Константин Бальмонт - Полное собрание стихотворений

Ветер перелетный обласкал меня
И шепнул печально: «Ночь сильнее дня».
И закат померкнул. Тучи почернели.
Дрогнули, смутились пасмурные ели.

И над темным морем, где крутился вал,
Ветер перелетный зыбью пробежал.
Ночь царила в мире. А меж тем далеко,
За морем зажглося огненное око.

Новый распустился в небесах цветок,
Светом возрожденных заблистал Восток.
Ветер изменился, и пахнул мне в очи,
И шепнул с усмешкой: «День сильнее ночи».

Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?
Пусть ты скован цепями суровой зимы,
Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,
На заре, под покровом немой полутьмы.

И свободный от мертвых бездушных оков,
Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,
И на твой жизнерадостный сладостный зов
Вольный отклик послышится в чаще лесной.

И, под шелест листка, ветерка поцелуй
Заволнует твою белоснежную грудь,
И застенчивым лилиям в зеркало струй
На себя будет любо украдкой взглянуть.

Вся земля оживится под лаской лучей,
И бесследно растают оковы зимы.
Что ж ты плачешь, скорбящий звенящий ручей,
Что ж ты рвешься так страстно из темной
тюрьмы?

Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья,
Раскрасневшийся лик наклонило и скрыло за лесом,
Где чуть дышит, шепчет в ветвях ветерка
дуновенье,
Где листва чуть трепещет в лучах изумрудным
навесом.

Распростертую Землю ласкало дневное Светило,
И ушло на покой, но Земля не насытилась лаской,.
И с бледнеющим Месяцем Солнцу она изменила,
И любовь их зажглась обольстительной новою
сказкой.

Вся небесная даль озарилась улыбкой стыдливой,
На фиалках лесных заблистали росою слезинки,
Зашепталась речная волна с серебристою ивой,
И, качаясь на влаге, друг другу кивали кувшинки.

Как глух сердитый шум
Взволнованного Моря!
Как свод Небес угрюм,
Как бьются тучи, споря!

О чем шумит волна,
О чем протяжно стонет?
И чья там тень видна,
И кто там в Море тонет?

Гремит морской прибой,
И долог вой упорный:
«Идем, идем на бой,
На бой с Землею черной!

Разрушим грань Земли,
Покроем все водою!
Внемли, Земля, внемли,
Наш крик грозит бедою!

Мы все зальем, возьмем,
Поглотим жадной бездной,
Громадой волн плеснем,
Взберемся в мир надзвездный!»

«Шуми, греми, прибой!»
И стонут всплески смеха.
«Идем, идем на бой!» —
«На бой» – грохочет эхо.

С морского дна безмолвные упреки
Доносятся до ласковой Луны —
О том, что эти области далеки
От воздуха, от вольной вышины.

Там все живет, там звучен плеск волны,
А здесь на жизнь лишь бледные намеки,
Здесь вечный сон, пустыня тишины,
Пучины Моря мертвенно-глубоки.

И вот Луна, проснувшись в высоте,
Поит огнем кипучие приливы,
И волны рвутся к дальней Красоте.

Луна горит, играют переливы, —
Но там, под блеском волн, морское дно
По-прежнему безжизненно темно.

Кто это ходит в ночной тишине,
Кто это бродит при бледной Луне?

Сонные ветви рукою качает,
Вздохом протяжным на вздох отвечает.

Кто над немою дремою стоит,
Влажным дыханием травы поит?

Чье это видно лучистое око —
Ближе и ближе – и снова далеко?

Слышно, как старые сосны шумят,
Слышен гвоздики ночной аромат.

В сонном болоте знакомые травы
Больше не дышат дыханьем отравы.

Тише! Останься, помедли со мной!
Кто ты, – не знаю, о, призрак ночной.

Сладко с тобой под Луною встречаться,
С призраком – призраком легким качаться.

Что же ты вновь убегаешь, скользя, —
Или нам ближе обняться нельзя?

Или подвластны мы чарам запрета
В царстве холодного лунного света?

Кто ж это гонится там за тобой? —
Призрак сверкает блестящей стопой.

Легким виденьем тень убегает, —
Только на небе зарница мелькает.

Жемчужина морей,
Цветущий Остров дремлет,
И в пышности своей
Волнам влюбленным внемлет.

Над ним – простор Небес,
Кругом – пустыня Моря,
На нем зеленый лес
Шумит, прибою вторя.

Здесь нет людских следов,
Здесь легкий ветер веет,
Он чашечки цветов
Дыханием лелеет.

Безмолвные цветы —
Властители пространства,
И жаждой красоты
Живет цветов убранство.

И вот за гранью гор
Встает дворец Востока, —
Украшен трав ковер
Цветами златоока.

