Воронцову, подчиненные которого сейчас столь успешно расстреляли атаку спагов, а потом первыми ворвались в ретраншемент, прокричал Баур, сам еще не остывший от горячки боя, — берите своих людей и ударьте с фланга в центральное укрепление визиря. Я вас прикрою.
Тут же раздалась команда:
— Батальон, за мной!
Генерал вовремя приказал, а Воронцов быстро понял суть — удар с фланга в центральный ретраншемент был действительно необходим, ибо события в середине наступающих русских порядков менялись стремительно: каре Племянникова, заняв гребень высоты, теперь было на острие атаки. Дивизия почти уже дошла до турецких окопов, состоявших из тройного рва, как внезапно была атакована отборным более чем десятитысячным корпусом янычар. Незадолго до этого янычары неприметно спустились в лощину, примыкавшую к левой стороне их лагеря, а вот теперь, выбрав самый уязвимый момент зыбкого равноденствия перед решающей атакой, нанесли русским сильнейший удар.
Удар пришелся в угол правого фаса и фронта. Здесь были полки Астраханский и первый Московский. Едва передний ряд астраханцев успел выстрелить, как тут же был смят янычарами, ятаганами — ружей те в атаку даже не взяли, — прокладывавшими себе дорогу внутрь каре. Турок было вдвое больше, чем солдат у Племянникова, и сейчас, в рукопашном бою, это фатально сказывалось: в несколько минут два угловых полка были смяты и расстроены. За ними та же судьба постигла Муромский, четвертый гренадерский и Бутырский полки. Строя больше не было. Каре оказалось разорванным пополам. В руках янычар уже два полковых знамени, которые они срочно отправили к себе в лагерь, зарядные ящики. Русских быстро теснили к войскам Олица, наступавшего чуть-чуть сзади и немного левее Племянникова, и янычары сквозь разорванные ряды передового русского каре уже промчались перед фронтом главного отряда Румянцева, начиная с ним отдельные пока стычки.
