Антон Дубинин - Вернуться бы в Камелот

На свете родился мальчик,
И имя ему Галахад.
Кто знает, что будет дальше,
Кто видел дорогу в сад?
Он даже не помнит имени,
Хоть видит немало снов —
Но, мой святой, позови меня,
И я услышу твой зов…

Во мгле опустевшей залы
Виденья мучат меня —
Я помню, там были скалы,
И я потерял коня,
А ты ускакал к востоку,
И я пешком догонял —
Не успевая к сроку,
По мху меж пустынных скал…[9]
… Но здесь мы еще не те, что
Отправились в этот путь.
Я вспомню — «нагой и грешный»,
Ты скажешь — «себя забудь».
Я знаю, что мы бессмертны
(Покуда смерть далеко),
Мы даже почти милосердны
(Пока нам это легко),
И пусть нас будет не жальче,
Чем всех, кто не будет свят…
Но где-то родился мальчик,
И имя ему — Галахад,
И пламя уже в крови его,
Хотя ее голос тих…
Но, Господи, позови его,
Чтоб он позвал и других!

Мне пока еще хватит друзей и рифм,
Чтобы я не думал про тьму,
И, корону из слов для себя сотворив,
Я пока еще смерть не приму,
Да и Богу, Господу моему,
Я скажу, что пришел с долин
И с шиповника розой стучался к Нему,
Чтоб Он жажду мою утолил.
Мне пока что хватает врагов и бед,
Чтоб держать себя на пути —
Но тому, кто в чаще увидел свет,
Не на свет ли оный идти?

Белый олень, печаль моего напева,
Веди же меня, пока не порвется связь —
Но что мне сделать, скажи, о моя королева,
Что я могу сделать, чтоб ты спаслась?..

И прекрасен день, а мой конь еще свеж,
Поцелуй — это птица в руке,
И его еще чувствую кожею, меж
Света пятнами на щеке, —
Но проходит день, и все глуше лес,
Здесь проедет лишь Галахад,
И, почти седой, безутешен, без
Золотых даров, и не свят —
Я слепой поэт, промелькнувший день,
Конь мой пал, и я снова пьян —
Без вина, тоской, и белый олень
Бросит взгляд назад — где же я…

Но, белый олень, Господь не ведает гнева,
Только печаль за Своих безнадежных нас…
Что же мне сделать, скажи, о моя королева,
Что я могу сделать, чтоб ты спаслась?..

Вот, я вижу свет, и ускорю шаг
(Сам хотел, а теперь — молчи),
И сухая трава вдруг запахнет — так,
Что и сердце закровоточЗт, —
Не к лицу нам кровь, разве вот — вода,
И водою клянусь, мой Сир —
Я хотел стать вечным,
но навсегда
Ухожу из вечности в мир…

О, танец между дерев, и белая дева,
В белых цветах растаял конец пути.
Давай танцевать, прости, о моя королева,
Как же мне жаль, что мне и себя не спасти.

Теперь, наверно, ты священник —
А кем еще ты мог бы стать,
Несущий — добровольный пленник —
Свое томленье, благодать.
А может, рыцарь — сломан меч твой
В иной земле, в иной войне,
Но ты — всё тот, смотрящий вечно
На свет, горящий в вышине.
Но ты — фанатик с тихим ликом,
И только вскинув яркий взгляд,
Себя ты выдашь — или вскриком,
Увидев — веточки лежат
Крестообразно, или в чаше
Порой засветится вода…
О, воплоти надежды наши,
Иди на свет, иди туда.
Вслепую ли искать дорогу —
Идущий не оставит вех.
Лишь радостный угоден Богу,
А хочешь плакать — плачь за всех…
А может, сам ты ищешь знака,
Совсем никто, и равный мне,
Но радостный — и нам ли плакать
В чужой земле, в чужой стране,
Когда умолкнут разговоры,
И сокол[10] сложит тени крыл —
Глаза в глаза, и видеть город,
В котором ты почти что был?..
Но о каком молиться даре
Там, где, законом облечен,
Йерусалимским государем
Не назван, смотрит вверх барон?[11]

«Ты сказал — моим огнем
Осиян твой дом.
Только мне в твои слова
Верится с трудом.
Мы сажали сад вдвоем
Не единый год,
Нынче ж в нем одна трава
Сорная растет».

