Михаил Зуев - Народная Библиотека Владимира Высоцкого
1977 Пожары
Пожары над страной все выше, жарче, веселей, Их отблески плясали в два притопа три прихлопа, Но вот Судьба и Время пересели на коней, А там - в галоп, под пули в лоб, И мир ударило в озноб От этого галопа. Шальные пули злы, слепы и бестолковы, А мы летели вскачь - они за нами влет, Расковывались кони - и горячие подковы Летели в пыль - на счастье тем, кто их потом найдет. Увертливы поводья, словно угри, И спутаны и волосы и мысли на бегу, А ветер дул - и расплетал нам кудри, И расправлял извилины в мозгу. Ни бегство от огня, ни страх погони - ни при чем, А Время подскакало, и Фортуна улыбалась, И сабли седоков скрестились с солнечным лучом, Седок - поэт, а конь - пегас. Пожар померк, потом погас, А скачка разгоралась. Еще не видел свет подобного аллюра Копыта били дробь, трезвонила капель. Помешанная на крови слепая пуля-дура Прозрела, поумнела вдруг - и чаще била в цель. И кто кого - азартней перепляса, И кто скорее - в этой скачке опоздавших нет, А ветер дул, с костей сдувая мясо И радуя прохладою скелет. Удача впереди и исцеление больным, Впервые скачет Время напрямую - не по кругу, Обещанное завтра будет горьким и хмельным... Легко скакать, врага видать, И друга тоже - благодать! Судьба летит по лугу! Доверчивую Смерть вкруг пальца обернули Замешкалась она, забыв махнуть косой, Уже не догоняли нас и отставали пули... Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?! Пел ветер все печальнее и глуше, Навылет Время ранено, досталось и Судьбе. Ветра и кони - и тела и души Убитых - выносили на себе. # 021
1977 Юрию Петровичу Любимову с любовью в 60 его лет от Владимира Высоцкого
Ах, как тебе родиться подфартило Почти одновременно со страной! Ты прожил с нею все, что с нею было. Скажи еще спасибо, что живой. В шестнадцать лет читал ты речь Олеши, Ты в двадцать встретил год тридцать седьмой. Теперь "иных уж нет, а те - далече"... Скажи еще спасибо, что живой! Служил ты под началом полотера. Скажи, на сердце руку положив, Ведь знай Лаврентий Палыч - вот умора! Как знаешь ты, остался бы ты жив? А нынче - в драках выдублена шкура, Протравлена до нервов суетой. Сказал бы Николай Робертыч: "Юра, Скажи еще спасибо, что живой!" Хоть ты дождался первенца не рано, Но уберег от раны ножевой. Твой "Добрый человек из Сезуана" Живет еще. Спасибо, что живой. Зачем гадать цыгану на ладонях, Он сам хозяин над своей судьбой. Скачи, цыган, на "Деревянных конях", Гони коней! Спасибо, что живой. "Быть или не быть?" мы зря не помарали. Конечно - быть, но только начеку. Вы помните: конструкции упали? Но живы все, спасибо Дупаку. "Марата" нет - его создатель странен, За "Турандот" Пекин поднимет вой. Можайся, брат, - твой "Кузькин" трижды ранен, И все-таки спасибо, что живой. Любовь, Надежда, Зина - тоже штучка! Вся труппа на подбор, одна к одной! И мать их - Софья-золотая ручка... Скажи еще спасибо, что живой! Одни в машинах, несмотря на цены, Им, пьющим, лучше б транспорт гужевой. Подумаешь, один упал со сцены Скажи еще спасибо, что живой! Не раз, не два грозили снять с работы, Зажали праздник полувековой... Тринадцать лет театра, как зачеты Один за три. Спасибо, что живой. Что шестьдесят при медицине этой! Тьфу, тьфу, не сглазить! Даром что седой. По временам на седину не сетуй, Скажи еще спасибо, что живой! Позвал Милан, не опасаясь риска, И понеслась! (Живем то однова!)... Теперь - Париж, и близко Сан-Франциско, И даже - при желании - Москва! Париж к Таганке десять лет пристрастен, Француз театр путает с тюрьмой. Не огорчайся, что не едет "Мастер", Скажи еще мерси, что он живой! Лиха беда - настырна и глазаста Устанет ли кружить над головой? Тебе когда-то перевалит за сто И мы споем: "Спасибо, что живой!" Пей, атаман, - здоровье позволяет, Пей, куренной, когда-то Кошевой! Таганское казачество желает Добра тебе! Спасибо, что живой! # 022
