Константин Вулах - Лишь то, что понято
И длится, длится, что есть мочи...
Не день, но все еще не ночь,
Отодвигая сумрак ночи,
Чтоб дню усталому помочь.
А в полумраке светлом этом,
Где полуночь и полудень,
Громада солнца бурым цветом
Твою окрашивает тень.
Багрянец бликов и мельканий,
Кроваво-красный и живой,
Царит средь полутемных зданий,
Взмывая ввысь над головой.
Ты непонятно чем взволнован
И оттого вдвойне раним,
Так тем закатом очарован,
Что до рассвета бредишь им.
***
Так скромны мои запросы, так тщедушны
Даже самые большие из потреб,
Что хватает мне вполне на хлеб насущный,
Почему ж он так приелся, этот хлеб?
Не мечтаю покорять высоты неба,
О стремлениях туманных позабыл,
И не тянет в дали те, где раньше не был.
Почему ж влечет туда, где раньше был?
К новым знаньям нет уж прежнего призванья,
Вряд ли новые в себе я умещу.
Мне бы только не расстаться с прежним знаньем.
Почему же о непонятом грущу?
Новым чувствам до конца не доверяю,
А кого любил, сильнее все люблю.
Прыть годов своих в их беге усмиряю.
Почему же все так душу тороплю?
Пусть я в личный свой успех давно не верю,
Но чужой меня не гложет, не гнетет.
Он не так огромен, счет моим потерям.
Почему ж он так печален, этот счет?
Все короче, все очерченнее планы,
Что на карте жизни мысленно черчу.
Знаю срок придет мой поздно или рано.
Почему ж о сроке том забыть хочу?
Ведь однажды все окончатся дороги
Среди важных и не очень важных дел.
Мне казалось, я так много знал о Боге.
Почему ж в него поверить не посмел?
***
Уже не скоротечные минуты,
А дни и годы на моих часах
Куда-то убегают почему-то,
И иней все не тает в волосах.
И молодые кажутся шальными,
И стариком кажусь я молодым.
Все опытом спешу делиться с ними,
Как будто этот опыт нужен им.
Невозвратимы прожитые годы,
И начинаю вдруг осознавать,
Что отстаю все больше я от моды
И что на мне минувшего печать.
Прислушиваясь к сердца перебоям,
Я по ступенькам медленней иду
И кажется, что рядышком с собою
Я старость замечаю на ходу.
Помедлить бы и оглянуться надо,
Но у годов стремительная прыть,
И опадают листья с веток сада,
И все слабее жизненная нить.
Но мир все так же ярок, как и прежде,
Все так же за собой зовет строка,
И хочется жить в вере и в надежде,
И тяга к жизни так же велика.
Пускай осознаю свои пределы
Во времени, бегущем день за днем,
Но искренно, отчаянно и смело
Хочу подольше оставаться в нем.
Чтоб чувствовать в себе живые соки,
Что проникают в душу по весне,
И крыльями воздушные потоки
Ловить, летая по небу во сне.
***
Пятидесятилетия рубеж
Для человека как граница тайны.
Еще ты в чувствах искренен и свеж,
И радости полны и неслучайны.
Но то, что там, за этим рубежом,
Все ж отличимо от всего былого.
Отрезанное времени ножом,
Оно уже не тайно и не ново.
Ты все познал, что должен был познать,
До сути, до нутра, до основанья,
И возраста зловещая печать
Ложится на дверях того познанья.
Отныне ты мудрец, а если нет,
То, значит, упустил возможность эту.
В туманной череде грядущих лет
Возможности подобной больше нету.
И с горечью в душе осознаешь,
Что хоть опять весь мир перелопатишь,
Но мудрости иной не обретешь,
Лишь только обретенную утратишь.
***
Мы с тобой взрослее стали, "се ля ви"...
Мы познали цену дружбе и любви,
Цену клятвам и прочувственным речам,
Намерениям благим и вещим снам.
И надежде, и несбывшейся мечте,
И неправде, и бесспорной правоте,
Свету яркому и тени на свету,
И желаньям, породившим суету,
И сочувствию, и черствости людской,
И веселию, крапленому тоской,
Цену чувству, пробужденному в крови...
Мы с тобой взрослее стали, "се ля ви."
***
За справедливость надобно платить,
А цены на нее весьма сердиты,
И если справедливым хочешь быть,
Готовься быть за это крепко битым.
Уж заплатить готовься ты сполна
За сей товар судьбой своей и жизнью.
Ведь если справедливость так нужна,
То нету речи о дороговизне.
О скидке разговоров не веди,
Остаться не рассчитывай с наваром
И даром справедливости не жди,
Не тот товар, что достается даром.
