Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма
«Воля — мать всего, — говорит Гермес Трисмегист. — Ее сила полна, когда обращена к земле. Она поднимается из земли к небу и снова опускается на землю, приобретая силу всего высшего и низшего. Эта сила— сильнейшая из всех сил: она побеждает всё духовное и проникает всё вещественное. Так был сотворен мир». (Р. Piobb. Formulaire de haute magie.)
По таким же основаниям магические науки учат, что психофизическая энергия воли может быть развита до самых высоких степеней и что она может, пропорционально своей динамической напряженности, воздействовать на всякую нервную или чувствительную организацию, с которой приходит в соприкосновение: сила воли может влиять на силы природы; усовершенствовавшийся адепт или маг способен властвовать над ощущениями других лиц, изменять условия тел физических и астральных, а также управлять стихийными духами, т. е., не создавая ничего нового, но управляя природой, обрабатывать по своему замыслу окружающие его материалы природы и первобытную материю, прошедшую искони веков чрез все виды эволюции.
В соответствии с этой теорией, современная теософия делает волю одной из трех жизненных волн, созидающих вселенную. (См. примеч. 3 к гл. 24.) Воля, дающая сформированной материи одушевление и созидающая процесс эволюции, является Божественной Вспышкой, Божественной Искрой, частью Божественного Огня — Фохата-Логоса, что одновременно сближает ее, в концепции теософской, с «Кундалини» индийской йоги. В примечаниях 24, 25 и 33 к избранным отрывкам из упоминавшейся уже «Книги Золотых Правил» переводчик дает следующие краткие определения этой таинственной Силы, отождествляемой, в конечном счете, с «АУМ’ом»: Кундалини — мистический Огонь или змеевидная Сила. Это оккультная, огненная, фохатическая сила; это великая первичная сила, лежащая в основе всей органической и неорганической материи. Она называется змеевидной или кольцеобразной, ввиду ее спирального движения и работы в теле аскета, ее развивающего. Это электро-духовная творческая сила, которая, будучи приведена в действие, так же легко может уничтожать, как создавать, и убивать, как давать жизнь. Она — Мать Вселенной».
б) «Эфиопский царь Шабака, охваченный, как и вся его семья, энтузиазмом в отношении древней теологии, повелел резчику насечь на каменной плите список с “книги, написанной предками, источенной червями и неразборчивой с начала до конца”. Плита эта (ныне сильно выветрившаяся) является древнейшим документом, который был усвоен Жрецами Мемфиса. В нем, между прочим, есть такая теория сотворения мира: имя предмета или человека, так же, как и божества, есть образ, воплощающий их духовную суть. Назвать предмет по имени значит создать его, вызывая к рождению его самобытную сущность. Ничто поэтому не существует, пока оно не названо. И творение свершилось тоща, когда уста Демиурга произнесли имена всего, что существует. Имена вызвали к внешнему бытию всё то, что было до того чисто отвлеченным понятием, и создали всё физически, давая видимое существование в речи. Так осуществилось творчество Словом. Но Слово было творческим не только в начале мира. Оно никогда не перестало влиять на предметы, на людей и на божества. Жизнь вселенной беспрерывно дополняется непрекращающимся творчеством, которого проводником является Слово. Написание имени материализует звуковой образ в форме, в особенности в письме иероглифическом, запечатлевающем название предметов или существ в контурах. Но если имена вещей, как понятия духовные, оживают и получают формы силою начертания божественных слов, то, наоборот, человек может быть убит уничтожением его имени: способ, употреблявшийся древними магами». (Alexander Moret. The Nile and Egyptian Civilization: Intellectual Life and Religion; pages 366 and 375. New York, 1927.)
3 (стр. 447). Единство космоса с индивидуумом выражается трехчленной формулой: «Я есмь Брама» — «Я есмь — то» — «То — ты еси».
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
1 (стр. 453). Семь демонов древне-еврейской мифологии: Вельзевул— князь демонов и тьмы; Самаель — князь воздуха и ангел суда; Питон-дух прорицанвя; Асмодей — ангел истребитель; Бежал — дух вероломства; Люцифер — дух астрального света, и Сатана — Противящийся Богу.
III. ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ
(стр. 462). Сикофант — обманщик, лжесвидетель, лукавый советник.
