Жуакин Машадо де Ассиз - Избранные произведения
— Да, конечно. Мы говорили с ней о тебе и Капиту, и она спросила мое мнение. Узнай у нее, что я ответил, — спроси-ка. Я сказал, что лучшей невестки и пожелать нельзя — девочка красивая, скромная, одаренная, общительная… и хозяйка отличная, об этом и говорить не приходится. После смерти матери она взяла хозяйство в свои руки. Падуа остается лишь получать пенсию и отдавать ее дочери, а она распределяет деньги, платит по счетам, заботится о питании, одежде, об освещении, — да ты и сам наблюдал все это в прошлом году. А уж о ее красоте кому и судить, как не тебе.
— Но мама в самом деле советовалась с вами о нашей свадьбе?
— Говоря по правде — нет, но она спросила, как по-моему, будет ли Капиту хорошей женой. Когда я назвал Капиту ее невесткой, дона Глория доброжелательно улыбнулась.
— Мама часто писала мне о Капиту.
— Они очень привязаны друг к другу, ваша тетушка страшно досадует. Впрочем, теперь она скоро выйдет замуж.
— Тетушка Жустина?
— А ты и не знал? Конечно, это лишь сплетни: недавно доктор Жоан да Коста овдовел, и говорят — я передаю слова протонотария, — говорят, что эта парочка не прочь пожениться. Наверное, зря болтают, однако всякое возможно, она всегда называла доктора живым скелетом… А сама похожа на могилу, — заметил он, смеясь, и тут же спохватился: — Я пошутил…
Остального я не слышал. Я внимал лишь голосу моей феи, которая повторяла чуть слышно: «Ты будешь счастлив, Бентиньо!» Спустя некоторое время и Капиту сказала мне то же самое, правда другими словами, а потом и Эскобар; оба они, не сговариваясь, подтвердили предсказание Жозе Диаса. И наконец, когда я недели через две попросил разрешения матери вступить в брак, она дала согласие и добавила то же пророчество в несколько иной редакции: «Ты будешь счастлив, мой сын!»
Глава CI
НА НЕБЕ
Не стану томить читателя, скажу сразу: мы с Капиту поженились и были счастливы. Венчание происходило дождливым мартовским вечером 1865 года. Когда мы добрались до горы Тижуки, где находилось наше гнездо новобрачных, пелена облаков рассеялась и зажглись звезды, не только уже известные, но и те, которые откроют через миллионы лет. Это было очень любезно со стороны неба. Апостол Петр, хранитель ключей от рая, открыл небесные врата, впустил нас и, прикоснувшись к нам посохом, прочитал отрывок из своего первого послания: «Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям… Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек… Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни…» Святой Петр подал знак ангелам, и они затянули отрывок из «Песни Песней». Слаженность их пения явно опровергала гипотезу итальянского тенора, что оперу сатаны исполняли на земле, а не на небе. Музыка была неразрывно связана с текстом, как в операх Вагнера. Потом мы попали в рай. Не стану описывать его — язык наш слишком беден для этого.
Возможно, все это мне только пригрезилось; бывшему семинаристу, естественно, всюду мерещится латынь и Священное писание. Правда, Капиту, не знавшая ни того, ни другого, запомнила несколько строчек из «Песни Песней», как, например: «В тени ее люблю я сидеть…» А относительно слов святого Петра она сказала мне на другой день, что он во всем прав. Я для нее — единственное украшение. На это я возразил, что у моей супруги всегда будут самые прекрасные в мире наряды.
Глава CII
СУПРУГА
Представьте себе часы с одним маятником, без стрелки. Определить, который час, невозможно. Маятник качается из стороны в сторону, но ничто не отмечает бега времени. Именно так пролетела первая неделя на горе Тижуке.
Часто мы вспоминали о прошлом, о былых горестях и напастях и все время были вдвоем. Мы будто заново переживали годы ранней юности, нашу полудетскую влюбленность, предупреждение Жозе Диаса, — о нем говорилось в первых главах, — и смеялись над приживалом: задумав против нас заговор, он только скрепил наш союз. Несколько раз речь заходила о том, чтобы спуститься в город, но, как нарочно, то было слишком дождливо, то чересчур солнечно. Мы ждали облачного дня, а он все не наступал.
Тем не менее скоро я обнаружил, что Капиту не терпится побывать в городе. Она нет-нет да и заговаривала об отце, о моей матери, о том о сем; в конце концов мы даже повздорили немного. Я спросил, уж не надоело ли ей мое общество.
— Надоело, мне?
— По-видимому, да.