1977 Олегу Ефремову
Мы из породы битых, но живучих, Мы помним все, нам память дорога. Я говорю как мхатовский лазутчик, Заброшенный в Таганку - в тыл врага. Теперь в обнимку, как боксеры в клинче, И я, когда-то мхатовский студент, Олегу Николаевичу нынче Докладываю данные развед... Что на Таганке той толпа нахальная, У кассы давятся - Гоморр, Содом! Цыганки с картами, дорога дальняя, И снова строится казенный дом. При всех делах таганцы с вами схожи, Хотя, конечно, разницу найдешь: Спектаклям МХАТа рукоплещут ложи, А мы, без ложной скромности, без лож. В свой полувек Олег на век моложе Вторая жизнь в замен семи смертей, Из-за того, что есть в театре ложи Ты можешь смело приглашать гостей. Артисты мажутся французским тончиком С последних ярусов и то видать! А на Таганке той - партер с балкончиком, И гримы не на что им покупать. Таганцы ваших авторов хватают, И тоже научились брать нутром, У них гурьбой Булгакова играют, И Пушкина - опять же впятером. Шагают роты в выкладке на марше, Двум ротным - ордена за марш-бросок! Всего на десять лет Любимов старше, Плюс "Десять дней..." - но разве это срок?! Гадали разное - года в гаданиях: Мол, доиграются - и грянет гром. К тому ж кирпичики на новых зданиях Напоминают всем казенный дом. Ломали, как когда-то Галлилея, Предсказывали крах - прием не нов, Но оба добрались до юбилея И дожили до важных орденов. В истории искать примеры надо Был на Руси такой же человек, Он щит прибил к воротам Цареграда И звался тоже, кажется, Олег... Семь лет назад ты въехал в двери МХАТа, Влетел на белом княжеском коне. Ты сталь сварил, теперь все ждут проката И изнутри, конечно, и извне. На мхатовскую мельницу налили Расплав горячий - это удалось. Чуть было "Чайке" крылья не спалили, Но слава богу, славой обошлось. Во многом совпадают интересы: В Таганке пьют за старый Новый год, В обоих коллективах "мерседесы", Вот только "Чайки" нам недостает. А на Таганке, там возня повальная, Перед гастролями она бурлит Им предстоит в Париж дорога дальняя, Но "Птица синяя" не предстоит. Здесь режиссер в актере умирает, Но - вот вам парадокс и перегиб: Абдулов Сева - Севу каждый знает В Ефремове чуть было не погиб. Нет, право, мы похожи, даже в споре, Живем и против правды не грешим: Я тоже чуть не умер в режиссере И, кстати, с удовольствием большим... Идут во МХАТ актеры, и едва ли Затем, что больше платят за труды. Но дай Бог счастья тем, кто на бульваре, Где чище стали Чистые пруды! Тоскуй, Олег, в минуты дорогие По вечно и доподлинно живым! Все понимают эту ностальгию По бывшим современникам твоим. Волхвы пророчили концы печальные: Мол, змеи в черепе коня живут... А мне вот кажется, дороги дальние, Глядишь, когда-нибудь и совпадут. Ученые, конечно, не наврали. Но ведь страна искусств - страна чудес, Развитье здесь идет не по спирали, И вкривь и вкось, вразрез, наперерез. Затихла брань, но временны поблажки, Светла Адмиралтейская игла. Таганка, МХАТ идут в одной упряжке, И общая телега тяжела. Мы - пара тварей с Ноева Ковчега, Два полушарья мы одной коры. Не надо в академики Олега! Бросайте дружно черные шары! И с той поры, как люди слезли с веток, Сей день - один из главных. Можно встать И тост поднять за десять пятилеток За сто на два, за два по двадцать пять! # 023
1977 Схвати судьбу за горло, словно посохї {М. Барышникову}
Схвати судьбу за горло, словно посох, И па-де-де-держись все гала кряду! Я въеду в Невский на твоих колесах, А ты - пешком пройдешь по Ленинграду. # 024
1978 Попытка самоубийства
Подшит крахмальный подворотничок И наглухо застегнут китель серый И вот легли на спусковой крючок Бескровные фаланги офицера. Пора! Кто знает время сей поры? Но вот она воистину близка: О, как недолог жест от кобуры До выбритого начисто виска!
