Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения
В ТОТ ДЕНЬ БЫЛ НАЙДЕН ХРАМ
Я храм нашел, большой, просторный.
В нем жить могли бы, средь колонн,
Вольтер — как воробей проворный,
Как тихий лебедь — Фенелон.
Шиповник в белом облаченье
Стоит у входа в этот храм,
Давая даром отпущенье
Грехов жукам и мотылькам.
Там нет надменных кипарисов,
Гранаты строем не стоят,
Не видно буксов, лавров, тисов,
Одетых в праздничный наряд,
Хранящих гордые замашки
И завитых под Буало…
Зато крестьяночки-ромашки
Там улыбаются светло!
Там не владеет скорбь сердцами,
Там ясны мысли и мечты;
Все истины в том дивном храме
Неотразимы, как цветы.
Апрель, победу торжествуя
Над папой — другом сатаны,
Поет, и словно «аллилуйя»
Звенит беспечный смех весны.
Храм вечной правды, возвышайся,
Сиянье солнца славословь!
Шепнула роза: «Догадайся!»
И я ответил ей: «Любовь!»
ЗИМА
Однажды мы пришли — и что же?
В наш храм не допустили нас;
Он стал безмолвнее и строже;
Веселый блеск небес угас;
Исчезли птицы, пчелы, мошки;
Сучки взъерошенных кустов,
Размытые дождем дорожки,
Сухие листья, скользкий ров,
Как часовые, преградили
Дорогу в храм, чью благодать
Не мог бы не любить Вергилий,
Ваде не мог бы презирать.
В начале ноября то было.
Тонул в тумане горизонт.
Сова нам крикнула уныло:
«У нас закрыто на ремонт!»
КОММЕНТАРИИ
ВОЗМЕЗДИЕ
Сборник политической лирики «Возмездие» впервые был опубликован в Брюсселе. Он состоит из семи разделов, иронические заглавия которых должны были характеризовать «новый порядок», установившийся во Франции после декабрьского переворота. Вместе с тем заглавия эти пародируют официальные заверения Луи Бонапарта. Политические мотивы сборника «Возмездие» выражают непримиримо враждебное отношение поэта к личности президента-узурпатора. Но только этим не ограничивается политическое содержание бичующих сатир Виктора Гюго. Всем строем своих гневных стихов и поэтических образов Гюго обрушивается на злейших врагов демократической Франции. Он создал стихи огромной взрывной силы, пронизанные несокрушимой верой в конечное торжество народа.
Сборник «Возмездие» обязан своим происхождением бурной революционной поре 1848 года и последующим событиям, когда французский народ хотя и понес тяжелое поражение, но не смирился и сохранил всю свою ненависть к эксплуататорам. Выражением этой революционной энергии и непримиримой враждебности французского народа к господствовавшему буржуазному строю явились сатиры «Возмездия».
«Возмездие» открывается стихотворением «Nox», последняя строфа которого отчетливо выражает замысел поэта:
О муза Ненависть! Явись ко мне сейчас!
Встань над империей, которая, кичась,
Победу празднует! Явись! И я успею
Вбить ей позорный столб, слагая эпопею.
И действительно, сатира Гюго носит в «Возмездии» эпический характер, поскольку в сборнике раскрыты все образы великой исторической драмы: образ самого узурпатора народных прав, образы «людей режима», соучастников преступления, образ борцов — жертв узурпации, наконец собирательный образ народа Франции.
Безгранична ненависть поэта к Наполеону III. Однако портрет, который возникает на страницах «Возмездия», не вполне совпадает с тем, который очерчен в известном памфлете Гюго «Наполеон Малый», вызвавшем справедливую критику Маркса. Здесь, именно благодаря использованию специфического языка и поэтического стиля, характерного для сатиры, Наполеон III предстает в достаточной мере «малым» — ничтожеством и мелким хищником, вырядившимся в императорский пурпур. Таков он в стихотворении «Апофеоз», где прослеживается его бесславный путь от жалкой доли нищего представителя семьи Бонапартов через постыдные денежные махинации и авантюристические выступления к трем ступеням трона: клятвопреступлению, убийству, грабежу; таков он в коротеньком, но исполненном ярости и презрения стихотворении «Басня или быль?», где новоявленный цезарь представлен обезьяной в шкуре тигра. Характерная черта: подчеркивая несколько раз, что он против казни узурпатора, Гюго сам блистательно опровергает эти заявления, оправдывая будущего тираноубийцу в стихотворении «Берег моря», где аллегорические образы Родины, Свободы, Закона и т. п. побуждают Гармодия (так, по имени убийцы афинских тиранов Гиппия и Гиппарха, назван предполагаемый убийца Наполеона III) совершить акт возмездия. И стихотворение заканчивается возгласом олицетворенной Совести: «Такого заколоть свободно можешь ты». Гюго создает вокруг образа Наполеона III атмосферу такой ненависти и презрения, что, можно сказать, революционная непримиримость одерживает здесь полную победу.
