Фердинанд Фингер - Любовь и жизнь, похожие на сон

Смятение в душе, смятение в крови,

Меня обида и беспомощность пугают,

Ну как мне поступить? О, Боже, подскажи!

Любовь как удержать, не знаю.

Хотя известно, силою любовь не удержать,

Она, как волк, с цепи сорвется на свободу,

Куда, к кому уйдет – не надо знать,

Ведь это то же самое, что реку перейти, не зная брода.

Нет, каверзницы этой не понять.

Она всегда свободна и прекрасна,

Синицы мне в руке не удержать,

А сокола в полете догонять напрасно.

В погоне той, наверняка, я разобьюсь и упаду,

Ведь сокол очень высоко летает,

А изменившую Любовь синицей не приму,

Не надо мне ее в руке, пусть улетает. [5]

Ах, улица – такая непутевая моя!

Две стороны есть, знаю, у тебя,

На солнечную – ни за что не перейду,

Там сорок градусов, там, словно как в аду.

На стороне холодной, теневой

Дрожу и промерзаю, как зимой,

А может, лучше солнечная, где жара?

Хотя там солнечный удар бывает, господа.

Опасно там, опасно вдвое здесь,

Эх, жизнь! Опасностей не перечесть!

А может, между сторонами проскользну,

Но как мне это сделать? Не пойму.

Эх, жизнь, ну, почему такой круговорот?

Ведь это рай в аду, а может, и наоборот.

Похоже это два лица одной медали,

«Двуликий Янус», тот, который лжет.

О, Господи! Верни мне то, что было,

Верни мне сон ушедших вдаль времен,

Которые в воспоминаньях сердце не забыло,

Тот сон, как пятьдесят назад, ты вышла на перрон.

Как я хочу сейчас из давней яви,

Вернуть тебя, любимая, обнять тебя,

Картиною из прошлого в прекрасной раме,

Что Рафаэлевой Мадонною смотрела на меня.

Ведь можно, наконец, ведь можно!

Нет, черт возьми, ну, почему нельзя?

Известно, без любви жить невозможно.

Но как прожить, скажи мне, без тебя?

Эклезиаста притчу время не забыло,

И притча эта говорит моей душе:

«Что было – будет, а что будет – было»,

Любовь вернется обязательно к тебе.

Она пришла на кладбище к Нему.

Не посетителем, пришла навеки.

Желая с мужем разделить свою судьбу

И рядом быть с великим человеком.

На востряковском встретились они,

Защитники Любви и Правды в мире,

Елены и Андрея две бессмертные души

Парят над нами в солнечном эфире.

В желаньи защитить нас вновь и вновь

Стремятся ввысь к божественным пределам,

Туда, где вечны Правда и Любовь,

Где духа торжество над бренным телом.

Не ожидал, что удивлюсь я беспредельно,

Но крайний случай удивиться потому,

Что я и мои зубы спим отдельно,

Мне только девяносто, я не понимаю, почему?

«Я знаю, что я ничего не знаю», [6]

Ну и дурак, хоть и философ был Сократ,

В отличье от него, я очень много знаю,

Поэтому старик глупей меня в сто крат.

Смотрите – чудеса чудесные произошли,

Сегодня ночью я смотрел на небо —

И вдруг – нет звезд, там не было луны,

От страха я застыл, что это – быль иль небыль?

Но удивление и страхи вдруг прошли,

И понял я причину – отчего случилось,

Для Них, для Них с небес содрали мы,

Что для мужчин миллионы лет светилось.

Когда-то жил Эйнштейн, носитель потрясающих идей.

Эйнштейна постулат: «Две вещи бесконечны —

Вселенная и глупость у людей».

Но в первом не уверен был ушедший в Вечность.

Не ожидал, и очень удивляюсь этой новизне,

Сегодня ночь была такая душная.

Что спать пришлось в одном Пенсне. [7]

Ой, Весна! Я с тобой оживаю,

Вишень цвет с нетерпением жду,

Ты спасаешь меня от печалей,

Прогоняешь от сердца тоску.