И снова в свой черед
Вздохнет Закат усталый,
И берег вновь цветет,
Лазурный, желтый, алый.

Проходит жизнь как сон,
Рассвет, как прежде, пышен,
Полет седых времен
Над Островом не слышен.

Лучи с Небес глядят,
И кроток свет Заката,
Цветы лучам кадят
Струями аромата.

Кадильница морей,
Цветами Остров дышит,
А ветер сеть ветвей
Колышет и колышет.

Туманы таяли и вновь росли над лугом,
Ползли, холодные, над мертвою травой,
И бледные цветы шепталися друг с другом,
Скорбя застывшею листвой.

Они хотели жить, блистая лепестками,
Вздыхать, дышать, гореть, лелеять аромат,
Любиться с пчелами, дрожать под мотыльками,
Из мира сделать пышный сад.

Они изнемогли под сыростью тумана,
И жаждали зари, и жаждали огня,
И плакали, что смерть приходит слишком рано,
Что поздно вспыхнут краски дня.

И день забрезжился. Туманы задрожали,
Воздушным кораблем повисли над землей.
И ветры буйные, смеясь, его качали,
И свет боролся с тусклой мглой.

Все жарче день пылал сверкающим приветом,
Холодный круг земли дыханьем горяча, —
И облако зажглось, пронизанное светом
Непобедимого луча!

Хмурятся скалы, оплоты земной тишины:
Ветер в пролетах свистит от стены до стены.

Таинство жизни трепещет средь мертвых камней,
Что-то забилось, как будто бы тени теней.

Чахлые сосны растут на отвесной стене,
Шепчут под Солнцем, и зябнут при тусклой Луне.

Хочется соснам на горную высь посягнуть:
Цепкие корни въедаются в твердую грудь.

Скупо их кормят бездушные глыбы скалы.
С жадными криками носятся сверху орлы.

Чахлые сосны без влаги растут и растут.
Чахлые сосны к Лазури дорогу найдут!

В пустыне безбрежного Моря
Я остров нашел голубой,
Где, арфе невидимой вторя,
И ропщет и плачет прибой.

Там есть позабытая вилла,
И, точно видение, в ней
Гадает седая Сибилла,
В мерцаньи неверных огней.

И тот, кто взойдет на ступени,
Пред Вещей преклонится ниц, —
Увидить поблекшие тени
Знакомых исчезнувших лиц.

И кто, преклоняясь, заметит,
Как тускло змеятся огни,
Тот взглядом сильней их засветит, —
И вспомнит погибшие дни.

И жадным впиваяся взором
В черты бестелесных теней,
Внимая беззвучным укорам,
Что бури громовой слышней, —

Он вскрикнет, и кинется страстно
Туда, где былая стезя...
Но тени пройдут безучастно,
И с ними обняться – нельзя.

В царстве света, в царстве тени, бурных снов
и тихой лени,
В царстве счастия земного и небесной красоты,
Я всем сердцем отдавался чарам тайных
откровений,
Я рвался душой в пределы недоступной высоты,
Для меня блистало Солнце в дни весенних
упоений,
Пели птицы, навевая лучезарные мечты,
И акации густые и душистые сирени
Надо мною наклоняли белоснежные цветы.

Точно сказочные змеи, бесконечные аллеи
Извивались и сплетались в этой ласковой стране,
Эльфы светлые скликались, и толпой скользили феи,
И водили хороводы при сверкающей Луне,
И с улыбкою богини, с нежным профилем камеи,
Чья-то тень ко мне бесшумно наклонялась в полусне,
И зардевшиеся розы и стыдливые лилеи
Нашу страсть благословляли в полуночной тишине.

Скоро на небе Месяц проглянет.
Листья застыли. Время уснуть.
Ночь пронесется. Утро настанет.
Снова забота сдавит нам грудь.

Птички замолкли. Друг бесприютный,
Птички заснули, – что ж ты не спишь?
Сердцем отдайся грезе минутной.
В Небе глубоком звездная тишь.

Скоро двурогий Месяц засветит.
Слышишь, как дышит, шепчет сирень?
Сумрак полночный мыслям ответит.
Тьма нас ласкает. Кончился день.

Что же ты плачешь? Видишь – мы рядом.
Будем друг друга тихо любить.
Что же ты смотришь горестным взглядом?
Или не можешь полдень забыть?

Все, что смущало, все, чем обманут,
Встало волною, плещется в грудь.
Звезды светить нам дважды не станут.
Ночь убывает. Снов не вернуть.

Серая чайка плачет над морем.
В Небе свинцовом тусклая мгла.
Ах, не расстаться с тягостным горем!
Где же мы были? Ночь уж прошла.