Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Час пришел. Совершились пророчества.
Воплотились веленья времен.
Ты в железных морях одиночества,
В вознесеньи на горный уклон.

Далеко, за громадами влажными,
Улыбаются пажити дней.
Но роптаньями сумрачно-важными
Ты отброшен на ряд ступеней.

Для познавшего – нет заблуждения,
Для взошедших – все видно внизу.
Будь в морях, на горах, как видение,
Как маяк, победивший грозу.

Чего искать? Куда идти?
Корабль стремится по волне,
Морские звезды – вдоль пути,
Иные звезды – в вышине.

Морские звезды чуть блеснут –
И тотчас гаснут близ меня,
Дрожа, скользя, вот тут, вот тут,
Лишь дразнят вспышками огня.

А те, в далекой высоте,
Узорно-свитые огни,
До них идти – одной мечте,
Увы, так было искони.

Кипит вода. Встает земля.
Дымится дней немая нить.
Я в быстром беге корабля.
Куда мне плыть? Куда мне плыть?

Иней белый, иней чистый,
Где мерцаешь ты сейчас?
Я иду пустыней мглистой,
Весь мой свет – сиянье глаз.

Иней чистый, иней белый,
Поколдуй и погадай,
Дай прийти в твои пределы, –
Снега хочет горностай.

Белый призрак, белый иней,
Дай мне, чарою своей,
Быть звездой в пустыне синей
Над родной страной моей.

Я на краю земли. Я далеко на юге.
Не юге разных стран, – на юге всей земли.
Моя заря горит на предполярном круге.
В моих морях встают не часто корабли.

Мой светоч – Южный Крест. Мой светоч – отблеск льдины.
Здесь горы льдяные – один плавучий храм.
Но за чертой мечты – мой помысел единый
Ведет мой дух назад, к моим родным полям.

И сколько бы пространств – какая бы стихия
Ни развернула мне, в огне или в воде, –
Плывя, я возглашу единый клич: «Россия!»
Горя, я пропою: «Люблю тебя – везде!»

Страна, которая молчит, вся в белом-белом,
Как новобрачная, одетая в покров, –
Что будет тронут им, любующимся, смелым,
Несущим солнечность горячих лепестков.

Страна, которая всех дольше знает зиму
И гулкую тюрьму сцепляющего льда, –
Где нет конца огням и тающему дыму,
Где долгий разговор ведет с звездой звезда.

Страна, которая за празднествами мая,
Чуть лето глянет ей, спешит сказать: «Я сплю», –
Страна великая, несчастная, родная,
Которую, как мать, жалею и люблю.

Узорочной звездою
Сквози попеременно.
Не льстясь игрою злою,
Не никни в то, что тленно.

Не захоти, в тумане,
Богатства волопаса,
В твоей душе есть грани,
Дай каждой яркость часа.

Не захоти, вздыхая,
Чтоб вечно было Солнце,
Мы – храмина большая,
В ней не одно оконце.

И истинно сказанье,
Что у отца у Бога
Для всякого дыханья
Обителей есть много.

Он Сам сказал: – Устрою.
Скорей сплетайте нити.
И за своей звездою
Одетые идите.

Иконостас живой, иконостас церковный –
Лик Вечного меж лиц, что видимы окрест.
Бог Сын – в лице людском, сквозь плоть просвет духовный,
Взнесенный радостно, как лик созвездья, крест.

Вот день. Ты не сердись. И целый день, блистая,
Тянуться будет вверх незримая свеча.
Гнев – Ад, сердитость – Ад, а кротость – рощи Рая,
Лишь ведай бой один – духовного меча,

И что есть Царствие? То радованье в Духе.
И что есть Небеса? То – пение души.
Все громы, песни все – в твоем сокрыты слухе,
Весь свет в твоих глазах. Гори же. Поспеши.

