Джон Китс - Ламия, Изабелла, Канун святой Агнесы и другие стихи
Тащили их во сне к червям голодным.
Анджелу тяжкий паралич разбил;
С раскаяньем, на небе неугодным,
Почил монах, склонясь над очагом холодным.
(Сергей Сухарев)
ОДА СОЛОВЬЮ
Как больно сердцу: песнь твоя гнетет
Все чувства, точно я цикуту пью,
И зелье дрему тяжкую несет,
Меня склоняя к смерти забытью
Не завистью к тебе терзаюсь я,
А горько счастлив счастью твоему,
Когда, крылатый дух, ты далеко,
В лесу, у звонкого ручья,
Где листья шевелят ночную тьму,
Поешь о лете звонко и легко.
11 О, мне бы сок лозы, что свеж и пьян
От вековой прохлады подземелья,
В нем слышен привкус Флоры, и полян,
И плясок загорелого веселья!
О, мне бы кубок, льющий теплый юг,
Зардевшуюся влагу Иппокрены
С мигающею пеной у краев!
О, губы с пурпуром вокруг!
Отпить, чтобы наш мир оставить тленный,
С тобой истаять в полутьме лесов.
21 С тобой растаять, унестись, забыть
Все, что неведомо в тиши лесной:
Усталость, жар, заботу, - то, чем жить
Должны мы здесь, где тщетен стон пустой,
Где немощь чахлая подстерегает нас,
Где привиденьем юность умирает,
Где те, кто мыслят, - те бежать не смеют
Отчаянья свинцовых глаз,
Где только день один Любовь пленяет,
А завтра очи Красоты тускнеют.
31 К тебе, к тебе! Но пусть меня умчит
Не Вакх на леопардах: на простор
Поэзия на крыльях воспарит,
Рассудку робкому наперекор...
Вот я с тобой! Как эта ночь нежна!
Там где-то властвует луна; привет
Несут ей звезды дальние толпой
Но здесь она нам не видна,
Лишь ветерок колышет полусвет
Сквозь мглу ветвей над мшистою тропой.
41 Не видно, что льет легкий аромат
Ковер цветов от взоров тьмой сокрыт
В душистой тьме узнаешь наугад,
Чем эта ночь весенняя дарит
Луга и лес: здесь диких роз полно,
Там бледная фиалка в листьях спит,
Там пышная черемуха бела,
И в чашах росное вино
Шиповник идиллический таит,
Чтоб вечером жужжала в них пчела.
51 Внимаю все смутней. Не раз желал
Я тихой смерти поступь полюбить,
Ее, бывало, ласково я звал
В ночи мое дыханье растворить.
Как царственно бы умереть сейчас,
Без боли стать в полночный час ничем,
Пока мне льется там в лесной дали
Напева искренний рассказ
И ничего бы не слыхать затем,
Под песнь твою стать перстню земли.
61 Бессмертным ты был создан, соловей!
Ты не подвластен алчным поколеньям:
Ты мне поешь - но царь минувших дней
И раб его смущен был тем же пеньем;
И та же песня донеслась в тот час,
Когда с печалью в сердце Руфь стояла
Одна, в слезах, среди чужих хлебов,
И та же песнь не раз
Таинственные окна растворяла
В забытый мир над кружевом валов.
71 Забытый! Словно похоронный звон,
То слово от тебя зовет назад:
Не так воображения силен
Обман волшебный, как о нем твердят.
Прощай, прощай! Твой сердцу грустный гимн
Уходит вдаль над лугом за ручей,
На склон холма, и вот - похоронен
В глуши лесных долин.
Исчезла музыка - и был ли соловей?
Я слышал звуки - или то был сон?
(Игорь Дьяконов)
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
Нетронутой невестой тишины,
Питомица медлительных столетий,
Векам несешь ты свежесть старины
Пленительней, чем могут строчки эти.
Какие боги на тебе живут?
Аркадии ли житель, иль Темпеи
Твой молчаливый воплощает сказ?
А эти девы от кого бегут?
В чем юношей стремительных затея?
Что за тимпаны и шальной экстаз?
11 Нам сладостен услышанный напев,
Но слаще тот, что недоступен слуху,
Играйте ж, флейты, тленное презрев,
Свои мелодии играйте духу:
О не тужи, любовник молодой,
Что замер ты у счастья на пороге,
Тебе ее вовек не целовать,
Но ей не скрыться прочь с твоей дороги,
Она не разлучится с красотой
И вечно будешь ты ее желать.
21 Счастливые деревья! Вешний лист
Не будет вам недолгою обновой;
И счастлив ты, безудержный флейтист,
Играющий напев все время новый;
Счастливая, счастливая любовь:
Все тот же жаркий, вечно юный миг
Не скованный земною близкой целью,
Не можешь знать ты сумрачную бровь,
Горящий лоб и высохший язык,
А в сердце горький перегар похмелья.
31 Какое шествие возглавил жрец?
К какому алтарю для приношенья
Идет мычащий к небесам телец
С атласной, зеленью увитой шеей?
