Евгения Баранова - Том второй
если тебя перед ним убили.
Помнишь ли, душу в ладонях держал.
Помнишь ли, гладил губами спину.
– Горькое горе солило кинжал,
не успевая из раны вынуть.
То ли мне глобус вдруг сделался мал.
То ли земля превратилась в море.
Ты ничего, ничего не сказал.
Это уже говорило горе.
* * *
Включаю мобильник.
Он больше не плачет.
Совсем как ребенок, больной лейкемией.
Он больше не нужен.
Он больше не значит,
но хочется, чтобы
его не забыли.
Я еду на запад.
И больше не в моде
Рембо,
дневники
и породистый виски.
Я еду на запах.
Высокоугоден
любой,
не деливший молчанием миску.
Я еду на запад.
Печаль амплитудна,
как "Поиск сети" или в легкое снизу.
Мобильник молчит, отдавая секундам
тепло,
не ушедшее
на
перевызов.
* * *
Любовь – это чувство, которое не или недопроходит.
Похоже на страх. Или будто тебя обокрали.
Ты мне не звонишь. И твое отражение вроде
пятна
расплывается в каждом моем Зазеркалье.
Любовь – это боль, у которой не ищут открытий.
Настолько банально, что хочется плакать на скорость.
Ты мне не звонишь. И вступивший в реакцию литий
ничто по сравнению с ночью, разменянной порознь.
И капельки пота. И взглядом прохожих касаясь,
Ловлю осуждение мало и вряд ли знакомых.
Ты мне не звонишь. – Но я месяц уже просыпаюсь
от каждого скрипа внутри моего телефона.
* * *
Мертвое сердце стоит дороже.
Мертвое сердце – мертвая кожа.
Ороговело – и овдовело.
Сколько мишеней
снилось прицелу!
Сколько лишений,
дел неотложных…
Мертвое сердце:
мертвый
не
должен:
– не вспоминать, встретившись утром;
– не забивать стрелок кому-то;
– не целовать щек под предлогом.
(Мертвого – там – ранить не могут!)
Мертвому –
жить.
В полдень –
ложиться.
В розовость губ –
привкус больницы.
Вместо ушей—
куст вермишели.
(Мертвому – здесь – выжить дешевле!)
И в аккурат – к сердцу – платочек!
чтобы
не знать,
как
кровоточит!
* * *
И я засыпаю. И я забываю Имя.
Мне снится Дантес и его пробивная меткость.
И хочется выпить. – Точнее, запить другими
твое неналичие или свою нелепость.
От этого тошно:
от мыслей, разлитых мимо,
от глупых таблеток,
от сна,
от плохого чая.
И хочется вымыть. – Точнее, отмыть от грима
последнюю душу, которой уже не чаю.
Иллюзия выжить похожа на смену дома.
На старую обувь.
На пластырь, когда упала.
…И я засыпаю.
И кажется не_знакомой
двуспальная площадь остывшего одеяла.
* * *
Чашку разбили.
Локтем.
Нечаянно.
Долго осколки мечтали склеиться.
Плакал фарфор.
Даже розы чайные
ныли от мелкой такой безделицы.
Чашку – разбили.
Купили – новую.
Красными маками в желтом кружеве.
Новую чашку внесли в столовую.
Весело чаем ее утюжили.
Новую чашку ласкали-нежили.
Но не любили.
Хотя – лелеяли.
Ей не хватало той старой трещины
чашки, которую не заклеили.
2006
Автопилот
maxi-single
Настоящая любовь между двумя
людьми всегда в конце концов включа-
ет в себя множество способов причи-
нить настоящие страдания.
Урсула Ле Гуин – «Левая рука тьмы»
* * *
Поговори со мной.
Мне очень плохо.
От Горького,
От эха за спиной.
От вечности, от вечера, от вдоха,
От выдоха и от себя самой.
Поговори со мной,
мне слишком мало
уже перенесённых разберих.
не выбрала, поскольку выбирала
не для того, не тех и не таких.
Поговори со мной!
Скажи хоть что-то.
Какой-нибудь привет» или «пока».
Дрожу.
Дышу.
Подсчитываю льготы
на право предпоследнего звонка.
* * *
Ходит по кухне и говорит мне:
"Не умирай. Это так не модно"
По телевизору стонет Бритни,
на мониторе повисли "Окна".
– Хочется выть…
– Так повой, лапуля.
Хочется бросить – с балкона в осень.
После поймать.
