Василий Жуковский - Ундина
Рыцарь: ее родные были ему не по сердцу.
Но Ундина своею тихою прелестью снова
Сладкий покой возвратила ему, и, любуясь с ней
вместе
Зеленью берега, так благовонно, свежо и
прозрачно
Светлою влагой объятого, рыцарь сказал: "Для чего
же
Так нам спешить отсюда, Ундина? Уж, верно, не
встретим
Мы нигде толь мирного счастья, каким насладились
20 В этом краю; побудем же здесь; никто нас не
гонит".
"Что ты, мой друг, прикажешь, то и будет,
сказала с покорным
Видом Ундина, - но слушай: моим старикам
разлучаться со мною
Тяжко и так, а они еще не знают Ундины,
Новой, нежной, любящей, смиренной Ундины; и все
им
Мнится еще, что смиренье мое не надежней покоя
Вод; и меня легко позабудут они, как весенний
Цвет, как быструю птичку, как светлое облако; дай
же
Милый, в тот миг, как навек на земле нам должно
расстаться,
Скрыть мне от них тобой сотворенную, верную душу.
30 Если же долее здесь мы пробудем, то буду ль уметь
я
Так притвориться, чтоб им моя не открылася
тайна?"
Рыцарь был убежден, и вмиг собралися в дорогу;
Снова коня оседлали; священник вызвался с ними
В город идти через лес и с рыцарем вместе Ундине
Сесть помог на седло. Обнялися; расстались; Ундина
Плакала тихо, но горько; добрый рыбак и старушка
Выли голосом, глядя за нею вслед и как будто
Вдруг догадавшись, какое сокровище в эту минуту
В ней потеряли. В грустном молчаньи вперед
подвигались
40 Путники. Гущи лесной уж достигли они, и
прекрасно
Было видеть в зеленой тени на разубранном пышно
Гордом коне молодую робкую всадницу, справа
Старого патера в белой одежде, а слева, в богатом
Пестром уборе, прекрасного рыцаря. Бережно чащей
Леса они пробирались. Рыцарь одну лишь Ундину
Видел; Ундина же влажные очи свои в упоеньи
Новой души на него одного устремляла, и скоро
Тихий, немой разговор начался между ними из
нежных
Взглядов и вздохов. Но вдруг он был прерван
каким-то
50 Шепотом странным: шел рядом с священником
кто-то четвертый,
К ним недавно приставший. Он-то шептал. Как
священник,
Был он в белом платье, лицо закрывалось каким-то
Странным, широким покровом, которого складки,
как волны,
Падали с плеч и стан обвивали, и он беспрестанно
Их поправлял, закидывал на руку полы, вертелся,
Прыгал; но это ему ни идти, ни болтать не мешало.
Вот что шептал он в ту минуту, когда молодые
Вслушались в речи его: "Уж давно, давно,
преподобный,
В этом лесу я живу, как у вас говорится, монахом;
60 Правда, я не пощусь, не спасаюсь, а просто мне
любо
Жить на воле в глуши и в этом белом, волнистом
Платье под тенью густою разгуливать. Часто и
солнце
Чудно сверкает по складкам моим; а когда я
кустами
Крадусь, бывает такой веселый шорох, что сердце
Прыгает..." - "Вы человек замечательный, - молвил
священник,
Я бы желал покороче узнать вас", - "А ты кто,
когда уж
Дело у нас пошло на расспросы? - сказал
незнакомец.
"Патер Лаврентий, священник Мариинской
пустыни". - "Дельно;
Я же, просто сказать, свободный лесной обыватель {9};
70 Имя мне Струй; ремесла не имею; волен как птица;
Нет у меня господина; гуляю, и все тут. Однако
Нужно мне кое-что молвить вот этой красавице".
С этим
Словом он прянул к Ундине, вдруг вырос, и подле
Уха ее очутилась его голова. Но Ундина
В страхе его оттолкнула, воскликнув: "Поди
поскорее
Прочь; я более с вами не знаюсь". - "О! о! да
какая ж
Замужем стала она спесивая! с нами, роднею,
Знаться не хочет! Да кто же, скажи мне, пожалуй,
не я ли,
Дядя твой Струй, малютку тебя на спине из
подводной
80 Области на берег здешний принес? Позабыла?"
"Оставь нас,
Именем бога тебя умоляю, - сказала Ундина.
Ты мне страшен; ты сделаешь то, что и муж мой
дичиться
Станет меня, как скоро увидит с такою роднею".
"Здесь я недаром; хочу проводить вас, иначе едва ли
Вам через лес удастся пройти безопасно. А этот
Патер уж знает меня; говорит он, что будто
Был я в лодке, когда он в воду упал; и конечно,
Был я в лодке; я в эту лодку прянул волною,
Вырвал его из нее и на берет вынес, чтоб свадьбу
90 Можно было сыграть вам". Ундина и рыцарь при
этом
Слове взглянули на патера: шел он, как будто в
глубокий
Сон погруженный, не слыша того, что вблизи
говорилось.