ВЛАДМИР ИЛЬЯШЕНКО.ПОЭМА «ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ»
В иллюстрациях А. И. Авинова
Я вижу мира проклятую даль…
«Гибель Атлантиды» в иллюстрациях Андрея Николаевича Авинова вполне родственна, по духу и содержанию, поэме Г. В. Голохвастова, но, в то же самое время, является совершенно самостоятельной трактовкой той же поэтически-философской темы. Сложное эстетическое задание разрешено художником не в «эпизодическом иллюстрировании», но в создании зрительной аналогии тем традициям, настроениям и ассоциациям, на которых построена поэма.
Вся серия иллюстраций основана на симфоническом развитии главной темы, в котором важнейшие мысли, образы и символы проходят, как лейтмотивы, в богатых вариантах. В них мировая всеобщность человеческих исканий подчеркивается умелым сочетанием архитектурных стилей разных эпох и священных эмблем различных религий.
В большинстве иллюстраций световые эффекты, до мелочей отвечающие законам оптики, придают композициям ту мистическую осиянность, которая особенно соответствует отвлеченному подходу к теме. А искусное пользование «техникой прозрачности» с особой интенсивностью передает ощущение внежизненности сюжетов: просвечивание материальных предметов и человеческих тел, как друг через друга, так и сквозь завесы прозрачного света, вызывает впечатление невещественности материального и бесплотности телесного или создает иллюзию оккультного зияния нескольких космических планов, пронизывающих друг друга и доступных созерцанию внутреннего духовного глаза.
С этим гармонирует и применение реалистических форм к фантастическим трактовкам: человеческое тело, выполненное в строго классическом духе, отвечающем греческой идее, так же, как пейзаж и предметы, выписанные с осязательностью, нигде не нарушают ирреальности, создаваемой приемом прозрачности и световыми эффектами, в которых сияния надмирных светил сливаются с лучами земных огней, как бы раскрывая неизмеримые пространства космических далей.
Иллюстрация I.
К Первой Части: Чары Атлантиды.
1. ТАЙНА БЕССМЕРТИЯ
Весь смысл былого предстал предо мной:
Закон Единства — закон основной.
В неотразимых чарах Атлантиды душа современного человека подсознательно подчиняется страстной мировой мечте о бессмертии — чрез восстановление единства в космосе, пораженном, как смертельным недугом, всяческим дуализмом.
Вот между бушующей пучиной моря и человеческим городом вспыхивает огонь. В пламени отражается раздвоение звезды — гексагона человечества, с его двойным жизненным треугольником мужского и женского начал, которые горят соединено в звезде небесной.
Звезда, свет, мягко разлитый между небом и землей, и огонь таинственно сближают бытие в орбите человеческого с бытием, лежащим вне ее.
В вертикально-волнистой (мужское и женское начала) аранжировке композиции как бы выражается постоянное стремление человеческого сердца от земного к небесному, со свойственными ему уклонениями от прямого пути.
Соучастие в действии четырех стихий природы создает настроение сдержанного драматизма; в могучем всплеске волны — предвестие гибели человеческих дел.
И ночной воздух обвевает выходящего на сушу Андрогина, рожденного стихией огня в холодных недрах моря.
Иллюстрация II.
К Первой части:
Чары Атлантиды.
2. ТАЙНА ЧУДЕСНОГО ОСТРОВА
Там Атлантиды пленительный
Подобныйсфинксу, загадкой возник…
С нарастанием влекущей силы прошлого жажда познания сокровенных законов бытия переходит из сферы инстинктивного в область сознания. Темные предчувствия сменяются первыми проблесками воспоминаний. Тайна бессмертия связывается с тайной Атлантиды.
Слева направо разворачивается спираль времени.
Отражаясь в невозмутимо-спокойном море, разливаются три света, по диагонали уходящие вглубь времен: чистое мерцание звезды — узнанной волхвами-магами; светоносный мужеженский знак Анка — мир Египта; огонь, пылающий в центре спирали, — мир Зороастра.
А за древним символом жизненности и бессмертия возникает и царит пленительное лицо Андрогина — лицо Атлантиды. Волнистые лучи женских волос, окружая, подобно северному сиянию, голову юноши, пересекают и спираль времени, и тучи, накопляющиеся в зените. В мистическом свете крестообразного Анка черты Атлантиды-Андрогина дышат загадкой; его глаза сияют, как две звезды.
