Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Она мне памятна, доро́га,
Мне до нее рукой подать.
Таких дорог на свете много,
И многих мне не увидать.

На ней, как на поляне, света
И есть мой след среди следов.
Она зеленая от лета
И голубая от цветов!

Теперь она отгоревалась,
Зовется просто полевой,
А то — военной называлась,
А ближе к фронту — фронтовой.

Она идет землею древней,
И хоть росла не напоказ —
Но все рыбацкие деревни
С нее всю жизнь не сводят глаз.

Они не все на ней распели
Запевки вольные свои,
В ее кустах не отсвистели,
Не отгремели соловьи.

По ней не все промчались свадьбы,
Цветными дугами звеня,
Не все прошли трехтонки с кладью,
Друзья погрелись у огня!..

…Летит дорога по разлужью,
Глядит в далекие лета,
И для нее по старой дружбе
Везде раскрыты ворота!..

Солнце вновь на пороге
Золотит помело.
По знакомой дороге
Я приехал в село.

Вон плетни, палисады,
Вон остаток плетня…
Вон речная прохлада
Поднялась на меня;

Вон от радости пляшет
Целый взвод тополей;
Вон мне озеро машет
Белой гривой своей!

Вон… Вот доля
                          так доля —
Кроной дуб закивал!
«Что, доволен?»
                      — «Доволен!
Лучшей встречи не ждал».

Я к вам в гости приехал,
Дорогие края…
Отзовись мне хоть эхом,
Юность — зорька моя!

Отзовись! Ты и ныне,
Как всегда, дорога.
Покажи мне родные
Заливные луга.

От утра до заката
Я не то что в лугу —
Без такой провожатой
Я ходить не могу!

Пусть отстанут тревоги!
Лишь с тобою одной
Я пройду по дороге,
По тропинке цветной.

Помнишь, мчались в ночное,
Лишь за гриву держась?
Травы па́хнули зноем,
Тени бились, кружась.

Помнишь сладкую дрему,
Полусон наших нив,
Вьюгу белых черемух,
Вишни алый налив?

Помнишь? Ну, хоть отчасти
Подтверди, подскажи!
Помнишь, шло мое счастье
С васильками во ржи?

Если ты позабыла,
Всё равно вспомню я.
Где так долго ходила,
Юность — зорька моя?..

Дед мой Прокофий
Был ростом мал,
Мал, да удал,
Да фамилью дал!

Дал на деревню,
На весь уезд,
Дал для сынов
И еще для невест;

Дал, как поставил
Печать с гербом!
А что на печати?
Да дед с горбом!

А где о нем вести?
Вдали, вдали!
А где его песни?
Да с ним легли!

А где его слезы?
В морской волне.
А где его думы?
По всей стране!

А где его доля?
В руках бойцов.
А где его сердце?
В земле отцов!

Чем знаменита Ладога?
А собственно, водою —
Холодною, крутою,
Прозрачною, седою!

А чем еще?
                Болотами,
Цветными берегами
Да щукой большеротою,
Степенными сигами;

Еще травою донником,
Да резкими ветрами —
Меженцем и шелонником,
Да блеклыми утрами;

Плакучею, заплаканной
Березой над полями
Да всякой мелкой птахою:
Стрижами, соловьями;

Да просто перелесками,
Да запросто лугами…
Да сильными, советскими,
Широкими шагами,
Что накрепко впечатаны
В мою родную землю!..

…Идут деды с внучатами,
Идут деды и внемлют
Своим садам, посаженным
И ждущим совершенства,
Большим шагам — по сажени,
Своим ветрам — меженцам!..

Почти над самым плесом,
Почти что над волной
Шумят, шумят березы,
Посаженные мной.

Они широкой кроной
Стремятся к облакам,
А что топор не тронул —
Спасибо землякам!

Друзья мою деревню
Зеленою зовут.
Пускай мои деревья
Меня переживут.

Под их высокой крышей
В заречной стороне
Другой стихи напишет
И вспомнит обо мне,

Помянет добрым словом
Каким-то летним днем
В краю моем суровом,
В Приладожье моем.

Он сказочною новью
Пройдет, где я ходил,
И скажет:
          «Вот Прокофьев
Березы посадил.

А что еще он делал —
Ответить не берусь!..»
Привет им, в платьях
                                 белых,
Твоим любимкам, Русь!

Неясные рассветы,
Неяркий окоем…
Да были ли поэты
В Приладожье моем?

Да, были, и немало,
Они слова вели;
Отсюда запевалы
На все моря прошли.

Прошли на океаны,
И на́ веки веков
Остались в дальних
                                 странах
Распевы моряков.

Они ведь там осели,
Где вышли из груди:
В Тулоне, и в Марселе,
И в Лондоне, поди!

И в Гамбурге, и в Киле…
Где только склянки бьют,
Где есть моря какие,
Там, значит, и поют!

Поют и тут, хоть тресни
Земля под каблуком!
И, может, слово в песне
Поставлено дружком…

Я к ней пришел с приветом личным,
Да и проведать, как живет.
Она землею земляничной
Меж берегов крутых плывет.

Она такая:
                всё осилив,
Не раз впадает в забытье,
Тогда немало звезд России
Считают зеркалом ее!

Они серебряно искрятся
На гранях влажного весла,
И всю-то ночь они ей снятся,
И снам, как звездам, нет числа!

Около дома,
Возле крылечка,
Тихо течет
Безымянная речка.

Слышу, как шепчет
Склонившейся иве:
«Что здесь за люди —
Забыли про имя!

Я ведь сливаюсь
С могучей рекою,
Я у нее
Завсегда под рукою,

Я у нее
Завсегда на примете,
Если там буря,
То здесь, скажем,
                                ветер!

Нет на нее
Ни обиды, ни жалоб…
Ей без меня
Трудно будет, пожалуй!»

Это я прошу иметь в виду,
Все у нас рыбачили в роду:
Бабки, прабабки,
Прадеды, деды!
И те, что на лавках
Кучней за обедом!

И те, что по люлькам
Качались, что куклы:
Татьянки, и Юльки,
Да прочая клюква!
А те, что из люльки
Едва выползали,
Свистели в свистульки
И сети вязали!

Марфины и Настины —
Все были В династии!
В нашем взводе,
В нашей роте,
Наши вроде,
В нашем роде!
В рыбацком роду…
Это я прошу иметь в виду!

И ловили рыбу мы в роду
Триста шестьдесят пять дней в году!
            Держись, братва!
            Ерши, плотва,
            Ерши, ерши,
            Глаза больши́,
            Остальное — кости…
            Приходите, гости!
Так мы жили-поживали,
Хлеб не каждый день жевали,
Так росли упрямые.
И у тех, кого мы знали,
Кто делился с нами снами,
Было то же самое!