"Вот и лесу конец, - сказала дяде Ундина,
Помощь твоя теперь не нужна, оставь нас;
простимся
С миром; исчезни". Струй рассердился; он сделал
такую
Страшную харю и так глазами сверкнул, что
Громко вскрикнула; рыцарь выхватил меч и хотел им
В голову Струя ударить, но меч по волнам водопада
С свистом хлестнул, и в воде как будто шипящий
100 Хохот раздался; рыцаря обдало пеной холодной.
Патер, вдруг очнувшись, сказал: "Я предвидел, что
это
С нами случится, лесной водопад был так близко;
и все мне
Мнилось до сих пор, что он живой человек и как
будто
С нами шепчет". И подлинно рыцарю на ухо внятно
Вот что шептал водопад: "Ты смелый рыцарь, ты
бодрый
Рыцарь; я силен, могуч; я быстр и гремуч; не
сердиты
Волны мои; но люби ты, как очи свои, молодую,
Рыцарь, жену, как живую люблю я волну {10}..." - и
волшебный
Шепот, как ропот волны, разлетевшейся в брызги,
умолкнул.
110 Кончился лес, и вышли в поле они: там имперский
Город лежал перед ними в лучах заходящего
солнца.
Глава X
О ТОМ, КАК ОНИ ЖИЛИ В ИМПЕРСКОМ ГОРОДЕ
1 В этом имперском городе все почитали погибшим
Нашего рыцаря {11}, все сожалели о нем, а Бертальда
Боле других; она себя признавала причиной
Смерти его, и совесть терзала ей сердце, и милый
Рыцарев образ глубоко в него впечатлен был
печалью.
Вдруг он явился, живой и женатый, а с ним и
свидетель
Брака его, отец Лаврентий; весь город нежданным
Чудом таким приведен был в волненье; прелесть
Ундины
Всех поразила, и слух прошел, что в лесу из-под
власти
10 Злого волшебника рыцарь избавил ее, что породы
Знатной она. Но на все вопросы людей любопытных
Рыцарь ответствовал глухо; патер же был на
рассказы
Скуп, да и скоро в свой монастырь возвратился он;
словом,
Мало-помалу толки утихли; одной лишь Бертальде
Было грустно: скорбя о погибшем, она поневоле
Сердцем привыкла к нему и его своим называла.
Скоро, однако, она одолела себя; от природы
Было в ней доброе сердце, но чувство глубокое
долго
В нем не могло сохраняться, и здесь легкомыслие
было
20 Верным лекарством. Ундину ласкала она, а Ундине,
Простосердечной, доброй Ундине боле и боле
Нравилась милая, полная прелести сверстница.
Часто
Ей говорила она: "Мы, верно, с тобою, Бертальда,
Как-нибудь были прежде знакомы, иль чудное
что-то
Есть между нами; нельзя же, чтоб кто без причины,
без сильной,
Тайной причины, мог так кому полюбиться, как ты
мне
Вдруг полюбилася с первого взгляда". И в сердце
Бертальды
Что-то подобное было, хотя его и смущала
Зависть порою. Как бы то ни было, скоро друг с
другом
50 Стали они неразлучны, как сестры родные. Но
рыцарь
Был готов уж в замок Рингштеттен, к истокам
Дуная
Ехать, и день разлуки, может быть вечной разлуки,
Был недалеко; Ундина грустила; и вот ей на мысли
Вдруг пришло, что Бертальду с собою в замок
Рингштеттен
Могут они увезти, что на то герцогиня и герцог,
Верно, по просьбе ее согласятся. Однажды об этом
Рыцарь, Ундина, Бертальда втроем рассуждали. Был
теплый
Летний вечер, и темною площадью города вместе
Шли они; синее небо глубоко сияло звездами;
40 В окнах домов сверкали огни; перед ними ходили
Черные тени гуляющих; шум разговоров, слиянье
Музыки, пенья, хохота, крика детей наполняли
Чудным каким-то говором воздух, и он напоен
был
Весь благовонием лип, вокруг городского фонтана
Густо насаженных. Здесь, от шумной толпы в
отдаленьи,
Близ водоема стояли они, упиваясь прохладой
Брызжущих вод, их слушая шум и любуясь на
влажный
Сноп фонтана, белевший сквозь сумрак, как
веющий, легкий
Призрак; и их веселило, что так они в многолюдстве
50 Были одни, и все, что при свете казалось столь
трудным,
Сладилось само собой без труда в тишине
миротворной
Ночи; и было для них решено, что Бертальда
поедет
В замок Рингштеттен. Но в ту минуту, когда
назначали
День отъезда они, подошел к ним, как будто из
мрака
Вдруг родившийся, длинный седой человек,
