Мира Горбулева - Стихи
колыбель Апшеронской дуги,
то урчал и барахтался в бухте
в завывании нордной пурги.
Лапой пенною берег царапал,
то к ступенькам ласкаться бежал,
то в томленьи плескался и плакал,
то раздавшись спокойно лежал.
Непоседливый, непостоянный,
с южным нравом и пылкой душой,
голубой, покоренный и славный,
или грозный, глубокий, большой.
Одарило лучистое солнце
Щедрым кладом глубокое дно,
и прорвавшейся веной льется
черной крови густое вино.
Охмеляющий запах нефти,
ознобляющий пыл волны,
разыгрались в просторах вместе
вечной дружбой сильны, вольны.
Встал упрямо на зыбкой почве
голубых непокорных глубин
город в пенных лохматых клочьях,
город вышек и прочных станин.
Эстакад распростерлось кружево
и грызет разъярившийся вал
рукотворное детище тружеников,
остров волей воздвигнутых скал.
Не таись старый, гордый Хазарский
и щедрот для людей не жалей,
из сокровищниц древних, ханских
почерневшее золото лей.
СТАРЫЙ БАКУ
Петляют станы улиц узких,
а неба синий ручеек
становится туманно тусклым,
пока пробьется на порог.
Могучей грудью крепостною
дыбится древняя стена.
Мечетей гордых контур стройный
теснит своей грядой она.
Но словно вырвавшись к аллаху
несут балкончиков чалмы.
Молла -- наместник рабства, страха
давно ль дурманил здесь умы?
Теперь все сказочная древность,
теперь обычаи дедов,
но не свидетельствуют бренность
прожитых тысячей годов.
Сама история ступает
неслышной поступью своей,
перстом столетья отмечает,
этап с этапами сличает
и пережитое венчает
воспоминаньем прошлых дней.
КАСПИЙ ОТКИНУЛ ОТ ДЕВИЧЬЕЙ БАШНИ...
Каспий откинул от Девичьей башни
волны, грызущие крепости твердь -
надо же внукам оставить нашим
памятник, славящий девичью честь.
Время меняет, старит, корежит
и поколенья сменяет людей,
оно беспощадно и все же не может
затмить нестареющий факел речей.
И вот он донес из глубин сокровенных
легенду, реальность которой ясна:
любовь, чьи законы всегда современны,
воспета в легенде чиста и проста.
Ее не купить, сторговавшись ценою,
ее не продать, коль остыла душа,
не спрятать ее за толщенной стеною,
она заставляет и жить, и дышать.
Влюбленному хану не жаль и богатства,
а девушке с милым и в хижине рай,
влюбленному хану отдать бы полцарства,
а девушке только б любимый да май.
Но хан ведь владыка, и воля аллаха
на этой земле повторяется им,
А он одаряет то златом, то страхом,
считая, раз властен, то значит любим.
Ему приглянулись и черные косы,
и глаз охмеляющий винный родник.
Его не разжалобят девичьи слезы,
он брать то, что нравится, право ж привык.
А девушке смерть желаннее сто крат,
чем ханские нежности, почести, пир.
Условие хану: "Мне башню высокую,
хочу перед свадьбой взглянуть на мир".
Что хану, собрал он рабов повелительно,
и за ночь та башня готова была.
Ее приподнес он невесте пленительной,
а башня была высока и грозна.
Как белая птица в свадебном платье
стояла на башне и, к солнцу воздев
в прощании руки, молилась, плача,
за всех несчастливых и любящих дев.
А Каспий манил, обещал забвенье,
вот взмах белокрылой и тонкой чадры,
и ринулась чайкой в косматую пену,
и крик был последним и горьким:
"Прости". 1971
АХ , ЭТО НЕ ГОЖЕ...
Ах, это не гоже!
Пусть это не гоже!
К тебе обращаться
Всевидящий боже.
Но сдавленным вздохом,
Как стоном мы все же,
Вздохнув глубоко,
Выдыхаем: "О, Боже"!
Ты где-то незримый,
Всему ты причастный;
К тому, кого любим,
К тому, с кем несчастны.
Зовешь, пробуждаешь и с трепетом
страстным
Мне музу даришь и ведешь меня
властно
В чертоги, где воздух -- лазурь
голубая,
Где я неземная, почти неживая. 1972
ЧТО СО МНОЙ СЛУЧИЛОСЬ В ЭТО ЛЕТО ?
Что со мной случилось в это лето?
Рифмы ритм сведет меня с ума:
Образы витают рядом где-то,
Синяя мерещится вода,
Накипь лип пьянящим ароматом
Властно перехватывает дух,
Ночь с сиянием звезд во сто каратов
Усмиряет тополиный пух.
До черты, что вечностью зовется,
мне рукой (становится) подать,
Песнь моя с томленьем сладким льется,
И ее мне страшно расплескать. 1971
ЗАЧЕМ ГОВОРИТЬ , ЕСЛИ СЕРДЦЕ БЬЕТСЯ...