Движение закончилось, и сдуло С назначенной мишени волосок С улыбкой Смерть уставилась из дула На аккуратно выбритый висок. Виднелась сбоку поднятая бровь, А рядом что-то билось и дрожало В виске еще не пущенная кровь Пульсировала, то есть возражала. И перед тем как ринуться посметь От уха в мозг, наискосок к затылку, Вдруг загляделась пристальная Смерть На жалкую взбесившуюся жилку... Промедлила она - и прогадала: Теперь обратно в кобуру ложись! Так Смерть впервые близко увидала С рожденья ненавидимую Жизнь. # 001
1978 Много во мне маминогої
Много во мне маминого, Папино - сокрыто, Я из века каменного, Из палеолита. Но по многим отзывам Я умный и не злой, То есть, в веке бронзовом Стою одной ногой. Наше племя ропщет, смея Вслух ругать порядки. В первобытном обществе я Вижу недостатки. Просто вопиющие! Довлеют и грозят, Далеко идущие На тыщу лет назад. Собралась, умывшись чисто, Во поле элита. Думали, как выйти из то Го палеолита. Под кустами ириса Все передрались. Не договорилися, А так и разбрелись. Завели старейшины, а Нам они примеры, По две, по три женщины, по Две, по три пещеры. Жены крепко заперты На цепи да замки, А на крайнем Западе Открыты бардаки. Перед соплеменниками, Вовсе не стесняясь, Бродят люди с вениками, Матерно ругаясь, Дрянь в огонь из бака льют, Надыбали уют, Ухают и крякают, Хихикают и пьют. Между поколениями Ссоры возникают, Жертвоприношениями Злоупотребляют. Ходишь - озираешься И ловишь каждый взгляд. Малость зазеваешься Уже тебя едят. Люди понимающие Ездят на горбатых, На горбу катающие Грезят о зарплатах. Счастливы горбатые, По тропочкам несясь. Бедные, богатые У них, а не у нас. Продали подряд все сразу Племенам соседним, Воинов гноят образо Ваньем этим средним, От повальной грамоты Те начали орать. Поглядели мамонты И стали вымирать. Дети все с царапинами И одеты куце, Топорами папиными День и ночь секутся. Скоро эра кончится Набалуетесь всласть! В будущее хочется? Да как туда попасть?! Колдуны пророчили, де Будет все попозже... За камнями - очереди, За костями - тоже. От былой от вольности Давно простыл и след: Хвать тебя за волосы! И глядь - тебя и нет. Притворились добренькими, Многих прочь услали И пещеры ковриками Пышными устлали. Мы стоим, нас трое, нам Бутылку коньяку... Тишь в благоустроенном {И} каменном веку. Встреться мне, молю я исто, Во поле, элита! Забери ты меня из то Го палеолита. Ведь по многим отзывам Я умный и не злой, То есть, в веке бронзовом Стою одной ногой. # 002