Чей праздник, о приморский городок,
Где жизнь шумна, но мирно в цитадели,
Увлек сегодня с улиц твой народ?
И, улицы, навек вы опустели,
И кто причину рассказать бы мог,
Вовек ее поведать не придет.
41 Недвижный мрамор, где в узор сплелись
И люд иной, и культ иного бога,
Ты упраздняешь нашу мысль, как мысль
О вечности, холодная эклога!
Когда других страданий полоса
Придет терзать другие поколенья,
Ты род людской не бросишь утешать,
Неся ему высокое ученье:
"Краса - где правда, правда - где краса!"
Вот знанье все и все, что надо знать.
(Иван Лихачев)
ОДА ПСИХЕЕ
К незвучным этим снизойдя стихам,
Прости, богиня, если я не скрою
И ветру ненадежному предам
Воспоминанье, сердцу дорогое.
5 Ужель я грезил? или наяву
Узнал я взор Психеи пробужденной?
Без цели я бродил в глуши зеленой,
Как вдруг, застыв, увидел сквозь листву
Два существа прекрасных: за сплетенной
10 Завесой стеблей, трав и лепестков
Они лежали вместе, и бессонный
Родник на сто ладов
Баюкал их певучими струями.
Душистыми, притихшими глазами
15 Цветы глядели, нежно их обняв;
Они покоились в объятьях трав,
Переплетясь руками и крылами.
Дыханья их живая теплота
В одно тепло сливалась, хоть уста
20 Рукою мягкой развела дремота,
Чтоб снова поцелуями без счета
Они, с румяным расставаясь сном,
Готовы были одарять друг друга.
Крылатый этот мальчик мне знаком.
25 Но кто его счастливая подруга?
В семье бессмертных младшая она,
Но чудотворней, чем сама Природа,
Прекраснее, чем Солнце и Луна,
И Веспер, жук лучистый небосвода;
30 Прекрасней всех - хоть храма нет у ней,
Ни алтаря с цветами;
Ни гимнов, под навесами ветвей
Звучащих вечерами;
Ни флейты, ни кифары, ни дымков
35 От смол благоуханных;
Ни рощи, ни святыни, ни жрецов,
От заклинаний пьяных.
О Светлая! давно умолкли оды
Античные - и звуки пылких лир,
40 Что, как святыню, воспевали мир:
И воздух, и огонь, и твердь, и воды.
Но и теперь, хоть это все ушло,
Вдали восторгов, ныне заповедных,
Я вижу, как меж олимпийцев бледных
45 Искрится это легкое крыло.
Так разреши мне быть твоим жрецом,
От заклинаний пьяным;
Кифарой, флейтой, вьющимся дымком
Дымком благоуханным;
50 Святилищем, и рощей, и певцом,
И вещим истуканом.
Да, я пророком сделаюсь твоим
И возведу уединенный храм
В лесу своей души, чтоб мысли-сосны,
55 Со сладкой болью прорастая там,
Тянулись ввысь, густы и мироносны.
С уступа на уступ, за стволом ствол,
Скалистые они покроют гряды,
И там, под говор птиц, ручьев и пчел,
68 Уснут в траве пугливые дриады.
И в этом средоточье, в тишине
Невиданными, дивными цветами,
Гирляндами и светлыми звездами,
Всем, что едва ли виделось во сне
65 Фантазии - шальному садоводу,
Я храм украшу; и тебе в угоду
Всех радостей оставлю там ключи,
Чтоб никогда ты не глядела хмуро,
И яркий факел, и окно в ночи,
70 Раскрытое для мальчика Амура!
(Григорий Кружков)
МЕЧТА
Отпусти Мечту в полет,
Радость дома не живет;
Как снежинки, наслажденья
Тают от прикосновенья,
5 Лопаются - посмотри,
Как под ливнем пузыри!
Пусть Мечта твоя летает,
Где желает, как желает,
Лишь на пользу не глядит
10 Польза радости вредит;
Так порой в листве росистой
Плод приметишь золотистый:
Как он сочен, свеж и ал!
Надкуси - и вкус пропал.
15 Что же делать? Лето минет;
Осень взгляд прощальный кинет;
Ты останешься один.
Дров сухих подбрось в камин!
Пусть тебе мерцают в очи
20 Искры - духи зимней ночи.
Тишина - среди снегов,
Не слыхать ничьих шагов,
Только пахарь с башмаков
Снег налипший отряхает,
Да луна меж туч мелькает.
25 В этот час пошли Мечту
С порученьем в темноту:
Чтоб она тебе достала
Все, чем год земля блистала;
Пусть вернет тебе скорей
30 Благодать июньских дней,
И притом апреля почки
И весенние цветочки,
Зрелой осени покой,
И таинственной рукой
35 Пусть, как редкостные вина,
Их смешает воедино;
Кубок осуши глотком!
И услышишь - майский гром,
И шуршащий спелый колос,
40 И далекой жатвы голос;