— Какой ты еще ребенок! — воскликнула она, притянув к себе мою голову и заглядывая мне в глаза. — Разве затем я столько ждала, чтобы соскучиться за неделю? Нет, Бентиньо; послушай меня: родителям, наверное, хочется нас увидеть, — может быть, они беспокоятся; признаюсь, мне не терпится повидать отца.
— Давай отправимся к нему завтра.
— Нет, лучше подождем облачного дня, — шутливо отпарировала она.
Я поймал ее на слове, но все же мы покинули свой приют в солнечный день.
Радостное волнение, с каким жена моя надела шляпку замужней женщины, важный вид, с каким она протягивала мне руку, садясь в экипаж и выходя из него, величественная осанка, с какой она шла по улице, — все доказывало, что Капиту наслаждалась внешними признаками нового состояния. Выйдя замуж, обидно сидеть в четырех стенах; ей нужно было показаться всему миру. И когда я прогуливался с женой по городу, посматривая с гордостью вокруг и вступая в разговоры со знакомыми, я испытывал те же чувства. Я выдумывал, куда бы еще пойти — пусть мне завидуют. На улице прохожие с любопытством глядели нам вслед, а некоторые останавливались и спрашивали, кто мы такие. И кто-нибудь объяснял: «Это доктор Сантьяго, он недавно женился на своей соседке доне Капитолине, они любили друг друга с детства; живут молодые на набережной Глория, а их родители на улице Матакавалос». И все в один голос восклицали: «Что за красотка!»
Глава CIII
В СЧАСТЬЕ ЛЮДИ НЕЗЛОПАМЯТНЫ
«Красотка» звучит вульгарно; Жозе Диас сказал лучше. Он единственный навестил нас и передал привет и поцелуи от родителей. Его поздравления казались нам истинной музыкой; я не привожу их здесь полностью, но они были верхом изящества. Он назвал нас птичками, выросшими в двух смежных гнездах под крышей. Остальное представьте сами — птички расправляют крылья и устремляются в небо, которое раскрывает им свои объятия. Ни один из нас не засмеялся; растроганные красноречием приживала, мы простили ему все, начиная с памятного вечера 1857 года… В счастье люди незлопамятны.
Глава CIV
ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ
Жозе Диас посвящал все свое время мне и моей матери. Завтракал он на улице Матакавалос, а обедал на набережной Глория. Два года семейной жизни прошли хорошо, лишь отсутствие ребенка огорчало нас. Правда, мы потеряли моего тестя, а дядя Косме был уже совсем плох, но мать чувствовала себя отлично, а мы с Капиту и того лучше.
Я вел дела богатых торговых домов, и процессы следовали один за другим. Эскобар всеми силами способствовал моему удачному дебюту в суде. Он попросил знаменитого адвоката допустить меня в свою коллегию и добыл мне несколько поручений; все у него выходило легко и просто.
Взаимоотношения между нашими семьями предопределились заранее: у Санши с Капиту продолжалась школьная дружба, у нас с Эскобаром — семинарская. Санша с мужем поселились на улице Андараи́, и мы с удовольствием проводили бы у них все время, будь это возможно. По воскресеньям обедали с ними. Часто мы приходили друг к другу пораньше, сразу после завтрака, чтобы провести вместе день, и расставались часов в десять — одиннадцать, а то и позже. Теперь, вспоминая эти дни, я чувствую, что не все в жизни старо, как египетские пирамиды.
Эскобар и Санша жили счастливо; у них родилась дочка. Одно время поговаривали о похождениях моего друга не то с актрисой, не то с балериной, однако дело обошлось без скандала. Санша отличалась скромностью, муж ее трудолюбием. Как-то в разговоре с Эскобаром я посетовал на отсутствие у нас ребенка. Он ответил мне:
— Не вмешивайся не в свое дело. Бог дарует людям детей, когда захочет, а если их нет, значит, так лучше.
— Но ведь ребенок — естественное завершение жизни.
— Не отчаивайся, в свое время появится.
Увы, он не появлялся. Капиту неустанно молила о сыне, да и сам я не раз принимался читать молитвы. Теперь мне приходилось вносить плату вперед, как за квартиру, не то что в детстве.
Глава CV
РУКИ
В остальном все обстояло благополучно. Капиту любила развлечения, и первое время, когда мы выезжали на прогулки или в театр, она веселилась, словно птичка, выпущенная из клетки. Моя жена одевалась скромно, но со вкусом. Как и все молодые женщины, она любила драгоценности, но удерживала меня от чрезмерных трат, взяв даже с меня обещание вовсе не дарить ей украшений; правда, я его скоро нарушил.