В стезях, когда Вселенная,
Повсюду безызменная,
Была в себе, одна,
Одна как тишина, –
Без лунного течения,
Дневного украшения,
И Бог был в Божестве,
В том умном Существе, –
Возникло в нем сверкание,
То – первое желание,
И в брызгах светлых рек
Родился человек.
Да будем же торжественны,
Зане мы все Божественны,
С превыспренних высот
Чрез нас огонь идет.
Весь мир в себя вмещающий,
Вещающий, сверкающий,
Да будет сын отца
Вселенским без конца.

В Духе мы рождаемся,
В Духе утверждаемся,
Бодрствует в нас Дух,
Он нам глаз и слух.

В Духе – вознесение,
Сладостность пронзения,
В Духе свежесть струй,
Сим мечом воюй.

Бог живой, пророк нелживый он,
Камень крепкий, терпеливый он,
Он нам лестница высокая,
Он звезда нам златоокая,
Он кадило благовонное,
С тихим звоном вознесенное,
Он нам риза златотканная,
Сила сердца, Духом данная,
Церковь он нерукотворная,
Высота, от звезд узорная,
Луч от Неба, кем ликуем мы,
Меч от Духа, кем воюем мы.

Был древле зов. Ему я внемлю.
Слеза слагается в кристалл.
Христос, дабы сойти на Землю,
Среди людей Евреем стал.
Я это ведаю, приемлю,
Без этого я скудно-мал.

Зачем лачугу Иудея
Он выбрал на земле как дом?
Тот возглас, в сердце тяготея,
Для сердца разрешен Христом.
Его святою кровью рдея,
Мы светлым цветом расцветем.

Самозакланный, во спасенье
Всех, кто приидет ко Христу,
Он на Земле Свое служенье
Вметнул как светоч в темноту,
Средь обреченных на мученье,
Что верны на своем посту.

В решеньи выспреннем и строгом
В Египте он ребенком был,
И по Халдейским Он дорогам
Свой путь – незнаемый – пробил,
И, Бог, пришел в Израиль Богом,
И Человека возлюбил.

В суровом царстве Иеговы
Возник воздушнейший цветок,
Разбиты древние оковы,
Лилейно пенье кротких строк,
Не тщетны в мире были зовы,
Здесь дан рядам веков намек.

Кто скажет «Нет», в том хитрость змея,
Возжаждет поздно – молвит «да»,
Пребудем – сердцем не скудея,
Мы – здесь, нас призовут – туда,
Несть Эллина, ни Иудея,
Есть Вифлеемская звезда!

Лазарь в своих пеленах,
Страх в изумленных глазах.
Тайна дрожит там, сквозя,
То, что промолвить нельзя.

Будет он снова живым,
Тленье исчезло как дым.
Только до смерти, в зрачках,
Будет за радостью – страх.

Пройдя чрез ужас тления,
Безмерность усыпления,
Смущенные, сожженные,
Из Ада изведенные,
Еще понять бессильные
Свое освобождение,
Стоят могильно-пыльные,
Но чуют воскресение,
И словно шепчет лес: –
«Воистину воскрес!»

Смертные гумна убиты цепами.
Смилуйся, Господи жатвы, над нами.

Колос и колос, колосья без счета,
Жили мы, тешила нас позолота.

Мы золотились от луга до луга.
Нивой шептались, касались друг друга.

Пели, шуршали, взрастали мы в силе.
Лето прошло, и луга покосили.

Серп зазвенел, приходя за косою.
Словно здесь град пробежал полосою.

Пали безгласными – жившие шумно.
Пали колосья на страшные гумна.

Колос и колос связали снопами.
Взяли возами. И били цепами.

Веять придут. Замелькает лопата.
Верные зерна сберутся богато.

Колос, себя сохранявший упорно,
Будет отмечен, как взвесивший зерна.

Колос, качавший пустой головою,
Лишь как мякина послужит собою.

Зерна же верные, сгрудясь богато,
Будут сиять как отменное злато.

Дай же, о, Боже, нам жизни счастливой,
Быть нам разливистой светлою нивой.

Дай же нам, Боже, пожив многошумно,
Пасть золотыми на смертные гумна.