По осколкам прошедших желаний,

По замерзшей мечте о любви,

И по боли душевных страданий,

Мне Весна дай пройти, отепли.

Сердце мне, что на льдинку похоже,

Отогрей, «сделав воду вином», [8]

В «воскресенье прощенное», Боже, [9]

Отпусти мне, что значит грехом.

Тех грехов многотонные грузы

На свои. Боже, плечи взвали,

И пошли мне свидание с Музой,

Что поэта терзает в ночи.

Виктору Ерофееву

О, Иския, – белейший твой песок

Лазурным морем словно оцелован,

И солнца льющийся поток,

И невозможной смесью красок глаз наполнен.

Вот улица центральная твоя,

Красавица с названьем VIA ROMA —

Азалии цветущие и иностранцев праздная толпа —

И в этом итальянском флере чувствуешь себя, как дома.

Кафе эспрессо тонким запахом манят,

И Тратории выкладкой невероятною волнуют,

И свечи за витринами таинственно горят,

Собаки под ногами мирно спят, волна песок целует.

Открыты двери «Кьезы» – служба, пение и голоса,

И море под луной шуршит прибоем.

Ты в порт сверни налево, и откроется такая красота:

Там яхты нежно прижимаются, целуются с волною.

А справа – рестораны с выкладкою аппетитной в ряд,

А слева – полировка яхт с начищенною медью.

На блюдах ресторанных рыбы с осьминогами лежат,

Серебряные чаши, переполненные льдом со снедью.

И вдруг, как в унисон, под тихий ласковый прибой

Взрывается волшебный звук Бельканто,

А это гитарист волшебною струной

Затрагивает дух Италии бессмертного таланта.

Сидишь и слушаешь, а звук такой живой,

Душа твоя волнуется, душа трепещет.

Тут праздник жизни, здесь ты не чужой,

И море ласково под лунною дорожкой блещет.

Ты, как Лукулл, с друзьями за столом:

Прошуто с дыней, Фрутти мисто маре,

И устрицы свежайшие с лимоном и со льдом,

И гамбери и моцарелла, литрами вино, и ты в ударе.

Под светом ресторанных ламп, в тиши ночи,

Напротив, где-то метра за два на воде качаясь,

На нижних палубах пируют богачи,

Бесплатно неаполитанской песнью наслаждаясь.

Там вист и покер смирненько снуют

На яхте белокрылой с легкою осадкой,

И кельнеры из ресторанов блюда подают,

И пенная волна прибоя в уши песнью сладкой.

На следующий день в потоке солнца золотом

Идем наверх по нашей VIA ROMA.

Там с левой стороны под золотым крестом

Венчаются молодожены, осененные церковным звоном.

Пред церковью толпа, шикарные машины ждут,

Когда молодожены свой обет великий примут,

И под аплодисменты зрителей к ним подойдут,

А те, кто в церковь не попал, их поцелуют и обнимут.

Идем по VIA ROMA, позади оставив торжество,

Толпа людей вся в разговорах и духах проходит мимо.

Вот слева ювелирный: за витринами есть все,

Что женщину притягивает непреодолимо.

Брилльянтовые драгоценные волшебные колье,

Часы «Картье» со вставками из изумрудов,

А кольца, кольца, словно как во сне —

Здесь все, что нужно для красавиц белозубых.

Немного дальше антикварный магазин.

Я на витрину посмотрел, и в обморок упал, похоже:

Там на коне, примерно 50х60, средневековый господин —

Таких с другими я не видел непохожих.

Наверное, он важным был послом,

И левая рука, с накинутым плащом, в привете,

И розовая шапочка, украшенная страуса пером,

И стрижка под каре под шапочкой прелестной.

Струёю, льющей из-под синего плаща,

Одежда желтая рубашкою одета,

А в правой повод держит от коня,

На поясе мешочек с золотом надет при этом.