От избытка дури
долго лечить, чтобы снова бросить.
Каждая ночь
как начало рая.
Все остальное – спагетти-вестерн.
Не отпускаю.
Не отпускает.
– Честно не будешь?
– Конечно, честно.
* * *
Задохнись от наркотиков.
Или от скуки.
Все равно не найдёшь свой потерянный мир.
Я смотрю на твои волокнистые руки
и уже не пугаюсь наличию дыр.
Я смотрю на глаза,
дорогие до смерти.
Каждый отблеск огня по-особому лжив.
Я уйду.
Ты уйдёшь.
И кого пожалеть мне,
если каждый из нас одинаково жив?!
Я не буду жалеть. – Тем не менее, жалко.
Мне тебя не спасти.
Ты меня не простил.
Я смотрю, как ты плавишь себя зажигалкой,
и тихонько реву от отсутствия сил.
* * *
Погонов тишины погонным метром
зима коснулась будто невзначай.
Природы торопливый архитектор
неслышно форматировал печаль.
…И падал снег.
На небо и на крышу.
По витражам зазубренных домов.
Не приходи. – Я больше не услышу.
Все голоса изучены давно.
Не приходи.
От ёлочных объятий
осталась пыль.
От чёлки – бигуди.
Ни писем, ни прощаний, ни распятий
не надо…
ничего…
Не приходи!
* * *
Я знаю, ты вернёшься насовсем.
Придёшь с утра, застенчивый сначала.
И в праздничность намыленных вокзалов.
И в преданность распахнутых арен.
Я знаю, ты вернёшься насовсем.
Я знаю, я предчувствую шаги.
Обратный бег всё по тому же спуску.
Бессилен бред любовного искусства,
но как его предательства горьки.
Я знаю, я предчувствую шаги.
Мне нужно ждать. – Поэтому я жду.
Как ждет шахтер в полузавале шахтном.
Как ждёт моряк, свою проспавший вахту.
На утро ждет последнюю звезду.
Мне нужно ждать, поэтому я жду.
зима 2006-2007.
½
(одна вторая)
Д.Д.
1.
Я хочу превратиться в тебя.
Ты опять превращаешься в воздух.
Или в звезды,
что тоже обидно.
Прокричавши которое "гибну",
мир простыл,
мир контужен морозом.
Мир на розы и розги был роздан.
Я хочу превратиться – в тебя.
– Помешай мне, пожалуйста, в этом!
Не меняйся билетом
на этот
безнадежно просроченный скорый.
Раз-говоры и недо-говоры.
Я хочу. Превратиться. В тебя.
Не волнуйся,
я долго училась.
Твоих слов подростковая сырость
не нужна,
не видна,
как волна
волнорезом разбитая раньше.
Я хочу превратиться…
– Что дальше?
2.
Люби меня. Пожалуйста. Люби.
Люби мои любые проявленья.
И мелочность невсяческих обид,
и всяческие беды вдохновенья.
Люби меня:
без горечи
без слов
без праздности и правды неумытой.
Люби меня, как любит часослов
вечерние, неслышные молитвы.
Люби меня!
Как чаша.
Как змея.
Скрепленные отравой или травлей.
Люби меня.
Пожалуйста.
А я
не выдам, не отдам и не оставлю.
3.
– Привет.
– Привет.
………………………
Готовьтесь к худшему!
Раз-
Рез.
Рес-
ницы задрожали.
Хватаюсь всем – руками, ручками
и миллиметрами печали.
Раз-
рез.
За-
жим.
Сжи-
маю истины
стальной комок.
– Подайте жгут!
Как много в жизни было пристаней,
которые уже не ждут.
…А если ждут, то не случаются.
Не вымолишь: не суесловь.
Как жаль!
Опять не поправляется
больной по имени Любовь.
4.
Я хочу от тебя умереть.
Умирает же бомж от метила?!
Ты – моя рукотворная бредь,
Ты – моё дождевое светило.
Ты – все то, без чего обойдусь,
потому что не жду повторений.
Ты – моя недалекая Русь,
застудившая где-то колени.
Ты – вся жизнь.
Ты – чужое пальто,
перешитое мне за небрежность.
Мой любимый.
Бессмысленный.
Тот,
для которого я – неизбежность.
Сентябрь 2006
Человек, которого не было
в лицах:
– действующих
– бездействующих
и действующих –
временами.
Человек, которого не было,
– единица
с разнокалиберными нулями.
Человек, которого не было, –