Нисколько не менее ничтожными и жалкими выглядят «люди режима» — все те, кто привел Луи-Наполеона к власти и кто затем использовал установленный им порядок для того, чтобы «нахапать» побольше денег, чинов и должностей. Эти люди полностью проявили себя уже в самые первые дни переворота.
Гюго заклеймил всех деятелей режима, не пощадив ни продажных политиканов, ни клерикалов, ни судей, ни журналистов. Многие сатиры «Возмездия» свидетельствуют о том, что Гюго хорошо понял, какую поддержку гнусному режиму узурпатора оказала буржуазия в целом как реакционный класс, который, смертельно боясь революционных потрясений, боясь, что республика поднимет «красный флаг», подло предал ее.
В стихотворении «Веселая жизнь» резко противопоставлены судьбы тружеников и богачей. Нужда, голод, жизнь в сырых подвалах Лилля — вот участь пролетария. С другой стороны — паразитическая часть общества, пожирающая все то, что создано руками честных тружеников.
Разоблачительная линия в «Возмездии» сочетается с линией героико-патетической. И здесь прежде всего следует остановиться на ряде стихотворений и поэм, посвященных судьбе людей, осужденных за борьбу против узурпатора. В стихотворениях об осужденных борцах поэт старался прежде всего подчеркнуть их страдания и вызвать к ним жалость, и потому образы противников режима получились в основном жертвенными и пассивными. Однако в самых лучших и наиболее впечатляющих из этих стихотворений уважение и восхищение вызывают в читателе не столько торжественность поэтического стиля, сколько непреклонная стойкость и мужество героев. В замечательной поэме «Полина Ролан» Гюго прославляет несокрушимое мужество простой женщины, матери троих детей, которая, в ответ на предложение выбрать подчинение режиму или тюрьму, предпочла все муки и тяготы далекой африканской каторги. Когда ей было предложено испросить у президента помилование, чтобы увидеть своих детей, она ответила: «Я увижу их, когда умру». Полина Ролан — героический пример мужества и стойкости. «Надо, — говорит она, — чтобы среди подлости и рабства женщина приняла смерть за свободу и справедливость».
С темой защиты осужденных борцов тесно смыкается в «Возмездии» тема народа вообще. Конечно, надо заметить, что и здесь, верный своему гуманистическому принципу, Гюго уделяет очень много внимания страданиям угнетенных и голодающих масс. Таковы посвященные доле народной строфы стихотворения «Веселая жизнь». Но наряду с этим Гюго ставит в «Возмездии» и проблему народа-борца. Иногда он выражает негодование, вызванное пассивностью масс (стихотворение «Женщинам»), но тем не менее постоянно утверждает веру в народ, в его силу и героизм. В стихотворении «Убитым 4 декабря» (речь идет о событиях 4 декабря 1851 года, когда по приказу Луи-Наполеона была совершена жестокая расправа над героическими парижанами, оказавшими сопротивление военной диктатуре принца) поэт славит смелых сограждан.
Порою демократический пафос поэта возвышается до призыва начать революционное восстание. За народом поэт не только утверждает право на революционное ниспровержение гнусной тирании, но и призывает его к свершению этого в высшей степени справедливого акта. В стихотворении «Тем, кто спят» он с воодушевлением говорит о революционном прошлом французского народа, об успешной борьбе с королевскими войсками, о победах над ними. Не мириться с реставрацией тирании — вот лейтмотив этого стихотворения.
В стихотворении «Народу» поэт с горькой печалью говорит о кровоточащем Париже, о задушенной свободе, о том, что и в других странах реакция готовит народам погребальное шествие. Вот почему нельзя безмолвствовать, нельзя ждать. Голос поэта оживляется, в его стихах исчезают скорбь и уныние, мажорно звучит обращение к угнетенному народу: «Поднимись!»