«Госпожа моя, прости, —
Молвит верный друг, —
Только роза без шипов
Не для наших рук.
Нам ли грезить по пути
С бала в темный скит,
И от бурь беречь свой кров,
Если мир горит.

Видишь, сединой травы
Камелот зарос,
И мельчает день за днем
Цвет нетленных роз.
Сокол короля[12], увы,
Наш покинул град —
То ушел своим путем
Рыцарь Галахад.

Говорят, он слышал весть
Утренней зари,
В доле взысканный благой
К сыновьям Мари[13].
Тот, кто алой кровью крест
Наносил на щит,[14]
Ныне в Логрии другой
Рядом с ним сидит.

За себя ответив сам,
Что превыше сил,
Перед тем, как уходить,
Он за нас просил.
Как бы сжалиться и нам
Над его мольбой,
Мы должны бы поспешить
Тоже стать собой».

«Знаю, рыцарь, не должна
Плакать я сейчас.
К нам из праведных любой
Милостивей нас.
Помни эти имена
И шаги мои,
Как оставим за спиной
Имя Логрии.

Может, суд костров земных
Рук не опалит —
Это соль чужих молитв
На руках моих».

Где он был, возлюбленный рыцарь —
Лицо его бледно и мирно,
Только тень волос — серебрится.

Не взыскал ни славы турнирной,
Новых ран, ни любови новой,
И ступает конь его смирно.

Моего ли послушал зова,
Или просто в далеких странах
Не нашел он дома иного?

Мне привыкнуть немного странно,
Что бояться больше не надо —
Вновь открывшейся старой раны,

Колдовства, коварной засады,
Злого плена, раздоров кровных.
Он вернулся, и вот я рада.

И сойдет с коня мой любовник,
Горьким ветром пути овеян,
Перекрестится на часовню,

Преклонится благоговейно —
И забудет до самой смерти
Неудачу сэра Гавейна.

Я думал быть тверд —
И сломался, словно тростник.
Я думал быть горд —
И пред собственным сыном сник.
Щепы сломанных слав,
Как обломки копья на воде.
Я думал быть прав —
Где же нынче та правда, где…
Что еще бы я мог
Попросить для души своей —
— О, мой Бог,
Упаси меня от львиных когтей!

Окончен турнир,
По трибунам носится пыль.
Кому — Божий мир,
Кому же — мирская гниль.
Крылатый эсквайр
По ристалищу смотрит гербы —
Ты — убит, ты — вставай,
Ты — лежи до последней трубы…
А мне б — не влаги глоток,
Не бальзам для больных костей:
— О, мой Бог,
Упаси меня от львиных когтей!

Я думал — беда
Никогда не ходит одна.
В Мортезе вода
Сверкает, светясь до дна.
От влаги доспех
Заржавеет теперь, боюсь —
Но я слышу смех,
Наверное, я смеюсь.
Смой, вода, с этих ног
Весь песок непрямых путей,
— О, мой Бог,
Упаси меня от львиных когтей!

Переломленное древко
По реке уплывает легко,
Это было моё копьё,
Это было — имя моё,
Ветхий я, убитый за так.
Слава Господу, ибо Он благ.

Рыцарь Галахад темным лесом скачет,
Рыцарь Галахад никогда не плачет,
Конь его так бел, и копье его бело,
Он спешит вершить священное дело.

Рыцарь Галахад, он как сокол Божий,
Вверх лететь из рук ему жизни дороже,
— Но я вижу, влага глаза ему точит?
— Это только тени ночные, сыночек.

— Мама, тени так не ложатся на лица,
Не лукавь со мною — то плачет он, рыцарь,
Нету с ним отца и матери нету,
Не возьмет с собой их к священному свету.

— Хорошо, сынок, спи-усни до рассвета,
Плачет он и впрямь, только важно не это,
Видишь, его губы в молитве — он знает,
Что Господь всех любит и всем отвечает.

Рыцарь Галахад охранит тебя, спящий,
Он спокойно едет безвыходной чащей,
Конь его идет по незримому следу,
Сокол в небесах возвещает победу.

— Мама, твоей песни слова золотые,
Но теперь я знаю, что плачут святые.
— Плакать даже чаще, чем мы, они могут —
Плачут и за нас они Господу Богу.