Читая древних мудрецов
Есть в мудрой древности дел нынешних основа,
Дай Бог нам разума сполна ее понять:
"Где дом сгорел твой, там его построй ты снова,
Но там, где сгнил твой дом, не строй его опять."
Не возвестят пускай о каждом в мире трубы,
Но чтобы мог Господь хранить тебя в судьбе,
"Другому не твори, что самому не любо,
Не пожелай того, что не желал себе."
Мы каждый день за счастьем собственным в погоне,
Себя нещадно загоняя суетой,
"Конечно важно, как везут повозку кони,
Но все ж важнее, что за груз в повозке той."
Дела людей и судьбы их от века схожи,
Хоть к дням былым, хоть к нашим дням их относи:
"Знай - то, что отнято, вернуть порою сможешь,
Того, что отдал сам, обратно не проси."
Когда-то был в твоей судьбе час лучший, звездный,
Но о часах былых не стоит тосковать.
"Ведь нам на свете этом никогда не поздно
Извечной мудрости учиться начинать."
***
Есть у души укромный уголок,
Куда сознанья путь непрост и труден,
И где наверно обитает Бог,
Когда он погостить приходит к людям.
Но чаще там один ты на один
С самим собою без самообмана.
Своей души и раб, и господин,
Певец ее и критик неустанный.
Ты сам с собою споры там ведешь,
Себя осознавая от начала,
И различаешь истину и ложь,
Которая привычной правдой стала.
В одном лице - судья и прокурор,
И адвокат, искусно говорящий,
Ты сам себе выносишь приговор,
Нелегким наказанием грозящий.
И отбываешь свой предельный срок,
Где казнь и триумф попеременны...
Таков он, этот тайный уголок,
Святилище и суд одновременно.
***
Как старая лошадь, по кругу
Годами привычно хожу,
Не чую тугую попругу
И по сторонам не гляжу.
Тускнеют и краски, и звуки,
Уже не слепя, не глуша.
К труду приспособились руки,
И к боли привыкла душа.
Живу у привычки во власти,
А кажется, что не живу,
Но все это жизненным счастьем
Зачем-то привычно зову.
Глядя в окно
(В подражание восточным поэтам)
Из окна мне немногое видеть дано,
Только часть мира вижу я, глядя в окно,
Но и в малой частице огромного мира
Отражаются лики его все равно.
Заиграл меж домов солнца радостный луч,
Словно неба улыбка средь сумрачных туч,
И все сразу улыбкою той озарилось
От весенней травы и до мусорных куч.
По дороге бежит без оглядки малыш.
Не угонишься следом и не углядишь.
А старик долгим взглядом его провожает
И вослед малышу улыбается лишь.
Воробьи, напевая несложный мотив,
Крошки хлеба клюют, голод свой ублажив.
Только из-за угла вдруг метнулась к ним кошка,
И вспорхнули они, вмиг о хлебе забыв.
А за кошкою пес побежал по двору,
Коль догонит, то будет ей не по добру.
Во дворе, как повсюду, уж так и ведется
Кто слабее, тот сильному не по нутру.
Потемнело, светло только у фонаря,
И пока над землею не встанет заря,
Будет он во дворе очень важным и нужным,
Пусть туманный, но все-таки свет нам даря.
Звезд не видно, зато засветилась луна,
Знают все, свет чужой отражает она,
Но средь мрака и тьмы солнца свет отражая,
Отражением дня она ночью видна.
Так поэт, по натуре иных и мудрей,
Наблюдая за жизнью в привычности дней
И пытаясь ее отразить в своей строчке,
Отражением мира становится в ней.
***
Как обостряет чувства горе,
И как из этой остроты
Рождаются, тем чувствам вторя,
Слова горчайшей простоты.
Они нам облегчают душу,
Ведь их сжигающая соль
Все ж делает немного глуше
Калечащую сердце боль.
Настойчиво и неустанно
Леча от немоты тебя,
Зловонный гной душевной раны
Та соль оттянет на себя.
Так повторяй опять и снова
Среди бедою полных дней
Ты лечащее душу слово
Обиды горестной своей.
***
Есть глубина у житейского моря
Под его внешне спокойной водой.
В той глубине мы встречаемся с горем,
Горем горчайшим и злою бедой.
Радость прозрачна, легка, мелководна,
Счастью иная дана глубина,
Но только в горе по сути природной
Можно достигнуть душевного дна.
Здесь, в темноте глубины ее мрачной
Ориентиры привычные прочь,
Нет перспективы простой и прозрачной,
День превращается в черную ночь.