Зачем говорить, если сердце бьется
Признанием губ и горением глаз,
И бессловесно мелодия льется,
Дня превращая томление в час.
Разлуки рассветы и полночь свиданий,
И радость, и горе разделим вдвоем,
Ведь это не просто построить здание,
Которым "семейное счастье" зовем.
С любовью, проверенной десятилетьем,
С фундаментом цельности и чистоты,
И с пониманьем друг друга в соцветьи,
С стремлением общим и страстью мечты.
И к дрожи зимы, что стараньем зовется,
Друг другу горячие руки подав,
Без скорби, что песня весны не вернется,
Придет, дань душевную юным отдав. 1971
БЫВАЮ ПОРОЙ И ПРОСТА, И СЛОЖНА
Бываю порой и проста, и сложна,
Умна и глупа, но душа чтоб звучала.
Постичь жизни суть я пытаюсь сама
С трагизмом конца и тайной начала.
Найти, доискаться, взлелеять в себе
Любовь и мечту, все, что было и будет;
То ль песню усталости в потном труде,
То ль радости боль, что несем мы людям.
Нести на алтарь любви и добра,
Широты души, песни ширь удалую,
И петь я готова с утра до утра
И песню свою, и песню чужую. 1972
БЛОКУ
Мой бледный, тонкий, нежный лирик,
я пью хмелясь печаль твою,
звучит взволнованная лира,
ведет в поэзии страну.
Там слезы чистых светлых капель
росы, блистающей весной,
я соберу и нанизаю
на нить травинки луговой.
Я обернуся "незнакомкой",
и чудные мои черты
в тот вечер, тающий незвонко,
с такой тоской увидишь ты.
Но вот бегу я, спотыкаюсь
и об утесы бьюсь, кричу,
и нежный лирик, отзываясь,
мне душу дарит.
Я молчу, не в силах высказать
словами
свою бездонную любовь,
цветы бутонами-стихами
чаруют ароматом вновь.
Ты здесь в печали вековечной,
звездой в пылающей душе,
потоком мысли бесконечной,
в бессмертном страждущем стихе.
И я твоей тоской и мукой,
твоей любовью и мечтой,
Все, что чернит и вялит скукой,
в поклоне низком пред тобой,
внемля печальным стройным звукам,
смываю светлою слезой. 1972
ОСТАНОВИСЬ ПОСТОЙ БЕЖАТЬ...
Остановись, постой бежать,
Дай мне подумать, осмотреться,
Вчера ль на свет рожала мать,
Сегодня далеко от детства.
И юности запал прошел,
А в зрелости вопрос свершений;
Куда бежишь -- остановись!
Я далеко от разрешений загадок жизни;
Хоть божись, напрасно наше красноречье.
Она уходит наша жизнь.
Пусть мудро это, но грущу,
Смириться не сумев, ищу иную истину.
Познав прискорбия венец -
Всему, что думает -- конец. 1972
ГИМН МУЗЫКЕ
Волнуйте, жальте, протестуйте,
Зовите верить и любить,
Дарите муку, наслажденье,
Прощать учите прегрешенья,
И не прощая преступленья,
Учите мудро, чисто жить.
О песнь музыки и музы,
Внемлю, дыханье затаив,
Как страстные святые узы
Слова со звуками сроднив,
В меня вливаются бальзамом,
Слезу исторгнув из глубин,
Курятся неги фимиамом,
И сердца трепетный рубин
Порывом взлетным устремится
Навстречу звукам и словам,
Не человеком -- вольной птицей
Я улетаю к небесам. 1972
НЕТ МУКИ ГОРЕСТНЕЙ И СЛАЩЕ...
Нет муки горестней и слаще,
Нет чище радости и страсти
Души порыв и взлет мечты,
И ощущенье высоты;
Призванья робкие признанья
В душе хоть горечь увяданья,
В смятении сумбурный ум,
И боль невысказанных дум.
Себе признаться не грешно -
Надеяться и ждать смешно. 1972
МИМО ПРОХОДЯТ ЛЮДИ...
Мимо проходят люди,
Чужие усталые лица.
Что-то завтра будет?
Ночью кошмар мне снится.
Мимо проходят чужие,
Бредут усталые странники,
А среди них родные
Идут, утонув в коноплянике.
Чужими стали родные,
Родными стали чужие;
Узы крови простые,
Узы духа иные.
Я болью души болею,
Я плача души не скрою;
По жизни бреду аллеи
Духовною сиротою. 1972
ПЛАЧ
Для чего же ты светило,
ах ты, солнце, солнышко,
я слезой горючей мыла
горе свое горюшко.
Ах ты, горе-горюшко,
в сердце нет заплаты,
обмануло морюшко и украло брата.
Претворилось в блюдечке
тихоньким и паинькой,
и не стало юного как-то вдруг,
случаянно.
